Костер подернулся серым пеплом, только там и сям вспыхивали искорки и тут же гасли. Галерею заволокло дымом, принесшим с собой удушливый запах жженого человеческого мяса.
Фу, как воняет, сказал Людовик Наваррский. Нет, право же, ужасно воняет. Уйдем отсюда поскорее.
А юный принц Карл с тревогой думал, сумеет ли он в объятиях своей супруги Бланки забыть все, что видел.
Глава IX
Ночные грабители
Покинув гостеприимный кров Нельской башни, Готье и Филипп дОнэ нерешительно брели по скользкой грязи, напряженно вглядываясь в темноту.
Лодочник, доставивший их сюда, исчез, словно сквозь землю провалился.
Я же тебе говорил. Этот старикашка мне сразу не понравился, начал Готье. Нельзя доверять первому встречному.
Ты слишком щедро с ним расплатился, возразил Филипп. Просто мошенник решил, что пора ему развлечься, и отправился смотреть на казнь.
Дай-то бог, чтоб оно так и было
А что же, по-твоему, еще может быть?
Не знаю. Но чувствую, что все это не к добру. Старик сам вызвался нас перевезти и всю дорогу плакался, что ничего не заработал с самого утра. А когда ему велели подождать, взял да уехал.
А что нам было делать? Ведь, кроме него, мы не нашли ни одного перевозчика. Значит, выбирать не приходилось.
Правильно, согласился брат. Только он слишком уж много задавал нам вопросов.
Он замолк и прислушался, надеясь уловить стук весел в уключинах, но не услышал ничего, кроме негромкого плеска волн да отдаленного гула толпы, расходящейся по домам. Там, на Еврейском острове, который назавтра же парижане перекрестят в остров Тамплиеров, потух костер, подернулись пеплом угли. К едкому запаху дыма примешивался приторный запах речной воды.
Ничего не поделаешь, придется идти пешком, сказал Готье. Хотя, должно быть, увязнем по уши. Но, ей-богу, после такой ночи стоит пострадать.
Братья пошли вдоль стен Нельского отеля, поддерживая друг друга, чтобы не поскользнуться и не упасть. Они по-прежнему зорко вглядывались в ночной мрак, словно ища у него ответа. Перевозчика нигде не было видно.
А я все думаю, откуда они у них? вдруг произнес Филипп.
Кто они?
Кошели.
Опять ты об этих кошелях, возмутился старший брат. Уверяю тебя, меня это ничуть не заботит. Знаю лишь одно до сих пор мы с тобой от них такого прекрасного подарка не получали.
Он нежно погладил ладонью кошель, висевший у пояса, и почувствовал под пальцами грани драгоценных рубинов.
Кто-нибудь из придворных? продолжал размышлять вслух Филипп. Нет, в таком случае Маргарита и Бланка не подарили бы нам кошели, побоялись бы, что их узнают Тогда кто же, кто? Может быть, кто-то из их бургундской родни?.. Но странно, почему Маргарита об этом мне прямо не сказала.
А ты что предпочитаешь, со смехом спросил брата Готье, знать или иметь?
Не успел Филипп ответить на этот вопрос, как впереди раздался негромкий свист. Братья вздрогнули от неожиданности и одновременно схватились за рукоятки кинжалов. Никакого иного оружия они не захватили, справедливо решив, что оно может помешать им во время этой ночной прогулки.
Любая встреча в здешних местах и в столь поздний час могла обернуться плохо.
Эй, кто там идет? окликнул Готье.
Снова раздался свист, и братья дОнэ не успели даже занять оборонительной позиции.
Шесть человек вдруг выступили из тьмы и напали на них. Трое нападающих набросились на Филиппа и прижали его спиной к стене, крепко держа за обе руки, так что он не мог действовать кинжалом. Зато трое других еле справлялись с Готье. Старший дОнэ швырнул на землю одного из грабителей вернее, тот упал, чтобы избегнуть удара кинжалом. Но двое других схватили Готье сзади, вывернули ему руку, и он выронил оружие. Филипп чувствовал, как шарят по его телу руки грабителей, как добираются до золотого кошеля
А главное нельзя даже позвать на помощь! Правда, на крик непременно явятся стражники, охраняющие Нельскую башню, но в этом случае не оберешься вопросов: откуда явились братья дОнэ, зачем сюда пожаловали, что делали И поэтому оба они боролись молча. Или они выберутся из беды одни, без посторонней помощи, или же не выберутся из нее совсем.
Филипп, прижатый к стене, отбивался с энергией отчаяния и лягал нападавших ногами, так как не мог пустить в ход кинжал. Он не желал расставаться со своим кошелем. Этот кошель вдруг стал дороже всего, что было у него на целом свете, и он решил спасти его любой ценой. А Готье был склонен вступить с грабителями в сделку. Пусть берут все, что угодно, лишь бы оставили жизнь. Да только оставят ли, не бросят ли, ограбив дочиста, в Сену, а завтра всплывут на поверхность два изуродованных трупа
Филипп, прижатый к стене, отбивался с энергией отчаяния и лягал нападавших ногами, так как не мог пустить в ход кинжал. Он не желал расставаться со своим кошелем. Этот кошель вдруг стал дороже всего, что было у него на целом свете, и он решил спасти его любой ценой. А Готье был склонен вступить с грабителями в сделку. Пусть берут все, что угодно, лишь бы оставили жизнь. Да только оставят ли, не бросят ли, ограбив дочиста, в Сену, а завтра всплывут на поверхность два изуродованных трупа
Как раз в этот момент из ночной мглы выступила какая-то тень. Готье увидел подошедшего только в последнюю минуту и не успел решить, кто это спаситель или новое подкрепление грабителям.
Дальнейшее произошло в мгновение ока.
Один из грабителей крикнул:
Эй, ребята, спасайся кто может!
Словно лев, ворвался пришелец в самую гущу свалки, и участники ее увидели, как блеснуло, вихрем завертелось лезвие меча.
Ах, жулье! Ах, негодяи! Ах, наглецы! оглушительно вопил незнакомец, щедро раздавая удары направо и налево.
Под градом ударов грабители разлетелись во все стороны. Один из них имел неосторожность приблизиться к незнакомцу, и тот, схватив его свободной рукой за ворот, с размаху швырнул в Сену. Вся шайка бросилась бежать без оглядки. Слышен был только торопливый топот ног, который затихал по мере того, как грабители пробирались к берегу, в сторону Пре-о-Клер; потом все стихло.
С трудом переводя дыхание, спотыкаясь на каждом шагу, Филипп подошел к брату, прижав обе руки к груди.
Ранен? спросил он.
Нет, ответил Готье прерывающимся голосом, потирая ушибленное плечо. А ты?
Тоже нет. Но мы спаслись просто чудом
Не сговариваясь, оба брата дОнэ разом повернулись к незнакомцу, который несколько секунд назад рассеял шайку грабителей, а теперь направлялся к спасенным, вкладывая на ходу клинок в ножны. Это был высокий, широкоплечий, крепкий мужчина; он с присвистом, по-звериному, выпускал из ноздрей воздух.
Так вот что, мессир, начал Готье, мы непременно поставим за ваше здравие преогромную свечку. Не будь вас, плавать бы нам по Сене вверх брюхом. Кому мы имеем честь быть обязанными своим спасением?
Незнакомец расхохотался; смех у него был громкий, басистый, чуть наигранный. Даже в ночных сумерках ярко блестели его зубы, похожие на волчьи клыки. Братья невольно подумали, что уже слышали когда-то этот смех, но тут из-за туч выплыла луна, и они узнали своего спасителя.
Ах, черт возьми, да ведь это вы, ваша светлость! воскликнул Филипп.
Ах, черт возьми, да это вы, красавчики! в тон ему ответил тот, кого Филипп назвал «ваша светлость». И я вас тоже узнал!
Спасителем братьев дОнэ оказался Робер Артуа.
Братья дОнэ! воскликнул Робер. Самые прекрасные юноши среди всех придворных короля. Черт меня побери, кто бы мог предположить Прохожу по берегу, слышу какой-то шум; ну, думаю, вот и еще одного мирного горожанина потрошат. Надо признаться, весь Париж наводнен головорезами, а наш прево Плуабуш да, наш Плуабуш не очень-то дюж! Даже не помышляет очистить от них город, а лижет пятки Мариньи
Ваша светлость, прервал его Филипп, мы не знаем, как вас и благодарить
Пустяки! воскликнул Робер Артуа, хлопнув своей лапищей Филиппа по плечу, отчего тот пошатнулся. Одно удовольствие! Естественный порыв дворянина, обязанного поспешить на помощь человеку в беде. Но удовольствие возрастает, когда спешишь на помощь знакомым рыцарям, и я просто в восторге, что сохранил своим родичам Валуа и Пуатье их лучших конюших. Жаль только, что такая темень! Эх, взойди луна чуть пораньше, я бы с немалой охотой вспорол брюхо хоть одному из этих молодчиков. Но я боялся действовать круче, опасаясь задеть вас Скажите мне, красавчики, вы-то что делали в этом грязном закоулке?
Мы мы гуляли смущенно ответил Филипп дОнэ.
Гигант захохотал во все горло.
Они гуляли! Чудесное место для прогулок, да и время самое подходящее! Они, видите ли, гуляли Да тут в грязи утонешь! Ну и шутники! Ах, молодость, молодость Любовные делишки, не так ли? Свидание с хорошенькой девицей, а? подмигнул он Филиппу и снова шутливо ударил его по плечу. Хорошо жить в ваши годы огонь по жилам так и бежит! Хорошо!
Вдруг Робер заметил кошели, блеснувшие в свете луны.
Вдруг Робер заметил кошели, блеснувшие в свете луны.
Ого! закричал он. Огонь-то по жилам бежит, как видно, не без толку Чудесная вещица, красавчики, чудесная вещица!
Он взвесил на ладони кошель, прицепленный к поясу Готье.
Золотое плетение, тонкая работа!.. Работа итальянская, а может быть, и английская. И совсем новенькие Конечно, не на жалованье конюших вы позволяете себе так роскошествовать. Да, грабители сделали бы славное дельце
Робер разгорячился, он размахивал руками, игриво толкал братьев в бок, отпускал сальные шуточки, разгоряченный, громадный в ночном полумраке. Он порядком надоел братьям дОнэ. Но как закажешь человеку, который только что спас вам жизнь, лезть не в свои дела?
За любовь платят, шалунишки, продолжал Артуа, шагая между ними. Надо полагать, что ваши любовницы дамы весьма высокородные и весьма щедрые. Ну и ловкачи эти проклятые дОнэ! Кто бы мог подумать!
Его светлость ошибается, холодным тоном произнес Готье. Эти кошели достались нам по наследству.
Ну конечно же, так я и думал, сказал Артуа. По наследству от той семьи, которую вы навещали ночью под стенами Нельской башни Ладно, ладно, молчу! Честь прежде всего. Я вас одобряю, детки. Умеешь ласкать даму умей уважать ее репутацию! Ну, прощайте. И не гуляйте больше по ночам, увешанные ювелирными изделиями.
Робер снова оглушительно захохотал, обнял братьев дружески за плечи, чуть не столкнув их лбами, и ушел, предоставив им тревожиться и сердиться на свободе, даже не дослушав слов их благодарности.