И еще, доколе у человека сердце необрезанное и оправдывающееся, когда он входит в церковь, к нему не приходят ни умиление, ни истинное благоговение перед Богом и божественным, ни небесная любовь. Он стоит в церкви только телом, как неплодное древо, которое, как неплодное, должно быть посечено и ввержено в огонь, по реченному: Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь[39]. Ибо молитва такого человека не имеет никакой сердечной теплоты, но творится одним только сухим и холодным помыслом и посему обращается ему в осуждение, что и приключилось с фарисеем.
Но тот, чье сердце смирила и сокрушила напряженная молитва, как только войдет в церковь, сразу же бывает охвачен и окружен истинным и живым благоговением пред Богом и божественным. И божественное благоговение настолько овладевает им, что он сам постигает действия его, ибо от радости ему кажется и он уверен в том, что стоит не в земном храме, а в Горнем Иерусалиме, в той божественной славе, где мириадами божественных Ангелов воспевается препетый и прославленный Царь. Поэтому от радости и благоговения текут и льются рекой из его очей теплейшие слезы, которые очищают его от всякого греха, как сказано: Омыеши мя, и паче снега убелюся[40].
Вскоре за таким благоговением его посещает и окружает некая иная благодать. То есть вместе со слезами к нему приходит и некое иное божественное утешение, которое чувственно не видно в нем, но хорошо видно умно. И он созерцает умными очами, как сия благодать непостижимо сходит с неба, подобно росе на верх главы или как роса пророка Гедеона[41]. И с главы его разливается по всему телу и благоухает, то есть освящает. Потому и Писание говорит: «Благословен Бог, изливаяй благодать Свою на священники Своя, яко миро на главе[42], сходящее на ометы одежды его»[43], так что с этого времени все тело становится легким и исполненным духовной сладости и утешения.
Следовательно, он получает от благодати и некое извещение, что примирился с Богом, и говорит вместе с Пророком: Слуху моему даси радость и веселие, возрадуются кости смиренныя[44].Это значит: «Благодарю Тебя, Господи, известившего меня и от знамения благодати Твоей давшего мне понять, что Ты совершенно простил мне все мои прегрешения. И утешился я, Твой недостойный раб, потому что так смирил меня грех, что я всегда стремился к пропасти и кости мои трепетали от страха геенны».
Эти и многие другие слова Священного Писания приходят к нему на уста в тот час, свидетельствуя, что Бог принял его покаяние и молитву, как сказано: Дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит[45].
Он наслаждается и многими другими божественными и небесными помыслами, исходящими из его сердца. Потому что от просвещения умной молитвы рассеялось и исчезло темное облако греха. Тогда человек помышляет о гармонии священного изречения: Он отверз им ум к уразумению Писаний[46]. И другое: Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой[47], потому что сердце человека изобилует божественными помышлениями и уста его говорят притчами, как сказано: Отверзу в притчах уста моя, провещаю ганания исперва[48]. Ибо и в тот час он весь огонь в своем сердце, потому что зажегся в его сердце огонь, о котором говорит Христос: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся![49]. Потому в тот час сей небесный человек, воспламененный действием Святого Духа, принимает сам в себе твердое решение непоколебимо сохранить все заповеди Христовы, как говорит и пророк Давид: Кляхся и поставих сохранити судьбы правды Твоея[50]. Это живое и огненное действие божественной любви дано ему соразмерно тому подвигу, который он предпринял в молитве.
Эти и многие другие слова Священного Писания приходят к нему на уста в тот час, свидетельствуя, что Бог принял его покаяние и молитву, как сказано: Дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит[45].
Он наслаждается и многими другими божественными и небесными помыслами, исходящими из его сердца. Потому что от просвещения умной молитвы рассеялось и исчезло темное облако греха. Тогда человек помышляет о гармонии священного изречения: Он отверз им ум к уразумению Писаний[46]. И другое: Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой[47], потому что сердце человека изобилует божественными помышлениями и уста его говорят притчами, как сказано: Отверзу в притчах уста моя, провещаю ганания исперва[48]. Ибо и в тот час он весь огонь в своем сердце, потому что зажегся в его сердце огонь, о котором говорит Христос: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся![49]. Потому в тот час сей небесный человек, воспламененный действием Святого Духа, принимает сам в себе твердое решение непоколебимо сохранить все заповеди Христовы, как говорит и пророк Давид: Кляхся и поставих сохранити судьбы правды Твоея[50]. Это живое и огненное действие божественной любви дано ему соразмерно тому подвигу, который он предпринял в молитве.
Потому что если кто-либо помолится указанным образом полчаса, то и действие сердечной молитвы остается почти на полчаса или, самое большое, на день, но никак не более. Ведь и железо, вынутое медником из огня, и видом схоже с огнем, и горит так же. Но если оно останется вне огня, то постепенно начнет терять жгучесть и приходить в свое естественное холодное состояние и вид. Так и человек, когда произносит молитву с понуждением и сокрушением, возгорается по действию Святого Духа, и из сердца его бьет ключом живая вода божественных помышлений. Но если он прекратит такую молитву, иссякает тотчас и живая вода божественных помышлений.
Это происходит по Домостроительству Божию, чтобы человек не пренебрегал молитвой, дерзко помышляя, что более не имеет нужды в такой молитве, о который мы сказали, и чтобы он снова не впал в прежние греховные страсти, особенно же в большие и худшие. Ибо сказано: Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, и бывает для человека того последнее хуже первого[51].
Посему необходимо человеку молиться всегда, дабы молитва его была непрерывной, как заповедует нам и апостол Павел, говоря: Непрестанно молитесь[52], чтобы не впасть в искушение[53]. Пусть молится человек непрестанно, хотя бы и не всегда с сокрушением и понуждением сердца, по сказанному, потому что это почти невозможно; пусть продолжает молиться, но иным образом. Помолившись с понуждением и сокрушением сердца, доколе не заболит грудь внутри, там, где происходила молитва с сокрушением и понуждением, и место то уже совершенно перестанет принимать сокрушение и понуждение, пусть молится без понуждения, без сокрушения, спокойно, умеренно и без напряжения, пока не поправится и не излечится то уязвленное место в груди.
И когда исцелеет и поправится, тогда пусть начинает снова подвиг сокрушенной и сердечной молитвы, с понуждением, как прежде. А ум пусть всегда находится во внимании и непрестанно хранит сердце от прилогов диавольских. И когда диавол принесет прилог, пусть тотчас восстает ум и сильно-сильно сокрушает сердце молитвой, пока оно не заболит. Тогда тотчас пропадет и исчезнет сатанинский прилог, подобно тому как исчезает облако от ветра.
Совершенно невозможное дело, чтобы человек изгнал и изгладил из сердца прилоги диавольские иным способом, кроме сердечной и сокрушенной молитвы. Если он небрежет о ней, то подвергается опасности душевной смерти, как мы и сказали прежде. Это являет и поемое Христовой Церковью: «Аще праведник едва спасается, где обрящется грешник?»[54]. Наш заклятый и немилосердный враг диавол различными способами воюет против нас до самого смертного часа так будем и мы противостоять ему именем Христовым до последнего нашего дыхания. А о том, что этот образ молитвы изгоняет из нашего сердца и уничтожает страсти и демонов, которые воюют с нами посредством наших страстей, узнай, читатель, из повествования о некотором видении отцов.
Некий брат, молясь однажды в своей келии с сокрушением и понуждением сердца и воздыхая при каждой молитве, пришел в исступление и увидел несметные демонские полчища. Некоторые демоны были похожи на псов, другие на онагров, третьи на коз, четвертые на лис, иные на других зверей (мы говорим, что страсти людские многочисленны и разнообразны). Скопище демонов покрывало большое пространство, потому что каждое их полчище было многочисленным. Брат, увидев их, нисколько не испугался, но со всем дерзновением и упованием на Владыку Христа (ибо в тот час молитва сама наполняла его и сердце его было подобно пламени огня) накинулся ему так казалось на демонов, как рыкающий лев, чтобы побороть их не чувственными и зримыми колесницами, но колесницами незримыми и непобедимыми именем Господним. Ибо, став пред ними, он начал из глубины сердца произносить: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». И так сильно он понуждал и утеснял свое сердце именем Христовым, что оно едва не разорвалось и не выпрыгнуло со своего места.
И вот, когда он один раз таким образом произносил: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», ему казалось, что он брал одного демона и отбрасывал его далеко оттуда. Снова произнося молитву с такой же силой, избавлялся и от другого. Поступая так, он именем Христовым изгнал большинство демонов (мы говорим, что освободился благодатью Христовой от большинства страстей). Но некоторые из демонов, особенно упорные и сварливые, не сдвинулись со своего места, но, смотря на брата с яростью и свирепостью, говорили: «Мы ни за что не отступим отсюда, потому что это место наше исконное жилище» (то есть некоторые страсти, будучи старыми, отсекаются с трудом).
Тогда брат, услышав это слово, сильно огорчился. И, благодаря этому огорчению, обрел иной образ умной молитвы, гораздо более высокий, редкий и трудный. Ибо он говорил, что, когда понуждал чрезмерно свое сердце молитвой «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», сердце его будто все стало молитвой и единым с молитвой. После этого преестественного сокрушения сердца он издал глубокий и тяжкий вздох, как говорит пророк Давид: рыках от воздыхания сердца моего[55]. От безмерного понуждения и чрезмерной скорби брат чуть было не испустил дух. Когда же закончился этот глубокий и тяжелый вздох, свирепые и лютые прежде демоны убежали от лица брата, как будто он преследовал их неким огненным мечем. Как мне кажется, об этом говорит следующее изречение: «И из глубины воздыханьми во сто крат болезни уплодоносил еси»[56]. Потому что чем глубже было воздыхание, исходящее от болезни его сердца, тем больше он уничтожал тех могущественных демонов. И, уничтожая их, он приносил стократный плод.