надо предпочесть дело любви. Ибо любовь больше молитвы"» (диакон А. Кураев).
Задача христианства не приобщить человека к высоким религиозным переживаниям и в таком блаженном состоянии его оставить, а сообщить человеку силу достойно, свято жить в мире и дать импульс служить миру. Но не значит ли это, что, выйдя в мир, мы что-то растеряем?.. Безусловно. Но бояться этого не следует. Это ведь не наша заслуга, не наши духовные сокровища: это Божие. И если Бог захочет, Он все восполнит и даст еще больше.
Представляю, как хорошо было апостолам в их сионской горнице в день Пятидесятницы, когда на них
сошел Святой Дух. Как, наверное, им хотелось удержать эту благодать, не идти в мир... Но они спустились со своего Фавора, пошли...
И потом, в четвертом веке, когда христианство было легализовано, когда оно было поставлено перед выбором: идти на контакт со вчера языческим миром, или замкнуться, боясь что-то из благодати утерять... Христианство пошло на этот контакт.
Такая же дилемма лежала перед святителями Василием Великим, Иоанном Златоустом и прочими великими мужами Церкви. Им так хотелось побыть одним, помолиться, поразмышлять о Боге. Но приходилось устраивать приюты, больницы, школы. Достаточно почитать житие отца Иоанна Кронштадского, чтобы уви
53
деть: ему тоже хотелось больше быть наедине с Богом. Но Господь призвал его к другому служению.
Церковь никому ничего не навязывает. Перед каждым стоит выбор: пойти в монастырь либо остаться в миру. Если мы сделали свой выбор, надо оставаться честным до конца, пока, быть может, Бог не укажет тебе иной путь в жизни.
Если у нас семья и дети, мы обязаны максимально служить семье. Не воровать время у мужа для Бога, а через служение мужу чувствовать, что ты служишь Богу.
Часто в семьях, где один из супругов христианин (или даже оба христиане), мы видим в жизни прикрытую благочестием, завуалированную элементарную лень. Лень, собственно говоря, нас сопровождает от рождения до могилы, и всю жизнь нужно противостоять ей, побеждать ее подвигом. И особенно горько, когда лень прикрывается набожностью. Активно играть с
ребенком, по-настоящему, серьезно, интересоваться проблемами мужа или жены, позвонить и утешить стареньких родителей, или помочь находящимся в беде родственникам, знакомым, разделить их проблемы это, конечно, трудно! Тем более трудно так, отдавая себя, служить миру ежедневно. Проще в это время прочитать акафист-другой. Проще это понятно. Но тогда давайте так и будем говорить: я ленивый человек, я к Богу бегу не от любви к Нему, а от нежелания служить миру и людям. Сама Ксения пишет о своем новом опыте жизни так: «...это очень тяжело, постоянно тяжело... это постоянная работа, не расслабиться на минуту». И она добавляет, что именно теперь она счастлива. Это очень верно, потому что именно теперь началась настоящая христианская жизнь.
ребенком, по-настоящему, серьезно, интересоваться проблемами мужа или жены, позвонить и утешить стареньких родителей, или помочь находящимся в беде родственникам, знакомым, разделить их проблемы это, конечно, трудно! Тем более трудно так, отдавая себя, служить миру ежедневно. Проще в это время прочитать акафист-другой. Проще это понятно. Но тогда давайте так и будем говорить: я ленивый человек, я к Богу бегу не от любви к Нему, а от нежелания служить миру и людям. Сама Ксения пишет о своем новом опыте жизни так: «...это очень тяжело, постоянно тяжело... это постоянная работа, не расслабиться на минуту». И она добавляет, что именно теперь она счастлива. Это очень верно, потому что именно теперь началась настоящая христианская жизнь.
54
ТОГДА НАЧНУТ МЕНЯТЬСЯ ЛЮДИ ВОКРУГ...
Православная семья. Алексей и Мария вместе уже больше 10лет.
Мария: Я крестилась в 25 лет. После этого начала довольно-таки активно ходить в церковь. В том храме, куда я тогда ходила, был батюшка отец Валентин, личность которого меня в то время буквально заворожила! Я стала туда ходить, в принципе, из-за него. Тогда я с Лешей (моим мужем) даже не обговаривала этот вопрос, просто брала маленького сына и шла в храм. На исповедь ходила, причащалась. Правда, тогда все мои исповеди были какие-то сумбурные, кусками, одно вспомню, другое забуду. Но, так или иначе, ходила, примерно около года. А потом все это у меня постепенно заглохло, потому что отец Валентин оттуда ушел, и приход распался. Я как бы потеряла почву под ногами, мне стало неинтересно. И пару лет я вообще в церкви не была.
А потом ходила эпизодически: вот мне захочется вдруг, вот, у меня такое настроение и я иду в церковь. Я говорила Леше: поехали, мол, съездим на утреннюю службу. Мы брали сына, садились в машину и ехали в храм. У храма я говорила ему: «Ну, пойдем». А он всегда отвечал: «Нет, мол, я тут постою, а ты иди». Я у него спрашивала: «А чего ты не хочешь зайти?» «Не трогай меня, не хочу я, тут пока постою». И гулял вокруг храма, а я внутрь заходила с сыном. Стояла там, слушала; тоже, естественно, половины не понимая. Так я ходила-ходила, а Леша все гулял рядом с храмом. Он относился очень спокойно к этим заездам, с каким-то внутренним пониманием, но в храм идти не хотел. «Я не готов, говорил. Не чувствую
55
внутренней потребности». Он не понимал свою роль в этом церковном действии и вообще во всей церковной жизни. Просто не знал, что ему там делать.
Пост я тогда соблюдала эпизодически, и духовная жизнь, я считаю, у меня была в загоне. То есть изредка, как и все люди, я вспоминала о Боге. Изредка читала молитвы, потом душевная лень одолевала. Причащаться я практически не ходила, только один раз за все это время. Я искала священника, духовника, который бы меня вел по жизни... Ну вот, так и жила. Схожу, ребенка причащу, поскольку готовиться не надо. Причастила, вроде, какой-то долг исполнила, ушла. В общем, не было упорядоченности... Но сама я в этот момент была, конечно, не вне Церкви. Раз ты уж человек крещеный, значит, ты не можешь быть вне Церкви, никуда ты не денешься. Ведь душа у человека христианка, и моя душа тянулась к этому, я чувствовала, что это истина.
...Полтора года назад мы с Лешей пришли в этот храм, в который и сейчас ходим, пришли с одним горем. В то время, когда мы не знали, что делать, как жить, мы пришли к выводу, что нам нужна духовная помощь. Нам нужен совет духовного человека. Я позвонила своей приятельнице, которая, я знала, ходит в православную церковь, и спросила ее, не знает ли она, к кому можно обратиться. Она сказала: вот, приходите к нам, у нас замечательный священник, отец Александр,
он врач, интеллигентный образованный человек, к нему можете обратиться. И мы пошли.
Сначала подошел Алексей со своей проблемой, точнее, с проблемой своей родственницы. Когда он спросил батюшку, как ей помочь, батюшка сказал: «Начинай с себя. Ты не поможешь, пока сам невоцерковлен-ный человек». Это послужило очень большим толчком.
56
Батюшка сказал: «Сначала тебе нужно исповедоваться и причаститься». Раз он так сказал, то Алексей не мог не пойти. Он понял внутренне, что ему это надо. Он готовился очень серьезно и причастился тогда в первый раз за свою жизнь. И со мной тогда батюшка поговорил, сказал: «Вот, мол, давай и ты». И я пошла, экспромтом. Рассказала о том, о чем сердце болело... В этом отце Александре я увидела своего духовника, которому я могу поверять свои проблемы, решать вопросы какие-то. Он меня сразу зацепил, и я поняла, что должна остаться здесь. Так и осталась.
Личность священника, которого бы я знала, к которому бы я могла прийти для меня очень важна. И это был тот момент, когда я вернулась в храм. Теперь
уже вместе с Алексеем...
57
Когда муж и жена живут нормальной семейной
жизнью, они составляют одно целое. Они одно тело. С одной душой даже. Естественно, что мысли и переживания одной половинки не могут не затрагивать переживания второго человека. Поэтому то, о чем я переживала, то, чего я хотела, мои мысли, мои желания, я думаю, сыграли большую роль. Молиться я еще по-настоящему не умела, но, по крайней мере, я все время думала: как хорошо было бы, если б мы вместе ходили в церковь, были бы единомышленниками...
Сначала, когда мы только поженились, было по-раз ному и хорошо, и плохо... Но когда мы стали жить
нормальной семьей, мы стали одним целым. Мы стали
любить друг друга именно в христианском смысле делиться радостью, делать добро друг другу. Мне очень хотелось, чтобы ему было хорошо. Вот, мне хорошо, так почему же он мается! Хотелось, чтобы он успокоился, нашел внутренний покой, гармонию. Их жалко, наших мужчин, на них такая нагрузка! Громадная нагрузка:
семьи, работы, денежных проблем, воспитания детей.
И без поддержки Господа сделать это самому очень трудно... Начинается либо вино, либо пиво, либо курево, либо какие-то совершенно непонятные развлечения, которые, в итоге, радости не приносят, а только усугубляют все. Когда женщина видит, что мужчина так мается, мечется, ей хочется привести его к какой-то тихой гавани. И сказать: вот оно, ты лишь открой глаза, открой свое сердце! Ведь любовь это желание поделиться радостью, которую человек имеет.
И вот именно это привело его к Богу. Пусть, с другой стороны, я через чувства пришла, как многие женщины, а мужчины приходят через разум, они сознате
58
льно ищут того, чего им не хватает, они что-то хотят получить. Вот он пришел через это.
Я ничего не говорила ему на тему религии, потому что поняла, что это бесполезно. Эта тема, вообще, была для него болезненная. Да и часто любая мысль, облеченная в слово, становится фарсом. Я поняла, что говорить ничего не надо, надо просто жить, просто любить этого человека, принимать его таким, какой он есть, со всеми его проблемами и заморочками. И радоваться, стараться эту радость в дом принести, и эта радость потом начинает как-то всех окутывать, она обволакивает всех, и приводит всех к одному знаменателю и мужа, и жену, и детей...
Ведь самое трудное любить. Именно не принимать любовь, а эту любовь отдавать. И когда человек научается отдавать любовь, делиться ею, тогда начинают меняться люди вокруг него.
Алексей: Я не сам к этому пришел, а меня привел Господь. Это совершенно точно, вел, как на веревочке слепого котенка. Вспоминаю, когда я был классе в десятом, мы с мамой зашли в гости к одной верующей