Последовавшие за этим события детективы уже хорошо представляли.
В тот же самый день, когда были обнаружены тела Александры Мэннинг и Роберта Оффермана, т.е. 31 декабря 1979 г., в местной газете «Санта-Барбара ньюс пресс» («Santa Barbara News-Press») была опубликована небольшая заметка, посвященная этому преступлению. В ней лаконично рассказывалось об обнаружении в Голете убитыми мужчины и женщины, но о том, что оба погибших являлись врачами и не состояли в браке, не упоминалось. 9 января 1980 г. в другой местной газете «Голета вэлли ньюс» («Goleta Valley News») появилась ещё одна заметка, сообщавшая, что расследование двойного убийства пока не увенчалось задержанием подозреваемого. Тональность и содержательная часть этой публикации также были очень сдержанны, практически никакой информации она не сообщала.
К концу второй декады января поступили предварительные результаты судебно-медицинских и баллистической экспертиз, которые, с одной стороны, подтвердили некоторые предварительные выводы следствия, а с другой загадали новые головоломки.
Согласно баллистической экспертизе, исследовавшей пули, извлеченные из тел погибших, Мэннинг и Офферман были убиты из одного оружия, каковым являлся пистолет 38-го калибра (т.е. 7,62 мм). По отсутствию гильз и ширине полей нарезов эксперт предположил, что это мог быть револьвер «Смит энд Вессон» («Smith and Wesson»). Эту догадку нельзя было считать абсолютной истиной, поскольку гильзы преступник мог подобрать с пола (хоть это и представлялось маловероятным в темноте), а ширина полей нарезов не являлась уникальным параметром, присущим только револьверам этого типа. Преступник использовал при стрельбе патроны фирмы «Супер Вэл» («Super Vel») с пулей массой 110 гран (7,13 гр.). Это была очень интересная информация, которая требует небольшого пояснения.
Компания «Супер Вэл», созданная в 1963 г., позиционировала себя в качестве производителя надёжных и сбалансированных боеприпасов для правоохранительных органов. Надо сказать, что 38-й калибр это основной «полицейский» калибр в США, который используется всеми правоохранительными структурами. В принципе, полицейскими департаментами и службами шерифов обычно разрешается использование и иных калибров, но револьвер 38-го калибра это штатное оружие, которое полицейский получает при поступлении на службу. К концу 1970-х гг. уже существовало несколько типов боеприпасов для этого оружия, которые различались между собою массой пули и навеской пороха в патроне, что весьма влияло на качество стрельбы (отдачу при выстреле, кучность и пр.). Тяжёлая пуля и повышенный метательный заряд хотя и обеспечивали максимальный поражающий эффект, несли много практических неудобств. Выявление наиболее сбалансированного патрона являлось процессом во многом эмпирическим, не поддающимся точному определению посредством формул. Так вот патрон калибром 7,62 мм с пулей массой 7,13 грамм позиционировался производителем как оптимальный для полицейской работы и таковым, по-видимому, действительно являлся.
Пуля этого патрона была лёгкой, достаточно сказать, что советские пули такого калибра были тяжелее примерно на 10% и даже более (их вес начинался от 7,9 гр; имелись, разумеется, и исключения, вроде зажигательной пули, но их можно считать экзотикой). Чтобы компенсировать снижение дульной энергии из-за пониженной массы пули, метательный заряд был немного увеличен, что влекло за собой весьма важное следствие при стрельбе из любых типов оружия, даже короткоствольного пистолета, скорость пули превышала скорость звука (надо иметь в виду, что скорость пули напрямую зависит от длины ствола). Это обуславливало неэффективность глушителей, поскольку последние хорошо снижают звук выстрела только в тех случаях, когда пуля, преодолевая дульный срез, обладает скоростью ниже звуковой.
Почему это было важно в рассматриваемом случае? Да потому, что глушитель это аксессуар из арсенала профессионального убийцы. Полицейскому глушитель не нужен, более того, их использование правоохранительными органами в США при выполнении штатных задач прямо запрещено. То, что преступник имел в пистолете патроны «Супер Вэл» с массой пули 110 гран, однозначно свидетельствовало о том, что никаких планов, связанных с убийством Мэннинг и Оффермана, этот человек не имел. Если бы он готовился к двойному убийству ночью, то взял бы с собою глушитель и другие патроны.
Это был интересный вывод, но детективы сделали его независимо от результатов баллистической экспертизы. Последняя дополнила их предположения важным аргументом, но не более того.
А вот с судебно-медицинской экспертизой всё оказалось куда интереснее. Перво-наперво, экспертиза признала смерть обоих потерпевших именно от огнестрельных ран, что представлялось и без того довольно очевидным. Во-вторых, она констатировала отсутствие побоев или иных следов грубого принуждения, что также хорошо отвечало сложившейся в головах полицейских картине случившегося. В крови погибших были выявлены следы алкоголя, что также ничуть не удивляло, принимая во внимание тот романтический ужин, что состоялся у погибших за несколько часов до смерти.
На большом пальце правой руки убитой женщины оказалась найдена маленькая частица краски. С точным определением её цвета эксперты испытали определенные затруднения, поскольку она была слишком мала для выяснения цвета при естественном освещении, а при рассмотрении под микроскопом на неё падал сильный световой поток, способный исказить цвет. По общему мнению всех, кто видел обнаруженную частицу, она являлась зелёной или голубой, т.е. являлась достаточно тёмной. В доме Оффермана не было подобной краски, точнее говоря, там вообще не имелось краски, поскольку жильё было съёмным, и никакими работами по его благоустройству Роберт не занимался. Очень вероятно, что появление краски было связано с преступником, перенос частицы мог произойти во время связывания рук Александры, но в начале 1980 г. появление в деле этой улики особого интереса сотрудников следствия не вызвала.
Самая интересная часть экспертизы касалась выводов об имевшем месте половом акте и обнаруженной сперме. Казалось бы, детективы предполагали изнасилование Александры Мэннинг, сама поза трупа указывала на это, но половой акт имел место между Робертом и Александрой! Никакого изнасилования не было! Сперма Оффермана найдена как в теле Мэннинг, так и на его собственном животе, погибший являлся выделителем, и группа крови, определенная по эякуляту, совпала с его собственной, так что никаких особых сомнений вывод медиков не вызвал.
Но их заключение переворачивало картину произошедшего с ног на голову.
Что же получалось? Преступник примерно в 22:4523:00 проникает в пустой дом 767 по Авенида-Пекуэна, проводит его обыск, разблокирует все двери во дворы, находит и съедает индейку, а кости аккуратно складывает в пакет и прячет в кустах под забором. После этого, обдумывая, видимо, варианты бегства, осматривает соседний двор Добсонов, забирает у них велосипед и прячет его опять-таки, во дворе Оффермана. Видимо, во время этого осмотра преступник убедился, что рядом находящийся кондоминиум пустует, но это открытие его заинтересовало мало, и он вернулся в дом 767. Около полуночи появляются хозяева, но ничего не происходит! Им никто не мешает и преступник не нападает. Офферман и Мэннинг занимаются сексом, благополучно заканчивают это дело и возможно засыпают, а возможно и нет это не принципиально. Главное заключается в том, что преступник заявил о себе примерно в 2 часа ночи или даже позже, учитывая, что выстрелы прогремели в 03:04. Если рассуждать совсем уж дотошно, то на запугивание жертв и их связывание вряд ли требовалось более 10 минут, поэтому нападение вполне могло начаться и в 02:30, и в 02:45.
Отсюда рождался вполне обоснованный вопрос: а что преступник делал в интервале от полуночи до момента начала нападения, т.е. на протяжении, по меньшей мере, двух часов? Он слонялся по окрестностям, а потом решил вернуться, или же он вообще никуда не уходил из дома и наблюдал за половым актом будущих жертв из темноты?
Если последняя догадка была верна, то эта деталь сразу переводила преступление в разряд сексуальных. Главным мотивом преступника в этом случае становилось вовсе не намерение ограбить и не намерение убить.
В этой связи детективы вспомнили показания одной из соседок погибших, которая заявила, что около полуночи слышала голоса Мэннинг, Оффермана и ещё одного мужчины, чей голос был свидетельнице незнаком. Полицейские опрашивали всех друзей и знакомых погибших, и никто из них не признался в том, что был на парковке перед домом 767 около полуночи. Мог ли этим третьим быть преступник? Если этот человек не был вовлечён в преступление, то почему не нашёл времени связаться с полицией и сообщить о себе?
А кроме того, кто-то из детективов припомнил историю с нападением на Присциллу Даффи и Абеля Плайя с ночь на 1 октября 1979 г. С описания этого преступления начиналась настоящая глава. Полицейский не поленился отправиться на склад вещественных улик и попросил показать ему шнур, которым связывались Даффи и Плайя. Он увидел перед собой белый нейлоновый шпагат, свитый из трёх нитей по 16 волокон в каждой. Единственное отличие этих пут от тех, которыми связывались Мэннинг и Офферман, заключалось в том, что шнур был цельным, а не связанным из отдельных коротких кусочков.
Крайне заинтригованный этим открытием, детектив сообщил о нём руководству. Была назначена соответствующая экспертиза, которая подтвердила идентичность нейлонового шнура с мест обоих преступлений.
А о том, что в обоих случаях преступник был обут в кроссовки «adidas runner» размером 8,5 полицейские знали и без всяких экспертиз.
Глава 4. Двойное убийство в Вентуре
К концу января 1980 г. расследование, проводимое окружной прокуратурой и Департаментом полиции Голеты по факту двойного убийства Оффермана и Мэннинг, пришло к твёрдому пониманию того, что данное преступление совершено «залётным» преступником, т.е. не жителем города. Голета в конце 1970-х гг. по праву считалась городом миллионеров, который иногда даже называли «спальней Санта-Барбары», имея в виду, что состоятельные люди работали на территории округа, а жить и отдыхать возвращались в Голету. При этом криминогенная обстановка на территории округа Санта-Барбара на протяжении 1960-1970-х гг. постоянно ухудшалась. Весьма выразительно этот процесс охарактеризовала статистика, оглашенная шерифом округа Джоном Карпентером (John Carpenter) в конце января 1979 г. Эти цифры газета «Санта-Барбара ньюс-пресс» («Santa barbara News-Press») привела в выпуске от 27 января 1980 г.