Араве, араве, сказал хозяин беспокойным посетителям, которые пытались всучить ему какую-то дрянь, да еще и возмущаются.
Да я вижу, что ты араве! не унимался Юлик. Мы в Париж можем слетать поужинать и президентский люкс заказать, на те деньги, сколько стоят эти часы, а ты морду свою жирную воротишь!
Прекрати орать, прошипел Скворцов. Хочешь, что бы нас вышвырнули отсюда? Предложи ему свой брюлик, бизнесмен кивнул на сверкающий в ухе звезды булыжник. Это же бриллиант? Ты бы ведь ни за, что не напялил на себя позорный фианит или страз?
В голосе Скворцова прозвучала насмешка.
Ага, сейчас. Три карата. Ничего у него не треснет? схватившись за ухо, и прикрывая его рукой, сказал Юлик.
Скворцов пожал плечами.
Ты есть хочешь? Ладно, не жадничай. Когда выберемся отсюда, я тебе новую серьгу подарю, с бриллиантом больше этого. Слово даю.
Юлик дрожащей рукой расстегнул сережку. Блестящая стекляшка, как и часы, не произвела впечатления на привередливого хозяина. Равнодушно взглянув на игру света в гранях камня, он снова замахал руками.
Нан! Нан! крикнул он. Суют ему всякий хлам, попрошайки. Не на того напали. У него задаром еще никто ни разу не поел. Еще чего!
Ты, дебил, что ли? уже совсем вышел из себя Юлик. Чего, хочешь сказать, эти твои медяки стоят больше чем швейцарские часы и бриллиант в три карата? У тебя мозги, что ли жиром заплыли? Твое варево стоит три копейки за ведро, а ты тут выделываешься, козлиная морда!
Хозяин посмотрел на орущего парня, не желавшего понять, что еда, стоит денег, а не обменивается на всякое барахло. Он уже собрался вытолкать взашей, надоевших ему нищих бродяг. Но поразмыслив, решил, что у голодранцев все же есть одна вещь, которая ему приглянулась. И так уж и быть, себе в убыток, он накормит этих попрошаек, в обмен на нее.
Тараб, ткнув сарделькообразным пальцем в кожаную куртку Юлика, сказал толстяк. Юлик вытаращил глаза.
Чего?! Да щас! сказал он, отступая на шаг назад. Разбежался!
Отдай ему куртку, сказал Скворцов.
Юлик помотал головой.
Еще чего. На какое место эта бегемотина наденет мою куртку? Ты на него посмотри! Это же три тонны жира. Нет, ни за что!
Отдай куртку. Твердо сказал бизнесмен. Что ты, как маленький. Потом купишь себе другую.
Да? Это от кутюр! Единственный экземпляр. Эксклюзив. Две штуки баксов за нее отдал, делая еще шаг назад, сказала звезда.
Да я тебе три тысячи баксов дам, и твой кутюр тебе и второй экземпляр эксклюзива сошьет, еще лучше первого! начиная злиться, сказал Скворцов.
Юлик посмотрел на Аню и Андрея, которые сидели за одним из столов, в ожидании еды. Девушка спала, положив голову на руки. Качок сидел, поглядывая в их сторону. Готовый, в любой момент, вмешаться, если начнутся неприятности. Юлик шмыгнул носом.
Пусть подавится, свиноматка. Не надо мне никаких трех тысяч. Дело не в деньгах. Просто это вещь, которая мне нравится, а этому уроду она зачем? Юлик стащил куртку и швырнул на стойку. На, жирная морда, подавись! Займешься фитнесом, сбросишь пару тонн, глядишь, может, влезешь, со злостью глядя на хозяина сказал он.
В обмен на вещь «от кутюр» за две тысячи американских долларов, изголодавшейся компании была выдана большая миска какой-то похлебки. Одна на всех. Несколько кусков жареного мяса, каравай ржаного хлеба и кувшин напитка, по запаху, напоминающего пиво.
Это все? взвился Юлик, когда хозяин подал им еду. Ты охренел, выжига несчастный?
Заткнись! сказал Андрей. Хватит орать. Сейчас ему надоест, и он с тобой по-другому заговорит, и мне придется спасать твою тощую задницу. А я поесть хочу, желательно спокойно. Скажи спасибо, что ему не приглянулись твои шикарные портки, Андрей засмеялся, а Юлик обиженно засопел и брезгливо начал черпать деревянной ложкой непонятное варево из миски. Перекачанный придурок. Можно сказать, ест за его счет, самый дорогой ужин в своей жизни, и еще позволяет себе насмехаться.
Это все? взвился Юлик, когда хозяин подал им еду. Ты охренел, выжига несчастный?
Заткнись! сказал Андрей. Хватит орать. Сейчас ему надоест, и он с тобой по-другому заговорит, и мне придется спасать твою тощую задницу. А я поесть хочу, желательно спокойно. Скажи спасибо, что ему не приглянулись твои шикарные портки, Андрей засмеялся, а Юлик обиженно засопел и брезгливо начал черпать деревянной ложкой непонятное варево из миски. Перекачанный придурок. Можно сказать, ест за его счет, самый дорогой ужин в своей жизни, и еще позволяет себе насмехаться.
Что за хрень? сморщив нос, спросил Юлик, осторожно пробуя чечевичный суп. Еще вчера он бы и не дотронулся до такой гадости.
Не нравится, не ешь. Нам больше достанется, усмехнулся бизнесмен, уплетая похлебку за обе щеки, как будто дома питался исключительно чечевицей.
Спустя десять минут, вся незамысловатая еда была съедена до последней крошки, не считая половины буханки хлеба, оставленной на завтрак, так как, скорее всего, прижимистый хозяин не включит его стоимость в расчет произведенный «курткой от кутюр». А больше ничего ценного, по меркам толстяка, у компании не было.
Даже не знаю, как решить вопрос с ночлегом. Этот предприимчивый делец, наверняка, запросит за комнату отдельную плату, задумчиво сказал Скворцов.
От сытости, глаза начали слипаться. Сказывалась усталость и напряжение последних двух дней. Его товарищи по несчастью тоже клевали носом. Перспектива спать под открытым небом не слишком привлекала, но возможно, другого выхода у них не будет. Вопрос с ночевкой решился совершенно неожиданным образом. Пока шло обсуждение, где им сегодня спать, остальные посетители заведения с пятизвездочными расценками начали укладываться прямо на скамьи, на которых сидели до этого. Крестьянин, приехавший на телеге, уже вовсю храпел. Компания игроков тоже улеглась, и, спустя несколько минут, послышался разноголосый богатырский храп. Аня в ужасе смотрела на превращение «обеденного зала» в «ночлежку». Но, усталость брала свое, и она улеглась на скамье, поджав ноги, и подложив руку под голову.
Хозяин прошелся по залу и задул свечи, горевшие в низеньких глиняных плошках, оставив только одну, на своей стойке. Комната, наполненная звуками ворочающихся на неудобных жестких скамьях тел, сопением и храпом, погрузилась в темноту.
У такого бережливого, наверное, снега зимой не допросишься, проворчал Юлик, все еще переживая потерю.
Хозяин, тем временем, задвинул на входной двери засов и отправился к себе за стойку. Там он взял в руки куртку звезды и начал напяливать ее, пытаясь втиснуть огромное тело, в явно не подходящую по размеру вещь. Но затейливая одежка, видимо пришлась ему очень уж по душе. Убедившись, что в рукава он точно не влезет своими огромными ручищами, корчмарь принял решение пожертвовать этой не самой важной частью приобретения. Недолго думая, он взял здоровенный нож и откромсал им, оба рукава. Юлика, ревниво следившего за примеркой, подбросило над скамьей, не меньше чем на метр.
Ах ты, сволочь! заорал он. Ты, тупой ублюдок
Что еще хотел сообщить знаменитый актер вандалу, надругавшемуся над вещью рожденной фантазией одного из известных гуру мировой моды, осталось неизвестным, так как сильная рука капитана зажала звездный рот самым непочтительным образом.
Заткнись! Слышишь? Просто заткнись! глаза бывшего военного гневно сверкали. Это уже не твоя вещь. Это его вещь. Честная сделка. По крайней мере, он тебя насильно не раздевал. Все забудь. Ты дождешься, что мы и переночевать нормально не сможем. Думаю, на улице здесь не вполне безопасно по ночам. Народ, по всему видно, не сильно законопослушный. Если ты понял, кивни.
Юлик закивал. Андрей убрал руку.
Ты идиот? прошипел Юлик. Я чуть не задохнулся.
Не обращая внимания на ворчание звездной особы, накачанный хам улегся спать.
Юлик вновь взглянул на ненавистного толстяка, продолжавшего свое надругательство. В конце концов, он все же с превеликим трудом втиснулся, в, теперь уже, безрукавку. Швы в подмышках разошлись. Кожа натянулась на могучей спине как на барабане, норовя вот-вот лопнуть. На животе, половинки не сходились сантиметров на пятнадцать.
Урод! тихонько простонал Юлик. Вот же урод
Отвернувшись от невыносимой для его нежной психики картины, он закрыл глаза и тут же провалился в сон. Хозяин заведения еще немного покрутился в своей обновке. Жирное лицо расплывалось в довольной улыбке. Он был весьма доволен сегодняшней сделкой. Очень хорошая вещь. И главное, солидная. Сразу видно, что он не какой-нибудь нищеброд, а человек, у которого есть такая красота, какой ни у одного человека он еще ни разу не видел.
Отвернувшись от невыносимой для его нежной психики картины, он закрыл глаза и тут же провалился в сон. Хозяин заведения еще немного покрутился в своей обновке. Жирное лицо расплывалось в довольной улыбке. Он был весьма доволен сегодняшней сделкой. Очень хорошая вещь. И главное, солидная. Сразу видно, что он не какой-нибудь нищеброд, а человек, у которого есть такая красота, какой ни у одного человека он еще ни разу не видел.
Ы! Ы! поумилялся толстяк, рассматривая свое отражение в медном тазу, начищенном до блеска. Налюбовавшись, он улегся спать на скамью, стоящую прямо за стойкой.
Темнота. Душный, спертый воздух, наполненный звуками разноголосого храпа. От мощного, богатырского до жалобного поскуливания и посвистывания. Юлик приоткрыл один глаз. Ничего не видно. Лишь смутные, размытые очертания. Дрожа от холода в тоненькой розовой распашонке, чувствуя настоятельные призывы организма освободиться от лишней, скопившейся в нем жидкости, Юлик, кряхтя, поднялся с жесткого ложа. Все тело ныло и болело после вчерашнего внепланового забега по пересеченной местности. Голова была тяжелая, мысли отказывались собираться, и разбегались, еще даже не сформировавшись до конца в несчастной многострадальной голове звезды, угодившей в какой-то кромешный ад из своей прекрасной, наполненной удобствами и достижениями цивилизации, комфортабельной жизни. Постанывая и кряхтя как старик, Юлик направился шаркающей походкой в сторону двери, пробираясь почти наощупь в царящей вокруг темноте. «Может, нассать жирному барыге прямо посреди его забегаловки?» подумал Юлик, вспомнив про хозяина постоялого двора. Немного не дойдя до двери, Юлик обернулся назад, прикидывая, не захватить ли с собой «до ветру» свечку. На улице, наверняка, темень, куда он пойдет? Он понятия не имеет, где и как тут, что-то расположено. Вчера было не до разглядываний, все мысли были заняты едой. Юлик обернулся в сторону стойки, на которой тусклым огоньком горела единственная свеча, превратившаяся за ночь в маленький оплывший огарочек. Слабый огонек едва освещал пространство вокруг себя, лишь создавая видимость света. Юлик застыл. В скудном свете горящей свечи он увидел, лежавшую рядом с ней на деревянной столешнице свою бывшую куртку. Вернее ее, обезображенные толстым любителем моды, останки. Забыв о настойчивых требованиях собственного мочевого пузыря, забыв обо всем остальном, звезда с остекленевшим, горящим безумием взглядом, решительно развернулась от входной двери и направилась к крошечному кругу света.