Мы не ответственны за поведение своих тайных неизреченных двойников, о которых и вспоминаем-то только в некоторых снах и забываем задолго до пробуждения, вот что я хочу сказать.
Вопрос читателя: Макс затащил Кофу в другой мир, соответственно, Кофа получил возможность путешествовать по мирам, видеть сны и уходить на Темную сторону. Но Джуффин как-то говорил, что на таком вот «человеке Мира» держался Тайный Сыск, что он что-то вроде опоры Сыска.
И как они теперь без опоры? (Понятное дело, что справятся, это Тайный Сыск, для них все возможно, но все же как?)
М.Ф.:Ну, ровно так же, как сегодня справляется без таблеток от запора человек, который по рекомендации врача принимал их курс восемь (например) лет назад и благополучно вылечился. Как справляется без материнского молока пятнадцатилетний подросток. Как справляется без присмотра воспитательницы детского сада сорокалетняя мать семейства.
Я хочу сказать, все меняется. Любая живая система нестабильна. Правила, которые работали вчера, будут только мешать и связывать по рукам и ногам сегодня. Изменения это не из ряда вон выходящее событие, это нормально, это просто жизнь.
Вопрос читателя: Как сэр Кофа смог попасть на посиделки в «Кофейную гущу»? Насколько я помню, он единственный из всей команды, кто не мог гулять по Темной стороне, ибо он человек иной природы, более «земной», скажем так. Как ему удалось преодолеть себя?
М.Ф.:На основании всего, что Кофа успел рассказать о себе, я, честно говоря, подозреваю, что Кофина «земная природа», т. е. почти полная неспособность к Истинной магии следствие ворожбы его заботливого отца. А на любое колдовство найдется способ его отменить.
Кроме всего, не следует упускать из вида, что в этой истории замешан сэр Макс, а он такой специальный полезный хитровыкрученный ноль, который может прийти к любому нормальному солидному числу и как-то почти нечаянно его на себя поделить. И делятся как миленькие, и результат всегда один бесконечность (возможностей).
Чашка вторая
«Одна и та же книга»
О снах, жизни и литературеВ этот раз я хочу поговорить о литературе, осознанном сновидении и повседневной жизни.
Итак, одна и та же книга.
И начну я прямо с того же, с чего начинается сборник.
Жизнь и сновидения страницы одной и той же книги.
Шопенгауэр(Здесь, как в той самой шутке про «чтобы тайна, секс и монаршая особа» присутствуют все три составляющие разговора: книга, жизнь и сновидения.)
А вот еще одна цитата:
Литература всегда казалась мне своего рода разновидностью сна (пожалуй, единственной легкоуправляемой разновидностью). Чтение искусство сновидения для ленивых; писательство, по большому счету тем более.
(Здесь, как в той самой шутке про «чтобы тайна, секс и монаршая особа» присутствуют все три составляющие разговора: книга, жизнь и сновидения.)
А вот еще одна цитата:
Литература всегда казалась мне своего рода разновидностью сна (пожалуй, единственной легкоуправляемой разновидностью). Чтение искусство сновидения для ленивых; писательство, по большому счету тем более.
Макс ФрайИ третья, из самого первого рассказа сборника:
Всякий город таинственное и удивительное место, но это мало кто замечает.
Если вооружиться всеми тремя, то самое интересное начинается, если подставить в третью вместо слова «город» последовательно «сон», «книга» или «жизнь».
Причем правдивость никак не пострадает.
Смотрите:
Всякий сон таинственное и удивительное место, но это мало кто замечает.
Всякая книга таинственное и удивительное место, но это мало кто замечает.
Всякая жизнь таинственное и удивительное место, но это мало кто замечает.
Правда, в каждом из трех вариантов слушатели, скорее всего, будут оспаривать разное. В первом случае будут спорить с «мало кто замечает», во втором со словом «всякая»: есть книги интересные и не очень, а в третьем, я думаю, пожмут плечами и скажут «может быть, чья-то, но не моя».
А теперь я скажу очевидное, но иногда нужно говорить и очевидное.
Практически все книги Макса Фрая это пособие по овладению осознанным сновидением и превращению повседневной реальности в таковое. То есть превращению «не таинственного и не удивительного» и «чужого» в мало того, что таинственное и удивительное, но, и это самое важное, в свое.
Причем рецепты повторяются из книги в книгу, из рассказа в рассказ: приведи в порядок свои сны, будет проще с жизнью. Хочешь что-то поменять съешь или выпей что-нибудь, это, конечно, принцип Алисы, но ведь «Вниз по кроличьей норе» это именно рассказанный сон.
И вот более точная инструкция: хочешь поменять не просто что-то, а с одного конкретного на другое конкретное заведи ритуал.
И описанных ритуалов на перемены более чем достаточно, практически на все случаи жизни.
Существует множество практик работы со снами и их символикой, и те, кто умеет читать символику, часто пользуются снами как ответами на вопросы, например.
Скажем, мучает вас какая-то ситуация, не можете вы решить, что делать, не можете даже понять, как к ней относитесь и чего хотите можно тщательно сформулировать вопрос к собственному подсознанию и получить на него ответ в виде сна.
А есть совсем прекрасная штука: осознанное сновидение. Это не означает, что все сны, которые вы видите, должны быть непременно осознанными. Скорее уж, лучше, чтобы далеко не все. Но вопрос, заданный в осознанном сновидении, получает самый точный ответ, инструкции ясны и четки, и если им следовать наяву, результаты иногда просто поражают. В собственном сне вы всемогущи, и если вы осознаете, что спите, то ваши действия превращаются в тот самый совершенный и единственный жест, который приносит совершенный результат.
Что-то вроде того состояния, которое получают герои Роулинг, напившись зелья удачи.
(Можно сказать, что именно в осознанном сновидении пребывает сэр Макс, выходя на Темную сторону. Но это так, к слову.)
Так вот, в практике осознанного сновидения есть одно хорошее упражнение.
Чтобы вспомнить, что спишь а с этого все начинается, можно поставить в сознании «якорь». Это могут быть несовместимые с реальным положением дел события или явления, а может быть некий предмет или набор действий. Причем желательно, чтобы это были очень простые, повседневные действия. Очень свои. Выпить чашку кофе. Скрутить сигарету из душистого табака.
Тело производит привычное действие, а разум, в котором установлена «зацепка», проводит быструю инвентаризацию: это я, я пью кофе, я стабилен, окружение пластично. Ура, это сон, пойду-ка я погуляю.
Так вот.
Эти якоря действуют в реальной реальности совершенно тем же способом.
Ритуал, «привязанный» к определенному состоянию, возвращает в это состояние из любого морока, из любой невнятицы, на том же принципе построены все толковые инструкции для действий при чрезвычайных обстоятельствах.
И множество героев множества рассказов в сборнике «Одна и та же книга» учатся создавать такие ритуалы и смотрят, как меняется мир, если самому оставаться в стабильности и не утрачивать любопытство.
А когда научаешься сохранять стабильность (да, в общем, прежде всего, самого себя), то очень быстро обнаруживаешь, насколько пластичен мир. Насколько, если как следует держаться за якорь, равномерны и разнообразны его потоки, как легко образ или слово обрастают плотью.
Насколько совершенен может быть каждый жест.
Это действительно одна и та же книга. Более того, это своя книга.
Совершенно конкретного авторства.
После чего вполне можно сказать и наяву:
«А пойду-ка я погуляю».
И ответы на вопросы:
Вопрос читателя: В рассказе «Sweet plum» помогает «вспомнить все» сливовый табак. Вот эта тема она очень страшная и очень манящая, понимаешь, что лучше бы подальше от нее, но влечет неудержимо. У меня даже словами толково спросить вряд ли получится. Мне кажется, это самое страшное забыть настоящее. Какие есть способы защиты от такого забвения? Мне очень нравится, когда этими способами выступают вот такие конкретные детали, а не умозрительные сферы, которые поди руками потрогай. Сливовый табак, например. Как и почему что-то становится таким якорем? И можно ли их специально, сознательно расставлять, чтобы всегда находить дорогу обратно?
М.Ф.:Очень сложный вопрос. В том же смысле сложный, в каком торт «Наполеон» очень много слоев, очень много ответов.
Начать придется с того, что вы задаете этот вопрос человеку, отдающему себе отчет, что нет никаких гарантий и никаких доказательств, что сегодня я та же самая личность, которая легла спать вчера. И что реальность вокруг та же самая, никакой уверенности у меня тоже нет.
То есть я, конечно, не думаю, будто моя жизнь непрерывная череда бессвязных галлюцинаций, отягченных приступами ложной памяти. Но допускаю (среди многих других версий), что вполне может быть и так. Почему нет.
Единственная ценность, которая может быть у человека с подобным подходом к делу это, конечно, сознание. Вот та самая штука, которая воспринимает и осознает информацию, данную мне в ощущениях и прочих раздражителях она, безусловно, есть. И она не личность, не память о событиях в жизни личности (так в некоторых снах я ничего не помню о собственном бодрствовании, зато с той же степенью уверенности помню массу других событий, не имевших места наяву, но при этом помнящий-непомнящий персонаж, несомненно, именно я).
Можно еще очень много говорить на эту тему, но лучше сразу заключить: значение имеют только ясность сознания и осознанность каждого поступка. А что становится для нас ключом к прояснению и осознанию сливовый табак, капуста, телефонный звонок, молитва, запах, какой-нибудь привычный ритуал, тесное кольцо на пальце, заклинание, дружеская рука на плече, приступ боли, с детства знакомое стихотворение, выстрел, необходимость управлять автомобилем, ведро воды на голову, птичий крик совершенно неважно. Лишь бы были такие ключи.
И вопрос от меня:
Скажи, пожалуйста, по-твоему, раз писательство и сновидения настолько близкие процессы, насколько близки те «личности», которыми человек пишет и видит сны? Лично для тебя. Насколько похожи твои писатель и сновидец друг на друга и насколько они похожи при этом на тебя в целом?
М.Ф.:Мне кажется, что меня-сновидцев очень много. Целая толпа разных личностей. Личность это же просто способ, которым проявляется наружу суть, а я (то «я», которое и есть суть или что-то вроде) нуждаюсь в разнообразии, как огонь в кислороде. Чтобы гореть!