Нам не надо в золоте, утомленно ответил Гунтер. Мы же про другое спрашивали.
Нам не надо в золоте, утомленно ответил Гунтер. Мы же про другое спрашивали.
Ну не в серебре же! всплеснул руками горожанин, с недоумением глядя на нас. Такие вещи делают только в золоте. Какие-то двести монет и вы владельцы раритета, которым не постеснялся бы владеть даже сам Хейген!
Кто? встрепенулся я. Кто не постеснялся бы владеть?
Вы не знаете за Хейгена? возмутился горожанин. Мне стыдно за вас, честное слово. Что в нашем городе могут делать люди, которые не знают, кто такой Хейген из Тронье, пусть даже они и приезжие? Это великий человек, который прославил наш город там, за Сумакийскими горами, в беззаконных королевствах Запада. Теперь даже эти дикие люди знают, что выходцы из Тронье они такие личности, которые всем остальным не чета, вот что я вам скажу.
Ух ты, только и вымолвил я.
Да-да-да, горожанин подбоченился. Это великий человек, и уберите с ваших губ эту улыбку. Что он творил с королевами и принцессами, я бы вам рассказал, но мама с детства запрещала мне говорить с посторонними на такие интимные темы. А с престолами он вообще играл так, что даже смешно рассказывать. Он делал с ними то, что мальчишки делают с круглым мячом. То есть пинал ногами, и не думал, куда этот мяч попадет.
В самом деле? Гунтер еле сдерживал смех.
А как вы хотели? горожанин торжествующе хмыкнул. Он же из нашей семьи. Мне он четырехюродный брат, а моей маме, чтобы ей еще сто двадцать лет жить, троюродный племянник. И что в свете этого какие-то триста монет? Вам сделает ювелирное украшение родственник самого Хейгена, такую бранзулетку потом можно передавать от отца к сыну как семейную реликвию.
Правда, что ли, сделать? Ей богу, забавно же. Пока цена до четырехсот монет не поднялась.
Интересно, чьи это шуточки, Костика или Валяева? Но вообще-то за такое убить мало.
И еще надо сказать, чтобы по имени меня никто не называл. На самом деле, подобное может стать серьезной проблемой. Доказать, что я Хейген, может, и удастся, но сначала меня забьют дрекольем, как самозванца.
Мы подумаем, пообещал я горожанину. Парни, пошли потихоньку к памятнику, время на исходе.
Местного явно не успокоили мои слова, он тащился за нами еще минут десять, рассказывая, какую ошибку мы совершаем и что нам надо вот прямо сейчас идти с ним к его брату.
Отстал он только тогда, когда я дал ему задаток в десять монет и пообещал, что вечером непременно загляну в мастерскую.
Оказавшись у памятника, я признал, что то, что казалось мне достаточно несложной задачей, на самом деле может оказаться почти непреодолимым препятствием. Мы здание здесь отыскать не смогли, что уж говорить о человеке.
Вся надежда на Флоси, сказал Гунтер, который, похоже, размышлял на схожую тему. Это его стихия.
Люди добрые, денежку дайте, просипел кто-то и ухватил меня за ногу. Выпить охота.
Это был нищий, один из многих, сидящих вокруг памятника. Здесь, похоже, было их основное место работы.
Держи, кинул я серебряную монетку. Кому-то из нас должно же сегодня повезти, почему не тебе?
Повезло это если золотой, проворчал нищий и мотнул гривой седых волос, почти полностью скрывающих его лицо. А серебрушка это так, вчерашнее похмелье сбить.
Флоси все-таки умудрился надраться, несмотря на то, что времени у него было в обрез. Брат Мих притащил его на себе, все, что северянин смог сделать сам, это забавно расставить руки в стороны и издать губами достаточно непристойный звук. Вся эта пантомима явно означала то, что ничего у них не получилось.
Он старался, в оправдание Флоси сказал чернец. В первых пяти кабаках точно. Расспрашивал, угощал и даже в драку не лез.
Да, подтвердил северянин, которого положили на землю, прислонив к постаменту памятника.
Скажу так купцов здесь немало, но кривых среди них никто не вспомнил, продолжил брат Мих. Ни одного. Тут вообще телесный изъян у купца считается чем-то вроде неприличной болезни. Вроде ничего страшного, но доверия такому не будет, чистая публика к нему не пойдет. Таким только с бандитами работать и краденое скупать. Ну и контрабандой приторговывать.
Вот, икнув, подтвердил Флоси, даже не открывая глаз.
Но и среди таких тоже нет одноглазых, закончил чернец. Точнее никто ничего не вспомнил. Или не сказал. Тут народ вроде бы и радушный, но себе на уме, с посторонними откровенничать не будут.
Да, мы такие, подтвердил нищий, который, оказывается, прислушивался к нашему разговору. Мы-то тут давно живем, а вы кто такие?
Гости города, ответил я с досадой.
А кто вас звал в гости? с неожиданной злостью спросил нищий, вытащил откуда-то пару костылей, ловко встал, опершись на них, и куда-то поковылял.
Никто, ответил ему спящий Флоси и почмокал губами.
Э, Колченогий, ты куда? груда тряпья, лежавшая неподалеку от того места, где мы стояли, оказалась свернувшимся в клубочек человеком. А я?
Ты себе сам деньги зарабатывай, посоветовал ему Колченогий. У меня на выпивку уже есть, а на двоих тут не хватит.
Услышав такой ответ, оставшийся близ нас нищий, несколько раз сказал: «Как же» и «Что же», а после заплакал. Если честно это одновременно страшное и неловкое для постороннего человека зрелище, смотреть, как плачет взрослый мужчина. Есть в этом нечто противоестественное. Плачущая женщина это не есть норма, но женские слезы, они, если можно так сказать, естественны. А иногда они бывают даже частью образа или последним аргументом в споре.
Плачущий же мужчина это нечто противоречащее сложившимся стереотипам, это ломает шаблон.
Опять голодный, причитал нищий. Опять трезвый. Мне страшно быть трезвым.
Держите, не выдержал Гунтер, подошел к бедолаге и протянул ему золотой. Вот.
Спасибо, добрый господин, грязная до невозможности рука цапнула монету. Спасибо! Вы не думайте, я не всегда побирушкой был. Просто мне страшно вечером думать о том, что завтра будет новый день. Лучше напиться.
Гунтер слушал его слова, кивая, а после наклонился к побирушке.
А кем вы раньше были? спросил он у него.
Я был уважаемым человеком, гордо заявил тот. Да, уважаемым. У меня был дом, и дело, и сыновья.
Гунтер посмотрел на меня и, чуть скривившись, откинул сальные пряди волос с лица нищего.
Один глаз у собирателя милостыни был мутный и загноившийся, а второго и вовсе не было. На его месте красовался заросший рубец.
Как тебя зовут, приятель? немедленно спросил у него брат Мих.
Томми, скривил рот нищий. Просто Томми.
Здесь десять золотых, я достал из сумки пригоршню монет. Как тебя зовут на самом деле? Клянусь небом, я тебе не желаю никакого зла. Да и ради правды может ли быть что-то хуже твоей теперешней участи?
Понятное дело, вряд ли здесь на весь город только один кривой. Но это игра, и прокачанная удача здесь много чего определяет. Не скажу, что я самый везучий сукин сын, но не без того.
Гарри, так назвал меня отец, когда я родился, сказал наконец нищий и протянул ко мне руку. Гарри. Давай деньги.
Вами выполнено задание «Город у моря».
Награды за выполнение задания:
3000 опыта;
1000 золотых.
Нашел. Вот так, дуриком, нашел. А что дальше? Где продолжение квеста?
А я слышал, ты купцом стал, сказал я нищему, высыпая в его заскорузлую ладонь деньги. Не похоже что-то.
Был, единственный глаз Кривого Гарри алчно сверкнул, он тискал в руках монеты, поочередно пробую каждую на зуб, кстати единственный во рту. С серебра ел золотой вилкой, в шелке ходил. Все было, да ничего не осталось.
Как же так получилось? я присел на корточки рядом с ним. А?
Черт, как же он воняет. И еще кто-то имеет наглость наезжать на Флоси. Этого бы понюхали, поняли бы, что почем.
А задание не дают, значит, надо этого красавца дальше крутить, по максимуму.
У тебя дети есть? ощерив беззубый рот, спросил меня Гарри.
Да вроде нет, почесал затылок я. Официальных. А так, может, и бегают где.
И не заводи, бывший купец начал рассовывать монеты по своим обноскам, каждую в отдельное место. Никакой от них пользы, вред один. Вот у меня трое сыновей было и что?
Что? вкрадчиво спросил я.
Вот что, ткнул себя в грудь Гарри. Вот что, вот! Я нищий, побирушка! И все из-за них, этих паршивцев. Они все разрушили, всю мою жизнь, все мои мечты. Они украли у меня мою удачу.
Удача понятие широкое, я сейчас точно понимал, что ощущает охотник, когда видит след зверя. Ее невозможно украсть.
Если только это не счастливый предмет, из глаз Гарри снова потекли слезы. Зачем я тогда показал им этот свиток, зачем?
Свиток. Вот оно, заветное слово. Рубль за сто, это то, что мне нужно.
Счастливый свиток? я усмехнулся. Я много таких сказок слышал. Удачу приносит ум, ловкость и иногда сила, а не какие-то там свитки.
Свиток. Вот оно, заветное слово. Рубль за сто, это то, что мне нужно.
Счастливый свиток? я усмехнулся. Я много таких сказок слышал. Удачу приносит ум, ловкость и иногда сила, а не какие-то там свитки.
Если только это не наследие древних времен, возразил мне бывший купец, утирая слезы драным рукавом. Тогда мир был иным, и маги были ни чета нынешним. С того момента, как мне достался этот свиток, я получал все, чего желал. Достаточно было просто им владеть, чтобы удача всегда была со мной. Зачем, зачем я сказал про него этим бездельникам!
Они его что, выкрали? уточнил я.
Да! с ненавистью выдохнул Гарри. Как только у них рука поднялась?
Как, как Яблочко от яблони.
А самое главное эти глупцы разорвали его на части, продолжил он. Они думали, что маленькая удача каждому это лучше, чем большая кому-то одному. Идиоты!
Поясни, потребовал я.
Нельзя разрушать такие предметы, пробормотал купец. Это призывает не удачу, а беду, только мои три кретина этого не осознавали. И что теперь? Я нищий, а эти идиоты Говорить о них не хочу!
Вам предложено принять задание «Большие детки большие бедки»
Данное задание является вторым в цепочке квестов «Путь к пятой печати»
Условие узнать о судьбах сыновей Кривого Гарри.
Награды за выполнение задания:
1500 опыта;
Получение следующего квеста цепочки.
Принять?
Глава тринадцатая
о нюансах родственных отношений
Что значит «не хочу»? Надо!
Эх, уважаемый, я подпустил в голос сочувствия. Вот ведь как бывает. Мой-то папаша, он для меня ничего не делал, я и рос, как цветок в пыли. А вашим отпрыскам, им же все на блюдечке поднесли?
Всё, всё! заелозил по камням мостовой Гарри. Любую прихоть их ведь исполнял! Любую!
Ну тут ты, положим, врешь, знаю я эти сказки, навидался таких, как ты, когда со Свиридовой во времена своей юности серию репортажей о неблагополучных семьях делал. Это ты сам потом придумал и сам же в это поверил. Но вслух я скажу совсем другое.