Почему?
Потому что Игра уже началась, брат, с невеселым смешком подтвердил «рогатый». Оказалось, мы оба с тобой опоздали, и Игрок сделал первый Ход. Не дожидаясь, пока станут известны Правила.
«Светлый» отшатнулся.
ЧТО?!!
Вот именно, брат. Поэтому я больше не могу вернуть Игрока обратно. По крайней мере, до тех пор пока Игра не закончится.
В обители богов надолго повисло молчание, не нарушаемое даже взрывами сверхновых и картинами глобальных разрушений в какой-то из дальних Вселенных. Рождение и смерть творились здесь в абсолютнейшей, благоговейной тишине. Но лишь два могучих бога могли по достоинству оценить это великолепное зрелище.
Я я должен это увидеть! наконец растерянно опустил плечи белокрылый, разом утратив пугающую ауру угрозы. Как Игрок посмел? Кто ему позволил? Как, в конце концов, это могло случиться, если мы с тобой не давали согласия?!
«Рогатый» криво усмехнулся.
В том умирающем мире есть свои прелести, брат. Как оказалось, смертные в нем больше не полагаются на милость богов, а берут все, что им нужно, сами. В то время как новый Игрок хоть ты и не поверишь в это не признает богов. Совсем. Чистый прагматизм (есть в том мире такое интересное слово) и ни капли слепой веры без того, чтобы предварительно не проверить, не потрогать и не сделать собственных выводов. Во всем сомневается, всего добивается сам. Поэтому мы для него на данный момент не более чем пережиток прошлого. Забавно, да? Ты да я и вдруг нелепая выдумка природы?
У «светлого» на какое-то время даже дар речи пропал, он все порывался о чем-то спросить, но почему-то не мог подобрать слов. А когда все-таки сумел справиться с изумлением, то непонимающе опустил белоснежные крылья, под которыми едва погасшие звезды снова начинали пробуждаться к жизни, и прошептал:
У «светлого» на какое-то время даже дар речи пропал, он все порывался о чем-то спросить, но почему-то не мог подобрать слов. А когда все-таки сумел справиться с изумлением, то непонимающе опустил белоснежные крылья, под которыми едва погасшие звезды снова начинали пробуждаться к жизни, и прошептал:
Как же так брат? Как вышло, что ты привел в наш мир нейтрального Игрока? У нас никогда не получалось соблюсти Равновесие но, быть может, это и к лучшему?
Ты думаешь? с сомнением посмотрел «темный». Я уже, признаться, начал сомневаться. Даже собрался потихоньку вернуть все на свои места, но неожиданно обнаружил, что Игра давно начата, и знаешь, впервые за много веков растерялся! Прямо как ты сейчас.
Игрок нейтральный, все так же тихо, словно размышляя вслух, повторил «светлый». Совершенно нейтральный и ко мне, и к тебе. Над ним не довлеет ничья воля. Он совершенно свободен в своем выборе. Он не знает границ это так странно, но почему-то это именно так.
«Темный» поднял на брата страшноватые, лишенные белков глаза, в которых внезапно мелькнул неподдельный интерес.
Тебе нравится эта идея?
Пожалуй, нас ждет любопытная Игра, наконец заключил белокрылый, неподвижным взглядом уставившись в пустоту. Ты прав: с таким Игроком мы еще не сталкивались. Впервые это будет равноценное противостояние. Каждый из нас получит одинаковые шансы на проигрыш и такие же одинаковые шансы, как у Игрока, на долгожданный выигрыш.
И, значит, тем интереснее будет склонить его на свою сторону, заключил «темный», расправляя нетопыриные крылья и медленно раздвигая губы в хищной усмешке. Не правда ли, брат?
Белокрылый, на мгновение задумавшись, так же медленно наклонил голову.
В таком случае пусть начнется Игра и пусть ее одолеет сильнейший.
Глава 1
Оу-у-а-у простонала я, едва открыла глаза. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это был всего лишь сон!
Хрен тебе, хладнокровно заявили мне прямо в лицо, и из темноты тут же выплыла хитро прищуренная кошачья морда. Вставай, Гайдэ. Утро уже наступило, а значит, тебе опять пора на тренировку.
Какой ужас! Когда это только закончится?!
Когда ты научишься наконец хоть чему-нибудь. Вставай, безжалостно заявил шейри, насмешливо следя за тем, как я морщусь и охаю, одновременно растирая отчаянно слипающиеся глаза и пытаясь спросонья вписаться в узкий выход пещеры.
Святой Аллар и все его айри Уй! Я все-таки зацепилась локтем за какой-то выступ и тихо зашипела. Одни увечья с вами, извергами! Тут синяк, там царапина, мышцы болят, сил нет, ноги трясутся по утрам, про руки вообще молчу Я похожа на старую больную бабку, которую скрутил проклятый ревматизм! Ни дня без травм! Кошмар какой-то! Чтобы я да еще на раз согласилась на подобное?!
Лин насмешливо фыркнул.
Умывайся давай хозяйка. А потом зови Теней. И нечего винить нас во всех грехах. Идея была твоей. Мы всего лишь помогаем ее осуществить. А то, что в процессе, как ты говоришь, появились трудности но ты ведь не привыкла сдаваться? И уже не бросишь это дело на полпути?
Я обреченно вздохнула: Лин прав в кои-то веки мне нельзя было забросить учебу на середине. Потому что раньше я отвечала только за себя. И мои решения не отражались на тех, кто мне дорог: все совершенные в прошлом ошибки всегда были только моими. Ни отец, ни мама не испытывали после этого ничего страшнее разочарования. Я действительно жила, как капризная принцесса: это хочу, то не хочу, это нравится, а это не очень то буду, вон то уже не буду Дурочка. Наивная, самовлюбленная и ничего не смыслящая в жизни дурочка. Которая только наконец начала сознавать, что обратного пути нет. И теперь у нее не будет возможности бросить начатое как раз тогда, когда что-то стало получаться.
Все, девочка, не умеющая доводить свои дела до конца. Детские игры в прошлом, и теперь от тебя зависят четыре существа, которые поклялись тебе в верности и которым ты точно так же поклялась помочь. Никакие оправдания не помогут прикрыть эту ложь, если после первых же трудностей ты сдашься и опустишь руки. И никакие попытки объяснить это предательство не позволят тебе без стыда смотреть в глаза тех, кого ты сперва обнадежила невыполнимыми обещаниями, а потом подвела.
Все, девочка, не умеющая доводить свои дела до конца. Детские игры в прошлом, и теперь от тебя зависят четыре существа, которые поклялись тебе в верности и которым ты точно так же поклялась помочь. Никакие оправдания не помогут прикрыть эту ложь, если после первых же трудностей ты сдашься и опустишь руки. И никакие попытки объяснить это предательство не позволят тебе без стыда смотреть в глаза тех, кого ты сперва обнадежила невыполнимыми обещаниями, а потом подвела.
Доковыляв до выхода из пещеры, я прислонилась плечом к холодному камню и устало прикрыла глаза.
Да. Обратного пути уже не будет: без меня Тени погибнут. А без них я просто не могу представить свою дальнейшую жизнь слишком тесно мы с ними срослись. И слишком много они успели для меня сделать, чтобы я забыла об этом или малодушно запросила пощады. Конечно, можно было не бросаться очертя голову в омут, а позволить им и дальше время от времени пользоваться моим телом как обычной батарейкой, но для них это как кусок черствого хлеба для изголодавшегося нищего. Как подачка только чтобы не сдохнуть с голоду.
А я хотела, чтобы они жили по-настоящему.
Мечтала, чтобы они вспомнили вкус настоящей жизни.
Я отчаянно хотела невозможного. И поклялась, что добьюсь этого во что бы то ни стало.
Поэтому, вернувшись в Валлион, я, вопреки здравому смыслу, не отправилась в город, дабы наслаждаться там заслуженными лаврами, а отыскала тихое место в самой глуши необъятных лесов и бесследно исчезла, ничем не потревожив покой Вольных земель. Не нежилась в теплой постели, ожидая горячего завтрака и теплой улыбки какого-нибудь ловеласа, а грела свои несчастные кости на сухом валежнике, кое-как прикрытом старым Айниным одеялом. Каждое утро с рассветом вставала, проклиная про себя день и час, когда решила учиться у Теней. И настойчиво напоминала себе, зачем и для чего это делаю, чтобы не психануть, не сорваться и не послать все это обучение к Айдовой матери.
Да, теперь у меня была собственная пещера небольшая, узкая (шагов пять в длину и всего два шага в ширину), жутко неудобная из-за низкого потолка и шершавого, царапающего ноги пола. Зато она была теплой, сухой, в нее почти не задувал ветер. А вечный полумрак в дальнем углу, где я устроила некое подобие лежака, разбивался слабыми солнечными лучами лишь на рассвете, когда солнце только-только вставало на горизонте и игриво заглядывало на живописный холм, где скромно приютилось мое новое жилье.
С едой, как ни странно, проблем не возникло: хранители по очереди навещали свою стукнутую на голову Хозяйку, чтобы принести ягод, грибов, ароматных травок к ужину. Мясом исправно снабжал шейри, который за последнее время научился сносно охотиться. Да и лесное зверье частенько баловало меня то сброшенной прямо с небес рыбой (пролетающие птицы за это каждый раз получали в ответ шутливое махание кулаком с просьбой не ронять больше добычу мне на голову), то подкинутой к самому входу тушкой остроуха (волки наверняка постарались или лисы местные, которых я упорно называла именно так, хотя на лис эти проворные бестии с совиными глазами были совсем не похожи). Иногда прилетали мелкие птички, аккуратно складывая перед голодающей Иштой мелкие, но очень сытные орехи. Когда-то удавалось найти в кустах заботливо выкопанные кем-то клубни, в вареном виде напоминающие картошку в общем, заботились обо мне всем миром. И делали все, чтобы на хозяйственные дела я отвлекалась как можно меньше.
С одеждой было хуже кроме заветных джинс, которые я упрямо берегла, у меня в запасе имелись лишь две потрепанных жизнью рубахи, у одной из которых я умудрилась испоганить левый рукав, плюс та, красивая, купленная по случаю заботливым Мейром. Еще штаны старые, надеваемые каждый день на тренировки, и новые, к которым я из соображений скупой бережливости еще ни разу не притронулась. Была также нелепая шапка, подаренная все той же Айной и практически никогда не используемая. Были ненавистные портянки, которые я уже замучилась стирать и перестирывать. Две пары сапог, одну из которых я предусмотрительно отставила в сторону, предпочитая добивать свои старые башмаки. И наконец, модное кружевное белье, купленное по случаю на какой-то распродаже в одном из дорогих бутиков, но которое, увы, заменить пока было нечем.
Впрочем, перекроенные из подаренных Мейром подштанников шорты вполне позволяли не трепать нижнюю часть этого важного аксессуара, тогда как плотно обвязанная вокруг груди полоса ткани позволяла обходиться без верхней. Виват местной моде и моей изобретательности. К тому же заниматься так было гораздо удобнее и, простите мой прагматизм, помогало сохранить дорогое моему сердцу белье до тех далеких пор, пока наконец оно не окажется востребованным по-настоящему. Или пока (по выражению несносного шейри) я не отыщу себе приличного мужика, которого можно было бы наповал сразить этим сомнительным богатством.