У Суконного двора и его окрестностей была известность и другого рода. Со всей Москвы собирались сюда, в Суконные бани, любители попариться, а зимой еще и окунуться в прорубь на реке.
Малый Каменный мост
Завершалась левая сторона Всехсвятской улицы у Водоотводного канала монументальными корпусами Болотного рынка, выстроенного в 1842 г. по проекту М.Д. Быковского. Таким был пейзаж этих мест еще в начале советской эпохи, он изменился неузнаваемо за какие-то десять лет. В 1928 г. на левой стороне Всехсвятской улицы, на углу с Лабазной (ныне влившейся в Болотную площадь), был встроен по проекту В.Н. Юнга пятиэтажный кооперативный дом. Это здание, вероятно, можно считать первым, появившимся после революции на территории, которую ныне занимает район Якиманка. Тем временем была снесена вся правая сторона Всехсвятской улицы, занятая строениями Винно-соляного двора и Съезда мировых судей. На этом месте в 19281931 гг. выросла громада 1-го Дома ЦИК СНК СССР, больше известного сегодня как Дом на набережной. Его архитектор Б.М. Иофан проектировал и вторую очередь жилого комплекса. Согласно постановлению Совета народных комиссаров СССР от 28 февраля 1932 г. 2-й Дом Советов должен был занять всю левую сторону Всехсвятской улицы и протянуться по Софийской набережной до Фалеевского переулка. Однако строительство так и не началось. Это, впрочем, не спасло старину Всехсвятской, ставшей уже улицей Серафимовича. Здания по ее левой стороне, в том числе Никольская часовня, Суконный двор и Болотный рынок, вскоре были снесены. Здесь через новый Большой и Малый Каменные мосты прошла широкая транспортная магистраль. Пощадили только недавно построенный кооперативный «дом Юнга», несмотря на то что он стоял как раз на пути трассы. Осенью 1937 г. пятиэтажное здание весом 7500 т подняли на домкратах, поставили на катки и по рельсам передвинули на 74 м восточнее. Любопытно, что все это время жители преспокойно оставались дома, могли пользоваться газом, водопроводом, канализацией, электричеством и телефоном, подключенными через гибкую подводку. Операция преподносилась прессой как очередное достижение социалистической реконструкции Москвы. Вся страна следила за происходящим у Каменного моста, а поэтесса Агния Барто отозвалась хрестоматийным стихотворением «Дом переехал».
Сегодняшний облик улицы окончательно сформировался после Великой Отечественной войны. В 19451947 гг. в ознаменование 800-летия Москвы по проекту В.И. Долганова и И.Д. Мельчакова на Болотной площади был разбит красивый сквер с монументальным входом.
Казалось бы, старая Всехсвятская канула в Лету, без остатка растворившись в безразмерном пространстве улицы Серафимовича. Но если приглядеться к строгому фасаду Дома правительства, можно заметить его изгиб, не объяснимый никакой архитектурной логикой. Просто здание строилось еще на старой, изогнутой Всехсвятской улице, сообразуясь с ее поворотом. Такое вот необычное напоминание о давно минувшем.
Верхние Садовники. Стрелка
Всехсвятская улица Серафимовича проходит по исторической границе между древними Садовыми слободами. По левую руку Средние Садовники, по правую Верхние, куда и лежит наш путь
Гигантское, словно горный кряж, серое здание протянулось вдоль всей улицы Серафимовича. Это самый большой жилой дом района Якиманка. Его главный, парадный, фасад выходит на Москву-реку. Здание это знаменито во всем мире. Домом на набережной окрестил его Юрий Трифонов в одноименной повести. Образ этот, растиражированный во множестве книг, статей и кинофильмов, стал образом целой эпохи. Дом-символ, дом-ковчег, вместивший в себя бесчисленное множество судеб, событий, легенд и тайн, серой скалой застыл на берегу реки Времени.
1926 год. Отгремела Гражданская война, большевики прочно утвердились во власти, но раздуть пожар мировой революции не смогли. Пришлось строить социализм в «отдельно взятой стране», крепить диктатуру пролетариата. А это, кроме всего прочего, означало наращивание парт и госаппарата, создание для него привилегированных условий жизни. Времена революционного аскетизма уходили в прошлое. Ответственному работнику для полноценной работы нужен полноценный быт таков был теперь лозунг дня. Ему уже не отвечало скромное жилище в так называемых Домах Советов, под которые были приспособлены бывшие гостиницы, доходные дома, некоторые кремлевские корпуса и даже здание Духовной семинарии. К тому же в нэпманскую Москву потянулись иностранцы бизнесмены и туристы, обладатели так нужной Советской России валюты. Для них предполагалось вновь открыть лучшие гостиницы. 1-й и 2-й Дома Советов должны были снова стать «Националем» и «Метрополем». Их номенклатурному населению предстояло найти другое жилье просторное и комфортное. И вот советское правительство принимает решение о строительстве в Москве «Жилого Дома Советов ЦИК СНК СССР». Делу придавалось особое государственное значение. В правительственную комиссию по строительству дома, созданную по распоряжению самого предсовнаркома А.И. Рыкова в 1927 г., вошли видные большевики А.С. Енукидзе, Н.П. Горбунов. Был в ней и Генрих Ягода: органам поручалось охранять будущий жилой комплекс, а заодно и «опекать» его обитателей. Вошел в комиссию и молодой, но уже известный архитектор Борис Иофан. Вместе с братом Дмитрием он начал работу над проектом здания.
Борис Михайлович Иофан к тому времени имел богатую жизненную и творческую биографию. Родился в Одессе в 1891 г., окончил художественное училище, отслужил в армии, работал в Петербурге помощником разных архитекторов. Но впервые заявил о себе в Москве. Он помогал А. Таманяну при строительстве дома князя Щербатова на Новинском бульваре, признанного лучшей архитектурной премьерой 1914 г. Затем Иофан надолго уезжает на «родину искусств» в Италию. В 1916 г. он оканчивает архитектурное отделение Королевского института изящных искусств в Риме, затем проходит курс в инженерной школе при Римском университете. В Италии начинается самостоятельная творческая деятельность зодчего. Он много проектирует и строит. Высокую оценку получает его проект посольства СССР в Риме. Человек левых убеждений, Б.М. Иофан в 1921 г. вступает в Итальянскую компартию. Активной коммунисткой была и его жена Ольга Фабрициевна Огарева, в жилах которой текла голубая кровь итальянских герцогов Руффо и русских князей Мещерских. Б.М. Иофан живо интересовался всем происходившим на родине. Так, откликаясь на сообщения о голоде в Поволжье, он продал библиотеку, чтобы выслать средства в Россию. Постепенно вызревало решение о возвращении. Окончательно утвердиться в нем побудили приход к власти в Италии фашистов Муссолини и приглашение работать в СССР, сделанное предсовнаркома А.И. Рыковым.
В 1924 г. Иофан возвращается на родину и сразу окунается в работу. Его первые постройки в Советском Союзе рабочие поселки при Штеровской электростанции в Донбассе и на Русаковской улице в Москве. Затем последовали комплекс Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева и знаменитый впоследствии правительственный санаторий «Барвиха». И вот настала очередь Дома ЦИК СНК СССР
Факт почти неизвестный даже специалистам первоначально под строительство определили квартал между Моховой, Воздвиженкой и Ваганьковским переулком, где впоследствии поднялись корпуса Ленинской библиотеки. Проект предусматривал возведение здесь семиэтажного дома на 400 квартир. Но ситуация изменилась. Летом 1927 г. комиссия постановила строить за Москвой-рекой, у Большого Каменного моста на месте сносимых сооружений Винно-соляного двора. Все решения по Дому ЦИК СНК СССР принимались сугубо секретно. Проект Иофана на конкурс не выставлялся, вопреки общепринятой тогда практике. Правда, его рассматривала авторитетная комиссия специалистов, в которую входили А.Д. Цюрупа, Г.М. Людвиг, А.Ф. Лолейт, Г.Б. Красин, И.И. Рерберг, А.С. Веснин и др. Пресса сообщила о строительстве только в 1928 г., когда работы уже шли вовсю. Они продолжались до 1931 г. (а некоторые и до 1935 г.) и обошлись голодавшей стране в огромную по тем временам сумму: почти 30 млн рублей!
Чтобы циклопическое сооружение прочно стояло на зыбких грунтах замоскворецкого Болота, пришлось вбить 3500 железобетонных свай. На стройплощадке впервые в Москве применялись многие механизмы, в основном импортные. Через Водоотводный канал была перекинута канатная дорога для подачи песка и гравия. С рабочей силой проблем не возникало на бирже труда стояли тогда многие москвичи, из деревень шел поток убегавших от коллективизации крестьян. На Хитровке можно было лицезреть мирно дремавших под навесом в ожидании работодателя будущих строителей столицы социализма. На их босых ступнях, как у покойников в морге, синим химическим карандашом были начертаны цифры запрашиваемая плата и слова «Зря не будить».
Когда строительные леса с дома были наконец сняты, москвичей поразил масштаб сооружения самого большого жилого здания не только тогдашней Москвы, но и всей Европы. 505-квартирный гигант поднялся над низеньким Замоскворечьем на высоту 1012 этажей. Компактная композиция корпусов, размещенных по периметру трех внутренних дворов, скупо оформленные фасады, жесткий ступенчатый силуэт все это придало зданию сходство с неприступной цитаделью, взирающей свысока на крикливо-пеструю матушку Москву. Первоначально предполагалось обработать стены розовой гранитной крошкой в тон Кремля. Но это оказалось слишком дорого. Отвергнута была и идея «высветлить» дом, добавляя в штукатурку желтый подольский песок побоялись, что гарь из труб соседней электростанции закоптит фасады. В конце концов здание выкрасили в мрачноватый серый цвет. Архитектура дома, строившегося в годы «великого перелома», удивительно точно отразила суть исторического момента. Логичная и ясная, она еще сохранила черты конструктивизма, революционно-демократический дух ранних советских лет. Но монументальный речной фасад с величавыми фланкирующими башнями и пилонным портиком предвестник иной эпохи сталинской империи, «Большого стиля». В одном из своих очерков О. Мандельштам, вскользь упомянув Дом правительства, назвал его «пирамидальным». И это едва ли случайно, если вспомнить, что в пирамидах поэт видел архитектуру враждебную человеку, питающую свое величие его ничтожеством. Ощутить себя песчинками у подножия колосса империи пришлось и обитателям Дома на набережной. Но пока они вселялись в новые квартиры Строгие, почти аскетические фасады дома скрывали комфортабельные апартаменты. Для тогдашней Москвы, терзаемой коммунальным кризисом, здешние условия казались земным раем. Квартир в 12 комнаты в доме было немного, в основном 3 4-комнатные. В самых же престижных подъездах 1 и 12 с окнами на реку разместились 5 7-комнатные апартаменты площадью 200 кв. м и более. Высота потолков во всех квартирах 3,7 м. В то время, когда даже Кремль отапливался печами, а вся Москва готовила на керосинках, в Доме ЦИК СНК оборудовали центральное отопление и установили газовые плиты. В каждой квартире был телефон. Лифты, мусоропроводы, встроенные шкафы, холодильники, дубовый паркет, зеркальные двери, отделка стен «под шелк» Была отдана дань и модным идеям стандартизации и коллективизации быта. Отсюда одинаковая для большинства квартир добротная мебель, сконструированная самим Иофаном, крохотные кухни в прихожих, зато большая общая столовая. Комплекс строился по принципу жилкомбината с высокой степенью автономности. Здесь почти все было свое продовольственный и промтоварный магазины, почта, сберкасса, парикмахерская, прачечная, медпункт. Плюс к этому огромный клуб имени Рыкова (позднее имени Калинина, сейчас Театр эстрады) с залом на тысячу мест, спортивные залы, солярий, теннисный корт и, конечно, крупнейший тогда в столице кинотеатр «Ударник».