Высыпав снимки из конверта, он разложил их рядком под солнцем на покрывале. Ему понадобилась минута, чтобы осознать, что он видит.
Сначала показалось, что на фото изображен он.
Вот он стоит возле седана в темном костюме. Было нечто в черном сукне, облачающем его длинные, мускулистые конечности. Что-то такое в осанке наводило на размышления. А этот снимок. Он. Почти. В походных брюках, на непокорную шевелюру нахлобучена помятая шляпа. И последний снимок Джулия обнимает мужчину, который и не похож на Джонни Брогмана и вместе с тем похож.
Он был ошеломлен, словно его тело оказалось одновременно в двух местах.
Черт возьми, прошептал он.
Спустя несколько минут, пока он все еще разглядывал фото, дверь распахнулась. Резкий силуэт Джулии стоял в квадрате солнечного света. На ее лице едва дрогнули мускулы, выдав удивление. Затем она захлопнула дверь, упершись рукой в бок.
Узнаешь себя?
Это не я.
Достаточно похоже на тебя, чтобы стоить сотню тысяч, если быстро провернуть дельце. Миллион если продержаться пару лет. Эти фотки были сделаны, когда ты был боссом Лос-Анджелеса, и если не заколачивал по двадцать тысяч в месяц, то считалось, что дела идут очень плохо.
Он сидел в ожидании.
Она медленно вышла вперед, с глазами, исполненными странного резкого света. Ее голос походил на распевную молитву:
Рики Вольф больше не мертв. Он восстал из могилы, в этой самой комнате, здесь, сидит и сам об этом не догадывается. Он возвращается. Возвращается в Лос-Анджелес, чтобы снова стать боссом. Она посмотрела на черты его лица, и ее глаза загорелись янтарем. Что скажешь, Рики Вольф?
До него все дошло. Дошел смысл ее слов, который был как тычок в зубы. Он отшатнулся и закричал:
Я знаю, что у тебя на уме, и это не пройдет!
Пройдет. Должно пройти!
Людей не облапошишь! Такое бывает во сне, в книжках. Никто не поверит, что я это он. Я не похож на него! Нам это с рук не сойдет. Такого не бывает!
Бывает, Рики Вольф, бывает!
Бывает, Рики Вольф, бывает!
Черта с два бывает. Он привстал.
Она трижды сильно отхлестала его по щекам. Ее губы дрожали, глаза почти обезумели.
Бывает. С нами!
Новый темный костюм сидел как пересаженная кожа. С одной стороны костюм слегка выпирал: так носил пистолет Рики Вольф. Высокие каблуки прибавляли Брогману роста. Он научился говорить, слегка шепелявя, пожевывать сигару, но Джулии он сказал:
Говорю же тебе, ничего не получится. Я не похож на него. Только на мгновение, при тусклом освещении, если бросить мимолетный взгляд. Ты свихнулась. Хочешь убить нас обоих!
Заткнись! прошипела она. А не то я начну убивать прямо сейчас.
Он яростно стискивал зубами сигару.
Нужно было усвоить перечень фактов, имен и алиби, которыми Джулия пичкала его. Листки опадали с календаря, как при сильном ветре. Затем однажды Джулия подняла кружку пива, желтого, как ее глаза, и сказала подобревшим голосом:
Завтра великий день. Лос-Анджелес, мы идем. Она пригубила пиво. Каково быть Рики Вольфом?
Его рука задрожала. Он посмотрел на искаженное отражение своего лица в коричневой полупустой бутылке. Сигара. Усы. Ему хотелось выпалить: «Это не сработает. Такими старыми трюками никого не проведешь». Но ее взгляд, раскаленный, как расплавленное золото, заставил его промолчать.
Она заговорила, почти что про себя:
Не знаю, на что это было похоже в тот день, в банке. Ты стоял. И что-то в твоей осанке, в лице напоминало Рики, только в немного другой, новой упаковке. Боже, как меня передернуло!
Он подумал, что это было бы красивым жестом он звякнул свою кружку об ее кружку.
Давай выпьем за нашу новую жизнь вместе.
Она вознегодовала.
Нет! взорвалась она. Это я должна говорить такие вещи. Сколько можно повторять!
Глядя на нее, силясь понять, что происходило под ее рыжей шевелюрой, он покорно выпил свое пиво.
Наверное, хорошо, что всю дорогу до Лос-Анджелеса машину вела она. Денек так и просился на открытку. Она давила на скорость, не снижая, когда это было безопасно. Ее волосы развевались, как алое знамя Они свернули на углу Спринг-стрит и Третьей, припарковались и направились в букмекерскую контору два темных костюма отражались в витринах магазинов. Он ничего не понимал. Это было безумием, но ему нравилось.
Брогман знал это место по язвительным описаниям Джулии. Огромный, тускло освещенный магазин, пропахший ветхими макулатурными журналами и старинными книгами, сложенными в затхлые пирамиды. В полумраке слоняются люди, в двадцати проходах и на сотнях столов трезвонят телефоны.
В этом пропыленном заведении, где хилые оголенные лампочки свисали с высоких потолков, крупнейший беговой тотализатор Лос-Анджелеса прятал свои прибыли и заманивал простаков.
Врата ада. Брогман чувствовал, как колотится его сердце. Что, если он забудет цифры и факты, имена и слова
Джулия втолкнула его внутрь. Понадобилось время, чтобы глаза привыкли к темноте после солнечного света. Лица расплывались в сумраке, и его жесткие каблуки гремели словно костяшки. Он следовал за угрюмой рыжеволосой женщиной походкой враскачку.
Многие сидящие мужчины встрепенулись, многие читающие оторвались от чтива, многие говорящие придержали языки за зубами, многие курильщики раздавили окурки. Все напоминало бросок булыжника в стоячий пруд и расходящиеся туда-обратно круги.
Рики! Боже мой, парни! Это он!
Рики?
Померещилось!
Зашумели заерзавшие тела, заметались тени, а потом один голос отчетливо произнес:
Это не Рики Вольф. И повторил: Это не Рики.
Сказано было категорично.
Брогман ощутил, как пистолет выскользнул из его руки, как напуганное животное. Его дыхание свистело в ноздрях. В воцарившейся тишине он встал как вкопанный, и раздавалось только цоканье высоких каблучков Джулии на дощатом полу, которое тоже медленно, словно застыв от страха, прекратилось.
Брогман обернулся. Из тени выскользнул парень, чересчур хорошо одетый для своего положения. Вытянутое белое лошадиное лицо, лоснящееся от пота, и усталые глаза с красными кругами. Редеющие волосы. Его черты тотчас отозвались в памяти Брогмана. Мерритт. По описаниям Джулии. Мерритт из старых добрых времен. Подручный Рики. Ревнивый субъект. Мерритт. Имя всплыло.
Что-то проступило в выражении глаз Джулии. Почти страх. Он был ей не к лицу. Неуместен. Заблудилась. Заблудилась и плачет в темноте. Ее рука неопределенно шарила по черной сумочке.
Брогман знал, что это бесполезно. Совершенно без толку.
Правильно, согласился еще кто-то. И вовсе это не Рики. Голос прозвучал изумленно, странно, разочарованно.
Мерритт сказал:
К чему ты клонишь, умник? Ты и эта рыженькая?
Брогман стиснул челюсти.
Нет, признал он непринужденно. Нет. Я не Рики.
Он услышал вздох Джулии и продолжал:
Я не Рики Вольф. Вовсе нет. С какой стати мне быть Рики Вольфом? Я это я. Собственной персоной! Ты, ты, Мерритт, не разменивайся на мелочи!
Темнота начала расплываться. Всех заворожил голос Брогмана.
Такими старыми уловками нас не проведешь, быстро ответил Мерритт. Вы что, дети малые, что так себя ведете?
Брогман выхватил пистолет: ведь темнота сгущалась, перед ним стоял Мерритт, а остальные ждали. Он ругнулся, собрался с духом и трижды выстрелил.
Мерритт сложился пополам, впитывая в себя пули любопытствующими, вбирающими, помогающими пальцами. Он, задыхаясь, упал плашмя на спину.
Рики! раздался голос Джулии. Он заметил проблеск разинутых металлических челюстей ее сумочки. Ее рука в перчатке закопошилась, как белая белка, и вытащила иссиня-черный пистолетик.
Я в деле! сказал Брогман. В его словах прозвучала властная сила. Он как бы возвысился над самим собой. Казалось, костюм стал сидеть на нем лучше. Все остальные по-прежнему стояли, уставившись на его лицо, словно узрели дьявола и не могут удрать.
Брогман запомнил все лица. Имена, данные, цифры, факты, сообщенные Джулией. Вот. Одно лицо. Красное, разъевшееся. Изо рта разит пивом.
Келли! выпалил он, взмахнув пистолетом. Ты знаешь свое дело. Избавься от трупа!
Есть, Босс! Келли задвигал своим обвислым брюхом, мясистыми плечами и руками.
Брогман оглянулся по сторонам:
Родс, помоги ему. Подгони свою машину в переулок. Пошевеливайся.
Родс стоял в нерешительности.
Ну? вопросил Брогман.
Я мигом, засуетился Родс, я мигом, Босс.
Остальные тени поочередно, одна за другой, обретали очертания людей. Кто-то схватил Мерритта за ноги, кто-то за руки. Послышалось шарканье бегущих ног в недрах конторы, команды, чертыханье.
Пусть бегают, чтобы времени не было размышлять, сходить с ума, думал Брогман. Пусть остаются взвинченными, пусть их взоры будут прикованы к чему-нибудь другому, тогда сможешь обводить их вокруг пальца, дурить им голову.
Минуты не прошло, как тело исчезло через черный ход в переулке. Снаружи взревела машина. У входа в магазин собралась кучка людей.
Разгоните их! Брогман взмахнул пистолетом в воздухе. Сэмми, займись, сказал он одному из них. Сэмми с пистолетом в руках выбежал через заднюю контору. Остальным Брогман сделал короткое внушение: Если кто-то хочет отвалить, пусть отваливает сейчас. Если я кому-то не по нраву, пусть скажет. Я в деле.
С заднего двора пришел Келли, шумно дыша и вытирая пот с огромного розового лица.
Всё в порядке, Рики. Он прикусил язык. Я хотел сказать И запнулся в поисках имени.
Брогман ему подсказал:
Если нравится, зови и меня Рики.
Келли понравилось. Он оскалил зубы.
Окей Рики. Мы же всегда ладили. Он замялся. Ну, почти всегда. И замолк.
Через минуту нагрянет полиция. Брогман покачал головой. Он, Джулия и Келли прошли в заднюю контору с двумя другими парнями. Прежде чем закрыть дверь, он ткнул пальцем в юношу по имени Найт.
Копам скажешь, что это ложная тревога. Ничего не случилось. Ты ничего не знаешь.
Он громко хлопнул дверью. Руки у него задрожали, так что пришлось их спрятать в карманы.
Вцепившись в сумочку, Джулия все это время наблюдала за ним, за его лицом.
Это случилось, сказала она. Это случилось, когда ты застрелил Мерритта.
Что? спросил он.
Она не ответила. За нее все сказало треснутое зеркало на засаленной стене. Он увидел в нем свои глаза и содрогнулся.
Из прошлого донеслись слова Джулии: «Ну, какой из тебя убийца. У тебя же все на лице написано. Для убийства у тебя глаза слишком вытаращены».
Теперь же в зеркале его глаза сузились до суровых щелей.
Может, Рики Вольфом можно стать разными способами. Может, внешнее сходство излишне. Зато можно действовать подобно ему. Всё решают дерзость и глаза.