Иван Африн (Hermann Nordtveit)
Критика психологической толерантности
Введение.
Во введении я бы хотел упомянуть о трех пунктах, которые должны пояснить смысл данной работы и ее задачи.
1) В данной работе, я продолжаю следовать принципу, выработанному в моей первой книге «Мужской архетип в бессознательном пространстве России» не пользоваться приставкой бес, заменяя ее приставкой без. Этот принцип базируется на том, что до революции 1917 года приставки бес в Русском языке не было. В родственных, похожих на Русский язык в Польском и Украинском (что конечно несет определенный смысл с психологической точки зрения) эта традиция сохранилась до сих пор и читатель может при желании убедиться в этом, воспользовавшихся хотя бы многочисленными переводчиками, имеющихся в сети интернет. Реформа замены приставки без на бес, на мой взгляд, носит характер искусственный, не отражающий нормальной, природной эволюции языка, а соответственно и психики, особенность которой и определяет окружающую нас культуру, в том числе и язык. И именно по этой причине я в своих работах использую приставку без.
2) Периодически в данном исследовании, как и в предыдущем, я рассматриваю некоторые исторические события. Мне хотелось бы сказать читателю, что эти события я рассматриваю только лишь с психологической точки зрения, то есть, размышляя о том, как психические установки человека могли влиять на исторические события. При этом я не как не претендую на историческую закономерность и совершенно не пытаюсь внести иного взгляда на историческую действительность.
3) В своей нынешней работе, как и в предыдущей, я пристально рассматриваю религии, а особенно Христианство. Я бы опять хотел заметить, что это рассмотрение является сугубо психологическим, то есть рассматривающим религиозные учения, как набор психических установок тем или иным образом определяющих развитие психики человека.
Таким образом, я бы хотел подчеркнуть, что не смотря на то, что в своих работах я пересекаюсь с иными отраслями человеческой культуры, периодически взаимодействуя с ними, я все равно действую в четких границах рассматривая только лишь психологическую природу человека. Иных задач при пересечении с различными пластами человеческой культуры, я перед собой не ставил.
Глава первая о термине «психологическая толерантность».
В связи с тем, что в самом названии данной работы употребляется слово толерантность, которое является крайне популярным в современной культуре, то сразу стоит разобраться о критике какой именно толерантности пойдет речь в данной работе. Итак, в данной работе ожидается критическое рассмотрение именно «психологической толерантности». Все другие виды, варианты толерантности культуральная, расовая, социальная и прочие данное исследование не интересует.
Данное исследование интересует последствия, которые следуют за процессом принятия, одобрения, разрешения свободно действовать, предоставление права жизни больной, патологической, деструктивной части личности, как сознательной, так и бессознательной, которое осуществляется либо самим человеком, либо коллективной психикой, либо психотерапией, которая также очень серьезно влияет на человека и определяет его дальнейшую жизнь. Собственно, именно этот феномен предоставление права жизни больной, патологической, деструктивной части личности, со всеми вытекающими отсюда последствиями (которые мы и постараемся рассмотреть в данном исследовании и которые, конечно же, имеют не только сугубо позитивную природу), я и называю «психологической толерантностью». Для рассмотрения последствий «психологической толерантности», мы по давно заведенной традиции будем использовать анализ произведений культуры, в том числе и сказочных, судьбы некоторых известных людей, некоторые события коллективной жизни, которые будем рассматривать только с символической точки зрения, то есть в границах только лишь психологического подхода.
Теперь давайте попробуем понять, откуда же произрастает такое явление, как «психологическая толерантность» и что самое главное, как оно влияло на развитие психологии, а соответственно и на развитие психотерапии. Абсолютно несомненно, что на становление «психологической толерантности» повлияли гуманистические взгляды писателей, мыслителей, художников и т. д., и т. п. Суть их деятельности заключалась в том, что они смогли увидеть действительно нечто человеческое, духовное, красивое, возвышенное в том, что до них не хотели видеть или попросту не могли. В любом случае этим объектом оказался человек внутренний, который, как правило, из за того, что он не принадлежал к высшим сословиям, кастам считался темным и невежественным. Таким образом, придя постепенно к мысли, что общество больное, но внутри имеющее красоту и некий духовно эстетический ресурс, само, же общество посредством некоторых людей попыталось найти метод, как вылечить эту болезнь. Сразу стоит отметить, что ощущение себя духовно больным, нездоровым, страдающим, нуждающимся в духовном развитии, в духовном перерождении, конечно же, появилось гораздо раньше гуманизма и является обычным человеческим чувством. Однако стоит отметить, что данное явление долгое время не было коллективным психическим процессом на территории Европы. Духовно нездоровыми, не до развившимися (именно не полностью духовно реализовавшимися себя, как правило, являются те люди, которые стремятся к дальнейшему духовному развитию), как правило, считали себя единицы, которые и пытались заявить об этом всему остальному обществу. Такими людьми, как правило, являлись философы, писатели, которые не только вскрывали коллективную психическую проблему, но и тот ресурс, который поможет преодолеть эту проблему. Вот примерно, таким образом, в Европе и начали появляться психологические школы. А вот то, что в России до сих пор не развилась как таковая оригинальная школа психологии, связано, наверное, с тем, что Россия как психический организм не видит в себе проблем, патологий, ступора, духовной нереализованности. И потому огромное количество прекрасных людей, которые видели духовную патологию и что более важно не до развитость России, показывавшие это в своих работах не были приняты обществом, а даже наоборот отвергнуты им. Например, подобная учесть постигла и Михаила Лермонтова, который на примере «Героя Нашего Времени» показал психическую патологию, духовную не до развитость России и путь же к ее излечению, но повторюсь, Россия в отличие от многих европейских стран (сразу скажу, что в этом отношении США не являются для меня ориентиром, которые, на мой взгляд, по своей психической коллективной структуре мало чем отличаются от России), а в особенности от Германии своих духовных проблем не видит, а потому голос Лермонтова не был услышан. Хотя на мой взгляд, на психологическом анализе «Героя Нашего Времени» можно построить целую психологическую школу.
Итак, мы можем говорить о не критичности России по отношению к себе, как к психическому организму. И именно не критичностью на уровне коллективного бессознательного можно также объяснять популярность работ Толстого, в которых патология (духовная слабость, не сопротивление Злу силою) возводится в ранг чего-то великого, гармоничного.
Но давайте все таки вернемся к гуманизму. Итак, развитие гуманизма, стремление к психическому здоровью на коллективном психическом уровне (здесь напомню, мы исключаем Россию, потому как она не стремилась к психическому здоровью и те люди, которые несли ей таковой ресурс игнорировались ей и уничтожались) натолкнуло человека на мысль о том, что слишком большая область человеческой души, духа угнетается, уничтожается и что в этом угнетенном материале человеческого существа есть много прекрасного и что самое главное здесь имеется ресурс для дальнейшей человеческой эволюции. Таким образом, поняв собственную излишнюю жестокость к бессознательному миру человеческой психики (душе, духу), сам человек, но на коллективном психическом уровне (на уровне государства), а не на индивидуальном (который, между прочим, очень серьезно эволюционировал в России в отличие от остального коллективного психического пространства) решил отказаться от этой самой излишней жестокости. Вот примерно, таким образом, такой психический феномен, как «психологическая толерантность» получил широкое распространение на территории современной Европы.
Еще раз отмечу, что природа возникновения психологической толерантности в России и похожей с ней по психической структуре (Хотелось бы отметить, что обо всем том, о чем я говорю в своих работах, включая и данную работу, я говорю, как психолог и не в коем случае не претендую на историческую закономерность. Иногда мне приходится рассматривать некие исторические события, но на них я смотрю только с психологической точки зрения) Англии и Франции (не зря, же с психологической точки зрения именно Англия и Франция стали союзниками России в первой и второй мировых войнах) разные. Предположительно, развитие психологической толерантности в Германии и странах, которые тесно взаимодействовали с ней связано с пониманием не до развитости себя, как психического организма и понимания, что слишком большой ресурс человеческой психики не справедливо угнетен и нуждается в раскрытии и реализации. Для примера давайте приведем цитату великого Германского поэта Гете, внутри которой собственно можно и обнаружить зачатки, зарождение психотерапии: «Право же, самая лучшая, самая чистая радость на свете слушать откровенные излияния большой души». Слушать больную душу это, конечно же, первый шаг на пути ее будущего излечения, потому как она во многом и стала больной от того, что ее не слушали, не видели. А вот развитие психологической толерантности в России и странах по психической структуре схожих с ней Англии, Франции, США лично, на мой взгляд, связано именно, что с нежеланием духовно развиваться, и расти, излечивать свою психическую патологию и попытку увидеть в ней высший эталон психического здоровья (именно поэтому с психологической точки зрения романы Толстого на столь популярны, ведь в них психопатология, духовное недоразвитие не признается, а трансформируется с помощью автора в гармоничное состояние человека). И я опять таки хотел бы отметить, что свое предположение, озвученное выше, я делаю только лишь как психолог.
Несомненно, что первый вариант развития психологической толерантности, который, как я предполагаю можно видеть в Германии (как в психическом организме) является более адекватным. Это собственно подтверждается и тем, что три наиболее великих психолога: Юнг, Фрейд, Адлер, около творчества, которых и сформировалось большинство психологических школ очень тесно связаны с Германией с коллективным бессознательным Германии. И крайне символично, что после их ухода из жизни психология не двинулась дальше, как динамическая система, а продолжает до сих пор выжимать свои идеи из теорий и практик трех великих психологов, которые теперь еще и деформируются взглядом современной культуры. Лично, на мой взгляд, связано это и с тем, что Германия, как коллективный психический организм, после второй мировой войны была несправедливо унижена, искусственно патологизирована и, утонув в несправедливом чувстве вины, перестала развивать человеческую мысль своим настоящим, данным ей природой образом. Как это сказалось на остальных отраслях человеческой жизни мы, конечно же, говорить не будем, а констатируем лишь то, что психология, лишившись связи с Германским бессознательным деградировала. Таким образом, можно предполагать, что «психологическая толерантность» Германского образца, то есть сформированная Германским бессознательным просуществовала не долго внутри психологической практики и после второй мировой войны уступила пальму первенства «психологической толерантности» Французского, Английского, Российского, Американского образца, которая с точки зрения данного исследования оказала крайне негативное влияние на человеческую психику и на развитие практической психологии.