- Вика, я не понимаю, что значит, что ты отправила в картину своего друга? - удивлялась Ариэль.
- Буквально, - нервно дрожащим голосом рассказывала художница. - Вот он сидит за компьютером, играет во что-то. Я его рисую. И вдруг, бац! И он сидит за компьютером в моей картине. А в комнате его нет. Я сперва не поняла, искала его. Думала он вышел, и потом домой ему звонила. Но его мама сказала, что он не приходил. На картину я даже внимания сначала не обращала. Но потом я увидела, как на его часах, которые я тоже нарисовала, время стоит правильное. Ну, то есть, такое же, как везде. И потом я стала сравнивать, и стало ясно, что часы идут точно по нашему времени.
Кот наблюдал за милым чаепитием девушек со стороны, с определенной осторожностью. Он не подходил близко, но чувствовал, что опасности от посетительницы ждать не стоит. Слишком она была...ванильная что ли. Очень утонченная и хрупкая. Трюфель не напрягался еще и потому, что вопрос о том, кто говорил с ней через дверь, как-то сам отпал, когда летунья, поняв опасения кота, пошутила, что может разговаривать разными голосами.
- А где эта картина? - спросила летунья.
- Я ее дома оставила. Хотела принести, но потом испугалась. Если я сверну ее в рулон, то ведь и Игоря я тоже в рулон сверну. Но это не самое страшное. Я хотела попробовать заново нарисовать комнату. С таким сюжетом, словно Игорь выходит из картины. Думала, получится его обратно вернуть. Очень старалась хорошо прорисовать комнату и вдруг поняла, что меня окружают какие-то странные тени, какие-то руки меня словно затягивают в эту картину. И мне стало очень страшно. Я вспомнила, как мы однажды с подругой ходили сюда к волшебнику. Я тогда в подъезде ждала, а она заходила. У подруги родители в самолете могли разбиться, и волшебник ей очень помог. Вот я решила, что может он и мне поможет. В любом случае, куда я еще могу обратиться?
- Это да, - покачала головой летунья, - ситуация. А ты уверена, насчет этих теней? Может у тебя со всеми этим нервами, просто воображение разыгралось? Ты не думай, про перенесение в картины я верю, знаю даже одного профессора, который эксперимент проводил с пространствами. Но вот тени эти, что-то странное. Никак в толк не возьму, что это может быть.
- Мяю-мяю, - пробасил кот, совсем как-то не по-кошачьи мяукнув.
- Ой, - испугалась Вика, - какой жуткий голос у вашего кота.
- Это да, - нахмурилась Ариэль, - пойду, посмотрю, наверно хочет, чтобы туалет ему сменили.
Летунья вышла из кухни в комнату, где ее ждал кот.
- Про туалет это было очень смешно, - тихо, чтобы гостья не услышала, сказал кот.
- Чего тебе?
- Ты не слишком увлеклась ее историей. Я вижу, куда ты клонишь.
- Куда я клоню?
- Ты хочешь посмотреть, как она это делает. Разве нет?
- Ну и что, - удивилась летунья. - Что еще делать? Микаэля еще нет. А рисовать картины - это время. Она пока начнет, а когда Мика придет, сразу увидит суть. Что время терять?
- Ну, может, ты и права, - согласился кот, - только пусть не сильно торопится. Пусть прорисует все как следует. И пусть рисует только интерьер. Нас рисовать не надо.
- Безусловно, - согласилась летунья. - Вик, послушай, - крикнула она в комнату. А у тебя краски с собой?
Возвращение домой, это всегда радость. Особенно если ты вернулся с чувством, что пропадал где-то не зря. А волшебник с учеником, явно не прохлаждались. У них получилось создать пусть простенький, но все же мир. А последние часы они потратили на строительство дома. Дом получился что надо, трехэтажный коттедж, с балконами, чердаком, и даже с маленькой башней. Костя под контролем волшебника оформил кабинет и комнату учителя, обставил мебелью. Свою комнату он сделал проще, но зато уютнее. А вот с комнатами Трюфели и Ариэль возникли сложности. Ведь если обустроить комнату кота по-человечьи, то ему там будет неудобно. А если сделать только по-кошачьи, гордый Трюфель может обидеться. Обставлять комнату молодой девушки и вовсе неблагодарное занятие. Поэтому было решено, просто переселить кота и летунью в этот новый мир. И уже с ними решать, как лучше обустроить их комнаты.
Возвращались домой они снова через дверь - не получалось у Кости выйти из своего мира иначе. Хорошо, что дверей, в придуманном им доме, было много. За Микаэлем оставался вопрос, через какую дверь они появятся в квартире волшебника. Помня о неудаче выхода через межкомнатную дверь, волшебник решил воспользоваться дверью ведущей в подъезд. Поэтому появились волшебник с учеником, так, словно где-то долго гуляли и просто пришли домой, открыв входную дверь.
- Мы дома, - оповестил волшебник, снимая обувь.
- Нет никого, наверно, - неуверенно сказал Костя, заглядывая в комнату.
- Не может быть. Скорее уж у нас гости, судя по чужой одежде.
Вслед за Костей волшебник зашел в комнату и сразу увидел повернутый к окну мольберт.
- Это еще что такое? - Микель наклонился, чтобы разглядеть картину.
- О, смотрите, - заглядывая через плечо учителя, сказал Костя. - Наша Ариэль нарисована. А вон и кот. И еще девушка какая-то спиной стоит.
- Она не просто стоит, - мрачно разглядывая картину, заметил Микаэль, - она рисует.
- Очень натурально получилось, - восхитился Костя и потрогал пальцем изображение кота.
Неожиданно нарисованный кот двинул лапой, словно отмахнулся от Костиного пальца.
- Ой, - испугался подросток, - он шевелится. - И попробовал еще раз коснуться кота.
Кот снова отмахнулся, а потом резко пошевелил хвостом, как он всегда делал, когда злился.
- Смотрите, что это?
- А это, - хмуро ответил волшебник, до того внимательно следивший за действиями ученика, - значит, что котов и летуний нельзя оставлять дома без присмотра. А то они каким-то образом могут оказаться в картине.
- Так они, что, в картине оказались? - восхитился Костя. - Ух ты! Я всегда мечтал побывать в какой-нибудь интересной картине. Иногда такие чудесные места бывают нарисованы.
- Это да. Только не забывай, что какими бы прекрасными картины не были, они остаются статичными. И наши друзья сейчас там просто заперты.
- Тогда надо же что-то делать? - испугался Костя. - Надо их освободить.
- Надо, - согласился волшебник, - сейчас этим и займемся.
Волшебник еще раз внимательно рассмотрел картину, надолго остановив свой взгляд на художнице, лица которого не видел.
- Нда, - выдохнул он. - Вот что значит "нарисовались - не сотрешь".
Глава 9.
Когда попадаешь в среду профессионалов, очень непросто сохранить спокойствие и уверенность. Это все равно, что попасть на другую планету, где ты никого не понимаешь, ничего не знаешь, и, в лучшем случае, крутишь головой, пытаясь в море терминов выловить знакомые звуки.
Так чувствовал себя Костя, находясь среди двух волшебников, один с которых, к тому же, был еще и профессором.
- Ничего не вижу нового, - разглядывая картину, произнес Александр Белый. - Изображение точно описывает твою комнату, девочки как живые, да и кот твой, вон, даже двигается, как на переливных картинках.
- С котом понятно, - ответил Микаэль, - коты живут в нескольких мирах сразу, что, к сожалению, не поможет нам его вытащить. Но, смотри, художница, словно дорисовывает комнату. Видишь?
- Честно говоря, нет. Но что ты хочешь сказать? Она пытается нас рисовать что ли?
- Это же логично - она рисует комнату, а мы сейчас как раз и являемся частью этой комнаты.
- Думаешь, специально все это сделала?
Микаэль отошел от картины и посмотрел в окно.
- Не знаю, - ответил он. - Но что-то в последнее время мне везет на такие вот случайности.
- Ладно, Мика, это все лирика. Будем вытаскивать девушек?
Микаэль повернулся к другу и уверенно кивнул головой.
- Будем. Ты знаешь как?
- Есть мысль, - ответил Белый. - Есть у меня один прибор, я его называю - выпрямитель. Взял с собой, когда ты позвонил.
- Выпрямитель?
- Да, ну когда-то думал, что двухмерное пространство, это такой сложный загиб трехмерного. И мой выпрямитель, вроде как, выпрямляет его. Но потом я понял, что принцип действия у него несколько другой. Вернее он все еще что-то выпрямляет, но явно не двухмерное пространство, а вот его побочное действие, которое я случайно заметил, как раз и извлекает изображение на свет. Но принцип у него другой. Он, вроде как, берет внешнее изображение и дорисовывает его, понимаешь, дополняет.
- Как три-дэ принтер, - решил блеснуть знаниями Костя, до этого слушавший разговор молча.
- Как три-дэ принтер, - решил блеснуть знаниями Костя, до этого слушавший разговор молча.
- Тогда скорее уж как графический редактор, - заметил Белый.
- Эй, редактор, - напомнил Мика, - что делать-то?
- Надо поднять картину повыше, а я на полу, под ней, включу выпрямитель. И все. Когда прибор начнет работать, наши пропащие посыпятся на пол, как из рога изобилия.
- Они же расшибутся, - ужаснулся Костя, разглядывая высокий потолок.
- Не расшибутся, - заверил Белый, - да и мы не с улицы на чай зашли - если что подлечим, а то и поймаем.
- А, правда, Саш, зачем такие кульбиты, - спросил Микаэль, - нельзя их оттуда, так сказать, горизонтально вытащить?
- Нет, не получится. Ты туда только руку засунешь, как тут же сам станешь частью картины. А сами они не вылезут, потому что являются частью этого мира. Зато есть гравитация, которая часто роняет людей, то есть хорошо умеет это делать.
- Убедил, - кивнул Микаэль, - давай сделаем.
Очень скоро, привязав веревку к картине паутинкой, изображение подвесили на крючок для люстры. Под ним профессор расположил устройство, напоминающее своей формой глобус, только очень вытянутый глобус. Спасатели расположились под картиной, чтобы успеть поймать ожидаемый груз и эксперимент начался.
"Выпрямитель" загудел, закрутился, начал дымить. От него исходили волны, собирающие гармошкой пространство, отчего помещение стало расплываться, как видеоролик с плохим качеством съемки.
- Смотрите, получается, - закричал Константин, - изображение шевелится, усы торчат.
И действительно нарисованная мебель на картине, так же нарисовано стала падать, Летунья уже была нарисована не возле художницы, а под столом, спасающейся от падающих книг, а Трюфель, кажется, нащупал дорогу домой, и всеми силами пытался протиснуть усатую морду в трехмерный мир. Выглядело это ужасно, словно преломленное солнцем в воде, тело кота, маленькое на картине, переходило в огромную мохнатую голову, которая с усилием и мяуканьем, прорывалась в этот мир. И тут выпрямитель как-то странно заурчал, затрясся, и, издав громкий хлопок, рассыпался на несколько частей.