А кто меня принимает в расчет?
Я, неожиданно вырвалось у Нины.
Сказала, сама очень удивилась и тут же поняла, что это правда. Да, он нужен ей. Очень. Как специалист, конечно, но Напарник, пугающий ее до дрожи, тот, на которого она предпочитала лишний раз не смотреть, уже успел занять в ее жизни определенное место. «Лояльный» Дмитрий, целиком и полностью, как он есть. Его ненависть, на которую он имеет полное право. Боль и горечь, которые таскает за собой, как многокилограммовый балласт. Острый ум, парадоксальные выводы, к которым он порой приходит, скупые, будто урезанные эмоции. И даже его бестактность. Все это как-то незаметно, исподволь пробило броню отчуждения, в которую заковала себя Кармацких. Стратегический ресурс для АПБР? Да, но не только. Это не машина, которую для исправного функционирования и высокоэффективного решения поставленных задач требуется периодически заправлять инъекциями антиновы. Не генетический монстр, а кто? Кто он ей? Она не знала. Друг? Близко нет.
Тогда
Никогда я не слезу с вашей иглы. Сухой тон Дмитрия внезапно резанул ее, словно острый край бумаги потрескавшуюся сухую кожу. Аж кровь выступила. Невидимая. И никуда не денусь. Притворяться, что тебе не все равно, не обязательно.
Я не вспыхнула было Кармацких, но тут же гнев вытеснил смущение и обиду. А, ладно, проехали!
Ну и черт с ним! К нему как к человеку, а он Была охота выковыривать его из колючего панциря! Пусть в нем и живет, раз так хочет!
Она отвернулась.
Там опасно, я понимаю. Но твои способности они не боевые. Так что в этом плане шансы у нас одинаковые.
Боюсь, не понимаешь. Я проанализировал аномалию. Она необычная. Одностороннего пропускания. Зайдя внутрь, обратно можешь и не выйти если Обломок не разрешит. И еще там излучение. Которое мне не страшно, а вот тебе
Нина порадовалась, что Дмитрий не видит ее глаз. Они сейчас наверняка полны страха. Нельзя терять лицо перед «лояльным».
И что ты предлагаешь?
Отдай мне оставшиеся дозы антиновы. И я пойду один.
Черта с два! взвилась Кармацких. Заберешь вакцину, дашь мне по голове и поминай как звали! А с меня потом за утрату ценного ресурса шкуру спустят. Благодарю покорно!
Резко развернувшись, полная боевого пыла, она вздрогнула, наткнувшись на его улыбку, как на лезвие ножа.
Не веришь в честность моих намерений? Так в здравый смысл поверь! Мне вакцины хватает ненадолго. Ваши научники позаботились. Ненависть в последней фразе проскользнула всего на мгновение, но Кармацких успела ее уловить. Сколько я продержусь на этом запасе в бегах, всеми преследуемый? Вот то-то. Нечего тебе бояться, я дело предлагаю.
Нет! уперлась Нина. Одного я тебя туда не отпущу!
Ни тени досады на лице, ни гнева, ни разочарования. Полное спокойствие, если не скука. Как же ее бесила эта его невозмутимость!
Как угодно. Дмитрий пожал плечами. Было бы предложено. Тогда закрывай машину, бери все, что нужно, и пошли.
На сборы ушла всего пара минут, и вот Нина уже стояла рядом с «лояльным», готовая ко всему. Дмитрий протянул ей руку.
Это еще зачем? возмутилась было она.
Аномалия. Забыла? Пойдем по отдельности выкинет в нескольких километрах друг от друга. Ищи потом.
Кармацких на мгновение вспыхнула. Да, глупо знала же, хоть и только теоретически. Эмоции мешают думать, однозначно. Она решительно взяла напарника за руку. Крепкая у него хватка!
Шаг, другой, третий Промозглый холод сквозняка, химический запах и темнота
Глава 26. Художник
Лесногорск
Ты как, живой?
Открываю глаза. Часто моргаю от света. Лицо. Смутно знакомое. Где-то видел, но не здесь. Не врач точно. Это может быть только
Катаев? Олег?
Улыбается:
Он самый. А ты и правда везучий, Художник! Я только-только успел подъехать. Еще б чуть-чуть, и
Спасибо!
Отмахивается с той же улыбкой.
Свои люди, сочтемся. Но тебе осторожнее надо быть с такой-то редкой группой крови.
Смеяться мне больно, но удержаться не могу.
А остальным типа не надо?
Он серьезнеет.
Всем надо. Но тебе особенно.
Почему?
Кровь у тебя теперь вдвойне редкая. А меня в следующий раз может поблизости и не оказаться.
Так ведь Зона Никто на рожон не лезет. Кто лез те в земле давно.
Это правда Вот что, завязывал бы ты!
Я уж и сам практически решил, но этот совет внезапно будит иррациональное желание возражать:
Это правда Вот что, завязывал бы ты!
Я уж и сам практически решил, но этот совет внезапно будит иррациональное желание возражать:
А сам что же не завяжешь?
Глаза его делаются тусклыми, будто смотрит он на что-то далекое, до чего не дотянуться и не докричаться, а так хочется
Я уже не могу. А у тебя шанс еще есть.
Я подумаю.
Подумай, криво усмехается. Времени у тебя достаточно. А мне пора. Бывай Художник!
Удачи тебе! вырывается у меня.
Своей делишься? без улыбки спрашивает он. Это ценно. Спасибо мне пригодится.
Шаги удаляются. Хлопает дверь.
Хлопает дверь. Шаги приближаются. С трудом выныриваю из сна, но что-то удерживает меня, не дает открыть глаза. Узнаю походку Она. Напрягаюсь предчувствие нехорошее. Ощущаю, как она садится рядом, тянется к моей руке Несмотря на сомкнутые веки, прямо вижу у нее шприц. Как я это вижу, соображать некогда, ведь шприц это угроза, прямая и явная: вряд ли там антибиотик.
Ума не приложу, как у меня получается такое четкое и выверенное движение неужели короткий сон помог справиться со странным недугом, который меня практически свалил? Так или иначе, пальцы мои сжимают ее запястье. Той самой руки, в которой шприц. И крепко сжимают будто я и не помирал тут недавно неизвестно от чего.
Открываю глаза:
Не надо, Рита!
Ее зрачки расширяются, глаза темнеют верный признак того, что в ход пошла Сила Измененной, но я почти ничего не чувствую. Некоторая слабость, да, но больше ничего. Даже руку ее продолжаю сжимать. Теперь в глазах Риты вспыхивает изумление.
Что у тебя в шприце? спрашиваю я. Твоя кровь?
Смятение, растерянность Видно, что хочет соврать, но придумать на ходу правдоподобную версию не получается. А багровую жидкость в шприце за антибиотик не примешь даже при очень богатом воображении.
Ты несколько часов был на грани Я уже не знала, что и подумать. Боялась, что ты умрешь. Моя кровь помогла бы тебе справиться. У Измененных мощный регенерационный потенциал.
А заодно решила сделать меня таким же, как ты? Чтобы уж точно оба в одной лодке?
Да, а что? с вызовом произносит она. Ты меня не спрашивал, когда делал «лояльной»! И потом, неужели лучше было умереть?
Как видишь, я не умер. Даже наоборот.
Это и странно. Почему?
Если б я знал!
Вообще-то одно предположение у меня есть. Кровь Катаева. Понятия не имею, что в ней такого особенного, кроме такой же редкой, как и у меня, группы, но это единственное, что хоть как-то тянет на объяснение. Условно, конечно. Почему мне сейчас приснилось то переливание? И эти слова: «кровь у тебя теперь вдвойне редкая». К чему он это сказал? Однако факт в том, что я лежал и помирал от какой-то заразы, занесенной собачьими зубами, а теперь не то чтобы как огурчик, но вполне сносно себя чувствую. Только озвучивать сейчас все это Рите не стоит.
Рука больше не нужна? осведомилась она между тем.
Шприц отдай!
Да забирай!
Когда я отпускаю, Рита потирает запястье.
Ничего себе у тебя хватка! Особенно для почти покойника, каким ты выглядел. Дорого бы я дала, чтобы узнать, как ты оклемался! И еще, почему Ладно, к черту!
Хоть она и осеклась, я прекрасно понял, что ее терзает: почему на меня не подействовала ее Сила? Тоже очень хороший вопрос! И тут кровь Катаева? Только почему она раньше так не действовала? Или эта чертова хворь сработала как катализатор, запустив какие-то скрытые биологические механизмы? Впрочем, все это пока не более чем вольные фантазии на тему остро не хватает фактов.
Я тоже многое хотел бы знать. Хорошо бы раздобыть портативный холодильник и поместить в него твою кровь кто знает, для чего она понадобится? А мне почему-то кажется, что больше ты донором работать не станешь.
Она кривится:
Правильно кажется. Но зачем тебе моя кровь? Ты же не станешь ее себе вводить?
Не стану. Но пригодиться может. Никто не знает, как подействует кровь «лояльной». Насколько она биологически активна. Хватит ли той вакцины, что в твоей крови, чтобы не допустить необратимого изменения сознания. Подействует ли она вообще. Или, быть может, превратит человека в Измененного без всяких оговорок и скидок на «лояльность». А вакцины у нас пока нет. Короче, вопросов куча.
Но главный вопрос все же как выбраться из этого городишки?
Это да, поднимаюсь на ноги. Пора двигаться. Где Родион?
Ушел.
Как ушел?
Даже удивительно, насколько сильное огорчение и растерянность вызывает у меня эта новость. Как-то незаметно привык уже считать его своим, членом команды, а тут
Очень просто. Рита пожимает плечами. А ты как хотел? У него тут жена где-то. Ему ее спасать нужно, а не сидеть у твоей кровати, ожидая, пока ты очнешься. Я не сочла нужным его удерживать.
Боюсь, один он погибнет.
Это его выбор. Мы не можем спасать всех. Себя бы спасти
Что-то внушает мне подозрение. Смотрю на нее испытующе.
Ты ведь что-то знаешь, да?
Конечно! Рита искусно делает обиженный вид. У меня два высших образования, между прочим! Что-то определенно знаю!
Дурочку только не включай, ладно? Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Нет.
Рита!
Дался тебе этот Радомир!
Родион. Говори уже!
Черт с тобой! Он звонил в такси из регистратуры, и я слышала адрес.
Рита, ты умница!
Ага. Я в курсе. Но толку-то
Глава 27. Нулевой
Охота В этом процессе было что-то захватывающее и пленительное. Какой-то запредельный кайф, с которым не могло сравниться ничто другое. Цель. Вполне определенная и конкретная, пусть не такая глобальная, как Миссия, но тоже важная. Миссия сидела в мозге Нулевого управляющей директивой, гнала вперед, заставляла действовать. Она была тем, что требовалось сделать во что бы то ни стало. А Цель была тем, чего хотел лично Нулевой. Несколько объектов на ограниченной территории. Как в клетке. Нулевой знал, что никуда они от него не денутся рано или поздно он все равно до них доберется. И это знание доставляло ему удовольствие. Мысли о мести заставляли его улыбаться.
Скоро! Скоро Когда давление Миссии становилось слишком сильным, Нулевой находил кого-нибудь на улице и передавал Дар. А потом мог вновь сосредоточиться на своем. Он пока не очень представлял, как найти нужных ему людей. Город, конечно, небольшой, но и в нем найти кого-то конкретного среди нескольких тысяч населения задача не из легких. Поэтому Нулевой отправился на место своей своего перерождения. Заряд дроби в живот. Память услужливо предоставила воспоминание о боли, шоке и слабости, об утекающей из него жизни. Вспышка ненависти была короткой, но яркой. Когда временно помраченное сознание вновь прояснилось, Нулевой уже знал, что делать.