Ну и вот лежу я, весь израненный, а сверчок мне и говорит: «Там в доме бабушка живет травница. Она тебе поможет. Ползи туда». Я и пополз. Наутро Мария Андреевна, царство ей небесное, меня возле крыльца и нашла. Поохала, поахала, но не выбросила. Выходила меня, и стали мы вместе жить. Да, кстати, после удара молнии стали меня люди понимать и слышать. Да еще, неудобно признаться, сильно меня к чтению потянуло. Мария Андреевна все книжки мне из библиотеки носила, а когда все перечитал, то и покупала кое-что на распродажах. А иногда и люди за лечение приносили ей в благодарность. Так вот и самообразовывался потихоньку. Теологией увлекался, парапсихологией, медициной. Иногда Марии Андреевне помогал. Теоретически, разумеется. В последнее время вот устройством Вселенной озаботился. Жаль, книги негде больше брать. Вот если продадите домик неизвестно кто приедет. Сверчок тот напротив поселился так хозяйка его тарелкой убила. Думала таракан. А он, между прочим, Кастанеду почти всего прочел. Такая вот жизнь
Ну ты даешь! Да моя бабушка глубоко верующим человеком была! Как она могла в говорящую змею, тьфу ты, прости Господи, в питона, поверить? Да еще и приютить его у себя! И советы по лечению слушать от него? Бред!
А в чем вы тут противоречие вере-то находите? изумился Агафон. Помоги ближнему своему, не убий, поделись, возлюби По-моему, как раз этому в Святом Писании-то и учат.
Юлька вспомнила бабушку. Хоть и по-детски все воспринималось тогда, но ведь действительно. И в город она переезжать не хотела, все говорила, что ей и тут весело. И змею эту, то есть Агафона, от всех защищала, когда Юлька ему на голову наступила. И сверчка-философа как жалко Так! Стоп! Она что, во все это уже верит?
Юлька вспомнила бабушку. Хоть и по-детски все воспринималось тогда, но ведь действительно. И в город она переезжать не хотела, все говорила, что ей и тут весело. И змею эту, то есть Агафона, от всех защищала, когда Юлька ему на голову наступила. И сверчка-философа как жалко Так! Стоп! Она что, во все это уже верит?
Ну-ка, выползи сюда, покажись.
А не испугаетесь?
Нет, я уже подготовилась, Юлька выпрямила спину и героически впилась ногтями в край стола. Ползи!
Из-за печи показалась голова с двумя большими карими глазами.
Ну как?
Еще выползай! кивнула Юлька.
Питон был не очень большой метра полтора. Голова гордо возвышалась на гибкой шее. На нем был серо-желтый сложный узор. Юлька даже залюбовалась.
У полосатого удава и дитеныш полосатый! вдруг сказал Агафон.
Это ты к чему это? удивилась Юлька.
Да так, африканская пословица. Просто у Марии Андреевны веснушки были, и у вас такие же! Очень даже красиво! Он вежливо поклонился.
Ну и шутки у тебя, Юлька внимательно рассматривала Агафона. А ну, давай поближе, только медленно!
Можете меня потрогать. Я, кстати, вовсе не холодный, если меня не пугать. Питон учтиво посмотрел прямо в глаза.
Юлька, превозмогая ужас, медленно протянула руку вниз. Агафон был теплым и мягким.
В сумке мелодично зазвонил телефон.
Прости, Агафон. Мне надо ответить. Надо же, и правда, ты очень теплый. Никогда бы не подумала. Юлька медленно убрала руку от питона и потянула на себя ремень от сумочки.
Резкий голос начальника вернул ее к реальной жизни. Голос Юльки задрожал. Всегда, когда она говорила с ним, она чувствовала себя заранее виноватой.
Малахова! Ежкин кот! Ты что себе, блин, позволяешь, я тебя спрашиваю? Какого такого лешего я тебе должен три дня еще давать? Быстро, чтоб завтра была на работе!
Ну, Сергей Алексеевич, извините. Я Не могу Мут Понимаете. Я же Вам говорила, бабушка моя, травница, наследство, переоформление, замямлила Юлька.
Приехали, мля! громко раздалось в трубке. Травницы, экстрасенсы! Шарлатаны все! Работать надо, ежкин кот!
Агафон сочувственно смотрел на Юльку. Она нервно и размашисто ходила по комнате, прижимая к уху телефон и пытаясь что-то бормотать в оправдание.
Юля, скажите ему, что у него дочь астмой болеет, потому что он много кричит и матерится. Как только перестанет она поправится.
Ты что, с ума сошел? Я вообще не знаю, есть у него дочь или нет! Он живет на работе! И орет все время! зашептала Юлька, закрыв рукой трубку, и нервно затолкала в рот очередную пригоршню сладкого кормоса.
Скажите, скажите. Есть у него дочь. Шесть лет. Зовут Лиза. Болеет астмой. Потому он и напряженный всегда такой, настаивал Агафон.
На мгновение Юле жаль своего злобного начальника. Трубка все еще сотрясалась от его криков. «А-а, была не была! А вдруг и правда это несчастному ребенку поможет», подумала девушка.
Сергей Алексеевич, а знаете, ваша Лиза И Юлька выпалила в трубку то, что советовал ей Агафон. Затем выключила телефон, затолкала его в сумку и горестно выдохнула: «Ну вот, все! Меня уволят! Ну а с другой стороны, и правильно, а то я уже третий год хожу на работу и жду, когда он в очередной раз на меня набросится».
Вот так лучше, Агафон вальяжно потянулся. А вы никогда не думали дело Марии Андреевны продолжить? Мне кажется, у вас бы получилось. Вы к состраданию способны.
Да куда там. Мне в медицинский никогда не поступить. Да и учусь я уже. На экономиста.
Ну не обязательно в медицинский институт. Можно и ветеринаром быть, и фельдшером, или лекарственные растения собирать, замурлыкал Агафон.
А как же образование? усмехнулась Юлька. Без него сейчас никуда. Второй сорт.
Ну образование само по себе ничего не дает. У соседки вашей, тети Даши, за плечами сельхозтехникум. Энтомологию изучала, наверное, а Павла Петровича от таракана отличить не смогла. Агафон нервно засопел. Да и менять никогда ничего не поздно. Я вот изменил свою жизнь и весьма счастлив был.
Юлька уже совсем не боялась питона. Между ними установилась неуловимая связь. С ним Юлька не чувствовала себя такой одинокой и маленькой. Оставшиеся пару дней они переобсуждали все книги, которые хранились у бабушки, шутили, спорили, строили планы. Юлька даже пригласила Агафона к себе, в Питер. Он вежливо отказался. О продаже дома, конечно, уже не было и речи.
В последний вечер Юлька съела остатки ягод. Они уже начали бродить. В голову немного ударил хмель, и Юлька легла спать пораньше.
Наутро ее разбудил громкий стук в дверь. С трудом оторвав от пахнущей сеном подушки больную голову, она побрела открывать. На пороге стояла взволнованная тетя Даша.
Ты что это? В конторе сказали: один раз пришла и пропала! Все бумаги давно готовы! Бледная ты какая-то! Да что с тобой?
Юлькина голова раскалывалась, мысли путались. На кухне было светло и пыльно. На столе валялись остатки тетиных Дашиных пирогов и чашки.
А это что такое? Тетя Даша поднесла к носу ковшик из-под ягод. Кормос? Ты его сколько съела? Ковшик? Ну тогда понятно! Он штука хорошая, но в микродозе потому и растет так высоко. Ну-ка, давай, одевайся и быстро ко мне кофе пить, а потом в контору!
Юлька послушно брела за тетей Дашей, перебирая в голове все события последних дней. Агафон, сверчок, начальник Начальник! Юлька судорожно нажала на кнопку смартфона экран приветливо засветился. Звонки от начальника один принятый, десять пропущенных. И СМС! Все! Это конец! Юлька громко заплакала.
Что с тобой, детка? Тетя Даша обняла ее за плечи. Ну ка, рассказывай!
И Юлька, давясь слезами, рассказала обо всем, начиная с тракториста.
Ах ты, бедная моя, вот натерпелась-то! тетя Даша сочувственно покачала головой. Леха, этот тракторист, уже третий день пил. Поехал за очередной дозой в город, а на дороге тарелка летающая! Да, да, он так и сказал! засмеялась тетя Даша, похлопывая по плечу всхлипывающую Юльку. У тебя двери то обе были открыты в машине, да фары горели, да темно, да на концах дверей еще лампочки чем не тарелка! А тебя-то, милая, он в темноте вообще не видел и не слышал, на фоне такого-то объекта! Вот и решил, что пора завязывать! Вторую неделю не пьет! Так что спасибо тебе от жены его!
А женщины у колодца, а велосипедисты? снова захлюпала Юлька.
Ой, а это еще проще, тетя Даша откинулась на стуле и скрестила руки на груди. В нашей деревне семья с севера дом купила, ну цыганский бывший, в центре, помнишь?
Угу, кивнула Юлька.
Ну так они взялись пчел разводить, для прибыли, значит. Купили ульи, пчел, а знаний-то нет одно желание. Ну вот и вздумали они мед снять. Пчелы-то с утра улетают до вечера можно заниматься. Да пчеловоды по неопытности не посмотрели, что тучи вокруг деревни ходят. Вот они, значит, все ульи-то разворотили, а пчелы в обед тучу увидали да по домам. А там люди в шляпах и с дымом в их домах орудуют. Ну у пчел-то шок, знамо дело они и давай всех жалить налево и направо. Вот об этом тетка-то с желтого дома и кричала тем, что у колодца. Они и побежали скот да детей в дома прятать чтоб не закусали, значит. Тетя Даша громко отхлебнула чай из блюдца.
А мужчины на велосипедах? Они как меня увидели, так сразу руками и замахали! не унималась Юлька.
Да их как раз пчелы-то и начали жалить, когда они в нашу деревню въехали! Тебе-то вот повезло еще, душа моя, а то они, когда дюже злые, так разукрасить могут, жуть! Да и опасно это. Так что не бери в голову. А Агафон твой так просто приснился тебе. Это от ягод. Они когда бродить начинают, сильно в голову дают. У тебя телефон какой?
В смысле? не поняла Юлька.
Ну, «Билайн» аль «Мегафон»?
«Мегафон».
Ну вот, «Мегафон», Агафон вот тебе, как говорится, и понятно, кто откудова.
А сверчок?
Ну, сверчок, было дело. Грех на мне. Тетя Даша грустно вздохнула. Я тараканов страсть боюсь. Выскочил неожиданно. Вот и пульнула тарелкой. Каюсь. Не поняла я, что это сверчок. Хочешь, покажу?
Тетя Даша достала из-за занавески, прикрывающей кухонные полки, маленькую стеклянную баночку, бережно завернутую тряпочкой, в которой, скорбно скрестив лапки, лежало тельце животного. Он был чем-то похож на кузнечика, но коричневого цвета. На всем нем, даже на лапках, росла шерстка. Головка была наклонена набок. На ней четко различались носик, ротик и глазки. Он был таким трогательным, что Юльке стало нестерпимо жалко это так глупо погибшее, маленькое существо.
Пашей звали, дрогнувшим голосом прохрипела тетя Даша и, не дав Юльке опомниться, быстро затараторила. Ну пошли, быстро, за полчаса все сделаем.
Через час уже со всеми бумагами и собранными пожитками Юлька покидала свои гверотяпские хоромы. Когда она проходила мимо портрета бабы Мани, Юльке показалось, что та улыбается ей со стены. Обернувшись на прощание, она тихо сказала: «Ну до свидания, Агафон».