Учитесь, пока я жива!
Наёмник не сплоховал ворота открыли сразу. Свет факелов, голоса. Виенна томно прикрыла глаза и застонала, когда её спутник, которого она решила представить в качестве собственного телохранителя, подхватил её на руки. Кто-то увёл его норовистого коня, а сам сопровождающий вёл себя так естественно, словно и не насмешничал над баронессой некоторое время назад. Пожалуй, он в самом деле годился для воплощения в жизнь её плана с обольщением невесты или уже супруги? Себастьяна.
Виенна мельком увидела ошеломлённое лицо какой-то старухи в чепце. Должно быть, экономки. Та кликнула горничных.
Я должна немедленно увидеть вашего хозяина! категорично заявила им баронесса. И разместите меня где-нибудь! Не видите, я пострадала, добираясь в вашу глухомань!
Следуя за экономкой, наёмник отнёс Виенну в комнату, которая больше походила на гостиную, чем на спальню. Когда прислуга вышла, баронесса ухватила мужчину за рукав. Он приподнял брови.
Не смейте меня покидать! потребовала она. Пусть вас накормят и подыщут место, где вы сможете спать. Поговорим позже.
О чём же?
О моём заказе. А сейчас ступайте, только не попадайтесь пока на глаза герцогу! И снимите уже наконец-то шляпу!
Наёмник вышел, и баронесса откинулась на подушки. Не такой она собиралась предстать перед Себастьяном. Но, увы, не судьба надеть новое платье, соблазнительно подчёркивающее каждый волнующий мужское воображение изгиб женской фигуры. Зато в столь неприглядном виде куда проще будет надавить на жалость. Если так посмотреть, не худшее оружие в умелых руках.
Владелец замка не спешил, и баронесса едва не задремала, утомлённая всеми перипетиями долгой дороги. Но встрепенулась, едва заслышав знакомые твёрдые шаги. Слегка приподнялась и застонала на сей раз без всякого притворства, поскольку от неловкого движения ушибленная нога в самом деле заболела.
Себастьян! воскликнула Виенна, увидев вошедшего в комнату любовника. Простая одежда лишь подчёркивала его мужественность и красоту. Ему, что значительно отличало герцога де Россо от многих придворных щёголей, не приходилась рядиться в шелка и кружева, чтобы привлечь внимание к своей персоне.
Что ты здесь делаешь? с недоумением произнёс он, не торопясь заключать её в жаркие объятия. Баронесса надула губы. Как ты узнала, где я живу?
Король Арнальдо помог. После того, как я услышала от Иларии новость о твоём браке, не могла найти себе покоя. Пожалуйста, скажи, что всё неправда!
Да, я в действительности женился. Мне следовало рассказать тебе раньше, чем слухи дошли до придворных. Прости.
Я опозорена на всю столицу, и всё, что ты можешь мне сказать, лишь жалкое «прости»?!
Ты ведь сама не раз говорила, будто не хочешь снова вступать в брак.
Виенна до боли закусила губу, понимая, что ненароком угодила в собственную ловушку.
Все бумаги подписаны, теперь она моя жена, продолжал Себастьян.
Только по бумагам? зацепилась за его слова баронесса. Но ваш брак ещё не консуммирован, так? Ты можешь передумать!
Да пойми ты, что решение принято не мной! У меня не оставалось выбора! выкрикнул герцог и резко замолчал, очевидно, понимая, что сказал лишнее. Считай, что ты этого не слышала.
«В чём же дело? лихорадочно размышляла Виенна, забыв и о боли в ноге, и о том, что ей следовало сейчас изображать из себя несправедливо пострадавшую. Кто мог принять решение о женитьбе Себастьяна, кроме него самого? Его отца давно нет в живых! Может, тот оставил завещание с требованием жениться именно на указанной девице? Но тогда ему должно было быть известно её происхождение, ведь ни один нормальный родитель не заставил бы единственного сына взять в жёны безродную сиротку».
Глава 11
К тому времени, как в дверь спальни постучали, графин с вином опустел больше, чем наполовину, а закусок на столе осталось значительно меньше, чем было изначально. В комнату робко заглянула одна из горничных. Похоже, все они получили чёткое распоряжение не беспокоить нас с герцогом, и наверняка случилось что-то из ряда вон, если девушка всё же решилась потревожить хозяина.
Простите, но к вам ещё гости, пролепетала она.
Кто? холодно ответил ей мой супруг.
Женщина. Она представилась баронессой де Кастеллано, сообщила горничная, которую, кажется, кто-то подталкивал в спину и подсказывал, что говорить. Сказала, что ей очень нужно вас видеть. А ещё она упала с коня. Должно быть, ударилась.
Брови герцога поползли вверх. Судя по реакции, такой новости он не ожидал. Я тоже. Но уши навострила любопытно, что там за баронесса? И что побудило её навестить герцогский замок на ночь глядя?
Да ещё и верхом, а не в карете!
Я вынужден вас оставить, проговорил Себастьян. Нужно уладить возникшее недоразумение. Ложитесь спать и постарайтесь хорошо отдохнуть.
Поднявшись, он вышел из комнаты. Горничная юркнула в открытую дверь и, отвесив поклон, поинтересовалась, нужно ли убирать со стола. Я устало кивнула.
Недоразумение, значит? Однако имя неизвестной гостьи, как мне показалось, очень хорошо знакомо герцогу де Россо. Кто же она?
Когда девушка, покончив с уборкой, ушла, я отыскала в своих вещах ночную рубашку, оделась, погасила свечи и забралась в постель. Сейчас она выглядела ещё больше, и я в ней казалась ребёнком, который забралась в родительскую кровать, чтобы вволю там попрыгать. На какое-то мгновение даже почудилось, будто это незамысловатое детское удовольствие знакомо мне не понаслышке.
Странно
Неужели я начала что-то вспоминать?
Расположившись поудобнее, я накрылась одеялом и зажмурила глаза. Вот бы в самом деле убрать пустоту из памяти Оживить забытые в детстве воспоминания, увидеть перед внутренним взором лица родителей. Кто они? Почему не искали меня?
Или их уже нет в живых?
Сон не шёл, мысли теснились в голове, будоражили. Появление баронессы, кем бы она ни приходилась герцогу, вероятно, спутало все его планы. Однако это означало, что первая брачная ночь откладывалась на неопределённое время.
И что там поверенный говорил о необходимых обрядах? Следовало наступить на горло смущению и всё выведать. Не у супруга же спрашивать
Я спрятала лицо в непривычно мягкой подушке, едва представив, как задала бы мужчине подобный вопрос.
В обители говорили, что по задумке богов муж должен становиться для женщины самым близким человеком. Ближе отца и матери, ближе брата и сестры. Ближе всех.
Но как может таким стать тот, кто совсем чужой для меня? Да, он хорош собой, богат, титулован Как сказал поверенный, далеко не всем девушкам даже в наше время так везёт. Вот только сам же и предупреждал о чём-то пугающем, с чем я могу столкнуться в замке. Точно глупый мышонок, привлечённый вкусным запахом сыра за дверцей мышеловки Вот только тот сам заходит в ловушку, а моего согласия никто не спросил. И выбора жизненного пути не предоставил.
Будь я сейчас в обители, уже давно крепко спала бы. Или, может, проскользнула бы тайком в комнату к Аньелле. Поболтать на сон грядущий, посекретничать. Интересно, как она там? Вспоминает ли обо мне?
Я шмыгнула носом, но заставила себя не плакать. Ещё не хватало намочить слезами подушку. Лучше уж постараться забыться сном как говорится, утро вечера мудренее.
Снилось мне в эту ночь что-то странное. Не костёр, нет. Вечнозелёный лес, в котором крупные еловые лапы клонились к земле под тяжестью снега. Я никогда прежде не видела его, но знала, что это он. Белый, холодный Попыталась коснуться снежной шапки и увидела, что на моей руке вязаная варежка с диковинным узором, вышитым красными нитками. Кажется, такие знаки называются рунами.
Когда я открыла глаза, в комнате было светло. Наступило утро. Или уже день? Почему меня никто не разбудил? Может, обо мне просто забыли?
Я подумала про сон. Знаки, вышитые на варежке, помнились так отчётливо, что мне захотелось зарисовать их. Может быть, однажды найдётся возможность выяснить значение?
Бумага и чернила в комнате обнаружились стоило лишь хорошенько поискать. Герцог ведь говорил, что ему нужна образованная супруга, значит позаботился о писчих принадлежностях. Вот и чудесно, не придётся просить их у него до тех пор, пока не кончатся. Бумага такая хорошая, дорогая, приятно к ней прикасаться В обители нам выдавали попроще, строго следя за тем, чтобы не переводили по пустякам и не ставили кляксы.
Я обмакнула перо в чернильницу. Увиденные во сне символы ложились на бумагу так ровно, будто мне уже когда-то раньше приходилось рисовать их. Один, второй Рунные письмена. Их использовали жители Хальфдана, а в нашей стране имелся собственный алфавит.
Я обмакнула перо в чернильницу. Увиденные во сне символы ложились на бумагу так ровно, будто мне уже когда-то раньше приходилось рисовать их. Один, второй Рунные письмена. Их использовали жители Хальфдана, а в нашей стране имелся собственный алфавит.
Завершив работу, я спохватилась, что сижу в одной лишь ночной рубашке, и поспешила привести себя в порядок. Переоделась в своё лучшее платье, сделала строгую причёску, из которой не выбивался ни один волосок. И, покончив с этим, сразу почувствовала себя увереннее. Теперь я была готова к новой встрече с Себастьяном де Россо, а также к знакомству с его бабушкой. И с баронессой де Кастеллано, кем бы она ни являлась.
Пожалуйста, расскажи! упрашивала герцога Виенна, но Себастьян лишь упрямо качал головой, очевидно, жалея, что проговорился. Эту мужскую особенность баронесса тоже знала. Почти все они лишь с виду суровые и неприступные, точно скалы, а на деле порой не меньше нуждаются в том, чтобы поговорить с кем-нибудь откровенно, чем женщины. Но ты не мог не понимать, как твоя женитьба отразится на моей репутации при дворе! Ведь все видели нас вместе, каждый знал, что
Скажи честно тебя волнует лишь твоя репутация? отозвался собеседник. Но почему ты тогда начала встречаться со мной? Могла бы выйти замуж во второй раз за одного из твоих поклонников и оставаться честной женщиной.
Конечно же, нет! придав себе оскорблённый вид, вскричала она. Не только репутация! Ради тебя, во имя всего того, что между нами было, я готова переступить через неё так же, как уже сделала, став твоей. А теперь ты попрекаешь меня этим, притворно всхлипнула Виенна, сделав вид, будто утирает слезинку. Именно сейчас, когда я так слаба и пострадала ради того, чтобы встретиться с тобой, в последний раз поговорить наедине, обнять
Промелькнула мысль, что её слова напоминали фразы из какого-нибудь сентиментального романа, однако, кажется, они произвели нужное впечатление. Герцогу следовало ощутить себя виноватым. Тот факт, что играть на чувстве вины легче, чем на каких-либо других человеческих эмоциях, баронесса недурно успела уяснить ещё в детстве, когда однажды упала с лестницы по вине хмельного отца. Проспавшись и осознав, что едва не погубил единственную дочь, он стал на всё готов ради неё. Даже на то, чтобы в своём завещании позаботиться о том, чтоб оставленное Виенне наследство не становилось собственностью её будущего супруга.