Не поняла, если честно.
Ирэнарн усмехнулся, провел костяшками пальцев по моей щеке и с улыбкой прошептал:
Однажды, моя маленькая, нежная, сладкая наири, я расскажу тебе о том, как один могучий дракон, увидел девушку, которая пыталась покончить с собой наиболее извращенным способом, который только можно было себе представить, и спас ее.
Я не пыталась покончить с собой! выдохнула возмущенно.
Но мне просто закрыли рот, банально подождали, пока успокоюсь, однако, едва он убрал руку, еще более раздраженно сообщила:
И я не наири.
Наири, уверенно произнес Ирэнарн, вновь нависая надо мной. Маленькое, гордое, сопротивляющееся до последнего сердце дракона. Ты наири, Милада, моя наири, мое сердце, мое безумие, моя слабость, моя нежность, мое утешение, моя бездна отчаяния и мой полет в сиянии звезд. Ты настолько моя, что это сводит с ума и в то же время заставляет сохранять разум в кристально ясном состоянии. Но знаешь, он вновь прикоснулся к моим губам, мне безумно интересно, как ты будешь расплачиваться со мной за спасение своего мира.
И поцелуя не случилось. Ирэнарн просто нависал надо мной, с трудом сдерживая коварную улыбку.
В каком смысле расплачиваться? сдавленным шепотом переспросила я.
В прямом. Выполняя условия нашей сделки, моя наири. Когда тебе придется раздеться для меня, не прикрывая свое нежное тело больше никакими тряпками, когда тебе придется обнять меня, прижаться всей обнаженной собой и поцеловать по-настоящему, а не стискивая губы с видом: «Лучше бы меня убил Воронир».
Глядя на дракона широко распахнутыми глазами, переспросила:
Мне придется что?..
В глазах Черного дракона полыхнуло серебром от удовольствия, которое он не скрывал, и, вновь склонившись к самым моим губам, Ирэнарн выдохнул:
Раздеваться, медленно, чувственно, красиво, до тех пор, пока твое тело не останется полностью обнаженным Затем распустить волосы, отбросить их за спину, чтобы они не закрывали мне вид, и медленно, плавно подойти ко мне если к этому моменту я не подойду сам. Видишь ли, я уже не слишком уверен в своей сдержанности.
А затем, пока я лежала, замерев в ужасе от перспективы, Ирэнарн устроился на постели, попутно высвободив меня из халата, прижал к себе, как любимую игрушку, и, целуя мои волосы, с насмешкой произнес:
Никогда не думал, что травки жрецов Древуна такая замечательная штука. В результате у меня есть одна плешивая драконица, возглавляющая союзное государство, и один щербатый брат, оставшийся без переднего зуба. И я бы выжег всю эту ежин-траву к проклятым спящим, если бы не ты в моих объятиях и отсутствие необходимости возвращать тебя роду Кириито.
А я нервно облизнула губы, а вы собирались?
Не случись плешиво-щербатая история, я был бы вынужден, сухо ответил Ирэнарн.
И, прижав меня к себе крепче, тихо добавил:
Я готов подыхать от тоски и желания обнять тебя, готов раз за разом отстраивать разрушенную Крепость и даже Аркалон, но я не готов смотреть, как тебя убьет мой ребенок.
И дракон, укрыв меня одеялом, задышал иначе, спокойнее и глубже, успокаиваясь и, кажется, засыпая. Мне бы тоже следовало, наверное, но был один момент, который никак не давал мне покоя, и я, помучившись сомнениями, все же спросила:
И дракон, укрыв меня одеялом, задышал иначе, спокойнее и глубже, успокаиваясь и, кажется, засыпая. Мне бы тоже следовало, наверное, но был один момент, который никак не давал мне покоя, и я, помучившись сомнениями, все же спросила:
То есть эта татуировка конкретно означает, что я могу забеременеть?
Нет, притаскивая еще ближе и зарываясь лицом в мои волосы, сонно ответил дракон, она конкретно означает, что ты моя жена и наш брак благословлен практически всем Советом древних. Возможность забеременеть идет уже просто как сопутствующий дар.
И я замерла, кажется, забыв, как дышать вообще.
В следующую секунду дышать перестал Ирэнарн.
Ситуация медленно, но верно обретала все более пугающие очертания
Треклятые спящие!.. хрипло, с нескрываемой яростью прорычал дракон.
«Я окончательно замужем» в ужасе подумала я.
Идиоты! мрачно окрестил непонятно кого Ирэнарн и, вновь обняв меня, кажется, собрался снова заснуть.
Мне оставалось только позавидовать его крепкой нервной системе, потому что лично я бы очень хотела знать:
Кто?
Древние, сонно выдохнул дракон, целуя мои волосы. Но раз уж дошло до вмешательства в мою жизнь, пусть сегодня посидят по камерам. И завтра также, но уже после изъявления моей искренней благодарности.
Благодарности за что? прошептала я.
За то, что жениться я теперь ни на ком не обязан. И виноват в этом не я, а они. Спи, нам утром твое человечество спасать.
Спать особо не получалось. Да и сложно заснуть, если ты только что вышла замуж, опять. Один раз вчера, по законам человеческим, второй раз сегодня по-драконьим. И я даже не знаю, чем думали древние, когда вот это вот устроили Вспомнила ту жуткую ночь, когда Асур-Ррат заставил надеть брачный браслет Ирэнарна Я и тогда не понимала, зачем он в это меня втянул стало понятнее позже, значительно позже древний хотел защитить меня и и, возможно, подарить немного тепла Черному дракону. Подарить друга Внезапно подумала, что было бы, если бы Главнокомандующий стал мне другом и поняла, что ничего. Какая вообще может быть дружба между Правящим драконом и какой-то сиротой безродной?! Да никакой. Ее и не вышло, вышло нечто совершенно неправильное.
Очень осторожно обернулась, глядя на обнимающего меня дракона. Ирэнарн спал, чему-то улыбаясь во сне и крепко, собственнически обнимая меня. Как любимую игрушку, которую никому никогда и ни за что не отдаст. Но отдал бы, если бы не ежин-трава Я легла снова, удобнее устраиваясь в его объятиях и вспоминая то, что показал сегодня магистр Валентайн Момент смерти моей матери. Вспомнились слова Ирэнарна: «Я готов подыхать от тоски и желания обнять тебя, готов раз за разом отстраивать разрушенную Крепость и даже Аркалон, но я не готов смотреть, как тебя убьет мой ребенок». Вспомнилось лицо моего отца, который держал белеющую руку моей умирающей матери ему пришлось увидеть, как его ребенок убил любимую женщину и он не смог пережить этого.
Я полежала несколько минут, стараясь просто не думать о родителях, чтобы не расплакаться, и подумала о другом: а чем руководствовались древние, устроив вот этот брак Главнокомандующего и безродной человечки? Ведь о желании Ирэнарна они не знали. Не знал практически никто, кроме моей семьи Кириито и боевых драконов из Крепости, но ни те ни другие распространяться о случившемся бы не стали. А значит, налагая вот это, древние не знали о страсти ко мне Черного дракона. Насколько я поняла из всех услышанных мной разговоров, все искренне полагают, что Ирэнарн неравнодушен к эльфийской принцессе.
И тогда что получается? Увидев меня с Правящим драконом, они решили отомстить и связать его с безродной человеческой сироткой?
Следующая моя мысль была точно такой же, как у Ирэнарна, идиоты!
Но за ней последовали другие идиоты, да, но брак с Правящим драконом обязывает произвести на свет как минимум двух драконов, что гарантированно является смертным приговором для меня и виной за мою смерть для Ирэнарна. Да, древние не идиоты, древние просто бессердечные твари.
Несколько секунд я лежала молча, прислушиваясь к мирному дыханию дракона, затем осторожно выскользнула из его объятий и ушла в ванную комнату.
Окунула руки в холодную воду, несколько раз умылась, затем взялась за полотенце и в этот момент в начищенном до блеска овальном зеркале увидела, как позади меня осторожно приподнимается крышка сокровищницы Асур-Ррата. Замерла, неверяще глядя на происходящее, затем медленно повернулась и поняла, что увиденное в зеркале было правдой.
В следующее мгновение из сокровищницы высунулась знакомая красная лапа, и древний пальцем поманил меня к себе.
Я несколько настороженно глянула на дверь, ведущую в спальню, потом на лапку красного дракона, в следующее мгновение, решившись, бесшумно подошла к сокровищнице и не успела больше ничего сделать крышка открылась сильнее, и высунувшийся Гаррат, радостно улыбаясь лишенным одного зуба оскалом, утащил меня в сокровищницу. Древний закрыл крышку.
На миг стало темно, и в этой темноте я лично едва не задохнулась от крепких объятий Владыки, но в следующее мгновение включилась синяя подсветка у стен, и Гаррат перестал сжимать так крепко, передав это право древнему.
Миладка!
Дракончик обхватил меня, закружил, поставил на пол, так что практически уронил, и, едва я села, плюхнулся рядом, посмотрел на мою руку и заключил:
Сволочи.
Уроды! добавил усевшийся рядом Гаррат, взявший меня за руку и принявшийся с исследовательским видом рассматривать мою прикрытую листьями татуировку.
И по мере исследования добродушно-нахальная маска слетала с него со стремительной скоростью.
А я тебе говорил закрой пасть. По-нормальному же говорил, а ты? прорычал древний.
Гаррат молчал.
Говорил что? уточнила я, испытывая сильное желание отодвинуться от Владыки подальше.
Древний не ответил, выразительно глядя на Серебряного дракона. Гаррат скривился под его взглядом и нехотя ответил:
Я сообщил Совету, что влюбился в тебя и собираюсь на тебе жениться.
Несколько секунд я потрясенно молчала, а затем осторожно спросила:
То есть Совет древних сделал все, чтобы
Я не договорила, договорил Асур-Ррат:
Чтобы Гаррат бросил вызов Ирэнарну, а это сама понимаешь.
Ну я бы не был так однозначен, отстраненно заметил Владыка, продолжая рассматривать татуировку, которая проступала под его прикосновениями.
Но вы в любом случае не бросили бы вызов брату, уверенно сказала я.
Я не был бы в этом так уверен, уклончиво ответил Гаррат. А затем, резко придвинувшись к самому моему лицу, выдохнул: Я дракон, вкусняшечка. А мы, драконы, за свое бьемся до конца.
Осторожно отодвинувшись, я молча протянула руку с кольцом в виде цветка и нервно сообщила:
Я замужем.
В сокровищнице повисло напряженное молчание, очень сильно напомнившее атмосферой состояние природы перед бурей.
Замужем? пугающе тихо переспросил Гаррат.
По человеческим законам? мгновенно уточнил Асур-Ррат.
Нервно кивнула.
Брачная ночь уже была? лениво поинтересовался Владыка, только вот вопрос его все равно прозвучал угрожающе.
Я кивнула повторно, потому что по факту да, брачная ночь была вчера.
Выражение лица Гаррата стало окончательно пугающим, в отличие от безразлично произнесенного:
Не проблема, я тоже не девственник.
После чего поднялся, практически уперевшись головой в потолок, и все с теми же ленивыми интонациями поинтересовался: