Конечно, не только из-за Арча Бага, ведь еще существовали и мародеры, и дикие звери. Йен взглянул на Труди и Гермиону, которые лежали рядышком по другую сторону костра, закутавшись в его одеяло. Вот только девчушек там не оказалось. Одеяло взбили, чтобы создать видимость, будто под ним кто-то лежит, но внезапный порыв ветра откинул угол, и Йен убедился, что там никого нет.
Он в отчаянии закрыл глаза, потом открыл и посмотрел на пса.
Почему ты ничего не сказал? спросил он у Ролло. Ты-то наверняка видел, как они сбежали!
А мы не сбежали, сообщил хрипловатый голосок за его спиной.
Йен обернулся и увидел девчушек. Они обе сидели на корточках возле его седельной сумки и сосредоточенно копались в ней в поисках еды.
Йен обернулся и увидел девчушек. Они обе сидели на корточках возле его седельной сумки и сосредоточенно копались в ней в поисках еды.
Мы просто проголодались, сказала Труди, деловито набивая рот остатками лепешки.
Я же вас накормил!
Он подстрелил несколько куропаток и запек их в глине. Не самое роскошное пиршество, но
А мы не наелись, честно заявила Гермиона.
Она облизала пальцы и рыгнула.
Вы что, выпили все пиво? возмутился Йен, поднимая пустую керамическую бутыль, которая перекатывалась у ног девочки.
Ммм-хмм, сонно сказала она и неожиданно села.
Нельзя воровать еду! сурово произнес Йен, забирая у Труди опустевшую седельную сумку. Если вы съедите все сейчас, то нам придется голодать, пока я не не доставлю вас туда, куда бы мы ни ехали, почти неслышно закончил он.
А если мы не поедим, то будем голодать сейчас, резонно заметила Труди. Лучше голодать потом.
А куда мы направляемся?
Гермиона слегка покачивалась из стороны в сторону, словно маленький грязный цветок на ветру.
В Кросс-Крик, ответил Йен. Это первый большой город на нашем пути, и я там кое-кого знаю.
А вот есть ли у него знакомые, которые могли бы помочь в сложившихся обстоятельствах жаль, что нельзя обратиться к двоюродной бабушке, Иокасте. Живи она по-прежнему в поместье «Горная река», можно было бы оставить девчонок там, но Иокаста и ее муж Дункан перебрались в Новую Шотландию. Была еще служанка Иокасты, Федра Кажется, она работает в пивной в Уилмингтоне. Но нет, она не сможет
Такой же большой, как Лондон?
Гермиона легко опрокинулась на спину и легла, широко раскинув руки. Ролло поднялся, подошел к ней и обнюхал. Она захихикала первый невинный звук, который услышал от нее Йен.
Что с тобой, Герми?
Встревоженная Труди бросилась к сестре и присела рядом с ней на корточки. Ролло, который тщательно обнюхал Гермиону, переключил свое внимание на Труди, но та лишь оттолкнула любопытную морду пса. Меж тем Гермиона начала что-то фальшиво напевать себе под нос.
С ней все в порядке, заверил Йен, бегло взглянув на девочку. Она просто немного опьянела. Это пройдет.
А-а. Успокоенная Труди села рядом с сестрой, обхватив колени. Папа часто напивался. А еще орал и ломал все подряд.
Правда?
Угу. Однажды он сломал маме нос.
О, произнес Йен, не зная, что на это ответить. Плохо.
Думаешь, он умер?
Надеюсь.
И я тоже, удовлетворенно сказала девочка.
Она зевнула так широко, что Йен почувствовал запах гнилых зубов с того места, где сидел, а Труди свернулась калачиком на земле, крепко обняв Гермиону.
Йен вздохнул, сходил за одеялом и накрыл их обеих, бережно подоткнув его под обмякшие тельца.
Он думал, что теперь делать. Недавний обмен словами почти походил на нормальный разговор, раньше они так не говорили, но Йен не обольщался, прекрасно понимая, что краткая попытка проявить дружелюбие не дотянет и до утра. Где бы найти кого-нибудь, кто захочет и сумеет с ними справиться?
Из-под одеяла послышалось негромкое сопение, словно пчела зажужжала крылышками, и юноша невольно улыбнулся. Маленькая Мэнди, дочка Бри, издавала точно такой же звук, когда спала.
Ему приходилось держать на руках спящую Мэнди, как-то раз даже больше часа, и он смотрел на бьющуюся на шейке жилку и не хотел отпускать крошечное теплое тельце. Представлял с тоской и болью, сглаженными временем, свою собственную дочь. Она родилась мертвой, он никогда не видел ее лица. Йекса назвали ее могавки. «Малютка» слишком маленькая, чтобы иметь имя. И все же имя у нее было Ишебел. Так он ее назвал.
Йен завернулся в потрепанный плед, который дал ему дядя Джейми, когда он, Йен, решил стать могавком, и лег у костра.
Молись! Вот что посоветовали бы ему родители и дядя. Но Йен не знал, кому именно молиться или что говорить. Должен ли он обращаться к Иисусу Христу, или к Богородице, а может, к какому-нибудь святому? К духу красного кедра, что стоит за костром, как часовой, или к жизни, которая движется в лесу и шепчет что-то под ночным ветерком?
A Dhia, cuidich mi[45], наконец прошептал Йен в открытое небо и заснул.
Был ли это Бог или Йену ответила сама ночь, но на рассвете он проснулся с идеей.
Йен ожидал увидеть косоглазую горничную, но дверь открыла сама миссис Сильви. Она вспомнила его: в ее глазах мелькнула искорка узнавания и, как ему показалось, радости, но, конечно, все ограничилось улыбкой.
Мистер Мюррей, холодно и спокойно произнесла она, затем бросила взгляд вниз, и ее невозмутимость дала сбой.
Миссис Сильви поправила на носу очки в проволочной оправе, желая получше разглядеть тех, кто сопровождал Йена, потом подняла голову и с подозрением уставилась на юношу.
Что это?
Йен ожидал подобной встречи и был к ней готов. Он молча поднял небольшой, плотно набитый мешочек, который приготовил заранее, и потряс, чтобы она услышала металлический звон.
От этого звука выражение лица миссис Сильви изменилось, она отошла в сторону, пропуская нежданных гостей в дом, но смотрела по-прежнему настороженно.
Впрочем, не так настороженно, как две маленькие дикарки Йен все еще с трудом воспринимал их как девочек, которые упирались до тех пор, пока он не взял обеих за тонкие шейки и не втолкнул прямо в гостиную миссис Сильви. Они сели (вернее, их заставили сесть), но выглядели так, будто что-то замышляли, и Йен не сводил с них глаз, даже когда разговаривал с хозяйкой заведения.
Горничные? в полнейшем недоумении переспросила она, глядя на девочек.
Йен вымыл их прямо в одежде, насильно, за что был покусан. К счастью, ни один укус пока не воспалился. Правда, с волосами сделать ничего было нельзя, разве что обрезать, а Йен не собирался даже близко подходить к девчонкам с ножом опасался поранить себя или их в процессе последующей борьбы. Они сидели и бросали свирепые взгляды сквозь спутанные патлы, совсем как горгульи злобные и красноглазые.
Ну, они не хотят быть шлюхами, мягко сказал Йен. Да и мне бы этого не хотелось. Конечно, нельзя сказать, что я лично не одобряю это занятие, из вежливости добавил он.
Уголок рта миссис Сильви дернулся, она пристально и чуть весело взглянула на Йена сквозь очки.
Рада это слышать, сухо произнесла она и, опустив глаза, начала медленно, почти оценивающе, оглядывать его тело с ног до головы так, что Йену вдруг показалось, будто его окунули в кипяток. Глаза миссис Сильви вновь задержались на его лице и повеселели еще больше.
Йен закашлялся, представив со смесью смущения и вожделения несколько занимательных образов, которые хранились в его памяти со времени их прошлой встречи пару лет назад. С виду миссис Сильви была самой обычной женщиной за тридцать, ее лицо и манеры скорее подошли бы властной монахине, а не шлюхе. Однако под скромным коленкоровым платьем и муслиновым фартуком она стоила всех потраченных денег, настоящая госпожа Сильви.
Я ведь не прошу об услуге, сказал Йен и кивнул на увесистый мешочек, который положил на столик возле своего стула. Я подумал, что, может, вы возьмете их в подмастерья?
Девочки-подмастерья. В борделе. Слова миссис Сильви прозвучали не как вопрос, но уголок рта снова слегка дернулся.
Для начала они могли бы стать прислугой. Вам же нужно, чтобы здесь убирали? Опорожняли ночные горшки и все такое? А если окажется, что они достаточно смышленые Йен, прищурившись, взглянул на девочек, и Гермиона показала ему язык. Можно выучить их на кухарок. Или на швей. Да у вас тут, наверное, полно штопки. Рваные простыни и все такое?
Скорее, рваные сорочки, очень сухо сказала она, бросив взгляд на потолок, откуда доносился ритмичный скрип, свидетельствующий о присутствии клиента.
Девочки слезли с табуретов и рыскали по гостиной, как дикие кошки, настороженно изучая все подряд. Внезапно до Йена дошло, что они никогда не видели города, не говоря уже о приличном человеческом жилище.
Миссис Сильви подалась вперед, взяла мешочек и удивленно округлила глаза, почувствовав его тяжесть. Она развязала его, высыпала на ладонь горстку черной, покрытой жиром дроби и подняла взгляд на Йена. Тот молча улыбнулся, взял один шарик, с силой царапнул по нему ногтем большого пальца и бросил обратно в руку миссис Сильви. Процарапанная полоска сверкнула золотом на темном фоне.
Поджав губы, она снова взвесила мешочек.
Все полностью?
По приблизительной оценке Йена, там было золота фунтов на пятьдесят, если не больше, половина того, что он вез с собой.
Он протянул руку и забрал у Гермионы фарфоровую статуэтку.
Работенка будет не из легких, сказал он. Думаю, это справедливая плата.
Я тоже так думаю, согласилась миссис Сильви, наблюдая за Труди, которая без всякого стеснения сняла штаны и села облегчиться в углу возле очага. С тех пор как секрет их половой принадлежности раскрылся, девочки перестали прятаться, справляя нужду.
Миссис Сильви позвонила в серебряный колокольчик, и обе девочки удивленно повернулись на звук.
Почему я? спросила она.
Я больше не знаю никого, кто мог бы с ними справиться, честно ответил Йен.
Я весьма польщена.
Не сомневаюсь, улыбнулся он. Значит, по рукам?
Миссис Сильви тяжело вздохнула, разглядывая девочек, которые, сдвинув головы, о чем-то шептались, бросая в ее сторону взгляды, исполненные глубочайшей подозрительности. Вздохнув еще раз, женщина покачала головой.
Похоже, я продешевила, но сейчас тяжелые времена.
Неужели? В вашем-то бизнесе? Мне думается, что у вас всегда есть спрос.
Йен хотел пошутить, но миссис Сильви вдруг вызверилась.
О, чего-чего, а клиентов у меня предостаточно, сказала она, сузив глаза. Только денег ни у кого нет, все на мели. Я-то возьму и курицу, и свиной бок, но у половины посетителей и этого нет. Они платят «прокламационными» деньгами, либо континентальными долларами, либо временными облигациями ополчения хотите угадать, сколько стоят на рынке эти бумажки?