Михаил Задорнов. Аплодируем стоя
© Алякин А., Безрукова И., Галкин М., Дроботенко С., Дубовицкая Р., Дубовский М. (наследники), Забелин М., Задорнова Е., Измайлов Л., Качан В., Маркова Е., Трошкина Р.,Фокина Н., Хазанов Г., Цапик А., Якубович Л., текст, 2019
© «Центрполиграф», 2019
Огромная благодарность всем, кто откликнулся и принял участие в написании этой книги!
Он появился у меня на кафедре, где я работал инженером. В 1969 году пришел знакомиться весёлый, рыжий, громогласный и жутко активный молодой человек. Ему тогда был 21 год.
Лион ИзмайловКак вместить на нескольких страничках рассказ о человеке, у которого не было размера, рамок и ограничителей? Писателя с парадоксальным мышлением, с энцикло педи ческими знаниями, сатирика с большим сердцем.
Рита ТрошкинаКогда меня однажды позвали к телефону и я услышал голос, похожий на Задорнова, естественно я сразу не поверил, что это он. «Серёжа, вы не женщина, поэтому я могу задать этот вопрос: сколько вам лет?» Я ответил: «Тридцать». Он говорит: «Простите, я вам не звонил тридцать лет». И я понял Сам!
Сергей ДроботенкоОт издательства
Некоторые авторы за годы работы с издательством становятся практически родными. Таким и стал для нас Михаил Николаевич Задорнов Горько, что мы потеряли такого интересного, популярного и любимого автора.
Михаил Николаевич был рупором, который без страха и упрёка, не боясь цензуры, произносил вслух то, что многие боялись озвучить. Любая его книга вызывала горячий интерес. И не важно, смешная она была или информативная, любая из них находила своего читателя.
Работать с текстами Задорнова огромное удовольствие и отдушина. Не секрет, что далеко не каждый материал, поступивший в издательство, даётся редактору легко. Но только не тексты Михаила Николаевича. Здесь всё было предельно просто и ясно. Изначально интересный авторский текст уже хорошо! Плюс чётко и грамотно работающие преданные помощники автора всегда готовы были посодействовать, помочь, поддержать, поучаствовать в обсуждении структуры книги. Как результат: все книги Задорнова, вышедшие в «Центрполиграфе», нарасхват. Ни одного прокола или провала.
Острое слово, искромётный юмор, ирония, немного сарказма не боялся он посмеяться и над собой
Однажды муза плача Анна Ахматова написала поразительные строки:
Когда человек умирает,
Изменяются его портреты.
По-другому глаза глядят, и губы
Улыбаются другой улыбкой.
Пришёл черёд измениться портрету Михаила Николаевича, но перед ним мы аплодируем стоя прекрасному, мудрому и щедрому человеку и талантливому автору.
Сегодня, отдавая дань памяти, на страницах этой книги мы собрали рассказы людей, которые знали Михаила Николаевича не понаслышке. У каждого из них был свой Задорнов. Итак, рассказывают ученики, друзья и коллеги по сцене, товарищи из детства и даже старенькая школьная учительница, которая хорошо помнит своего рано ушедшего звёздного ученика
Папе
Ты остался в сердцах миллионов людей,
Это истина, и не пустая.
И тебя сейчас сонмы шальных лебедей
К себе взяли как лидера стаи.
Наступили для стаи ТВОИ времена,
Ты расскажешь им всё про этрусков,
И про Гиперборею, язык, племена,
И как это забавно быть русским!
И ты встретился с теми, кто близок душой,
Твой отец, Евтушенко и Пушкин,
И от няни его комплимент был большой,
Как от старой знакомой подружки!
И с Филатовым Лёней вы встретились вновь,
Он сказал тебе: «Мишка, спасибо!
Ты не предал гусарскую жилу и кровь,
И стихи мои вторил красиво»
Тебя встретили гении разных эпох,
Не со всеми, возможно, ты сладил
И устроил, конечно же, переполох,
Ты ж Задорнов! Зачем ещё ради?
И тебя принимал и крестьянин, и граф,
Ты гулял меж больших акведуков,
И с тобою сейчас гумилевский жираф
Гордо ходит, теряясь в бамбуках.
Расскажи наверху, как живётся у нас,
Порой грустно, порою безбожно,
А бывает смешно, и закончи рассказ,
Что не всё ещё так безнадёжно!
Если что-то про русских тебе наплетут
Иль над нашим народом смеются,
Расскажи, что народ наш воистину крут!
Наши РУССКИЕ ведь не сдаются!
Посмотрел вокруг света ты все те места,
Куда раньше, увы, не доехал,
Чтобы новую жизнь и с пустого листа
Начинать, закрывая прорехи.
Не бери как посмертный пустой комплимент,
Мне отцовские чувства важнее!
Вероятнее, в этот печальный момент
Ты был Богу зачем-то нужнее.
Есть душа а есть бренность непрочности тел,
И минуя любые преграды
Мы станцуем НАШ вальс, как всегда ты хотел,
Это свыше благая награда.
Не бери как посмертный пустой комплимент,
Мне отцовские чувства важнее!
Вероятнее, в этот печальный момент
Ты был Богу зачем-то нужнее.
2×25, или Русский писатель на фоне Рижского залива
2×25, или Русский писатель на фоне Рижского залива
Мы с ним тут прыгали в длину. Простой прыжок и тройной кто дальше. На влажном песке было легко пальцем отмечать результат. С разбега надо было отталкиваться от мокрого песка и в сторону дюн прыгать в сухой, мягкий. А результат отмечать палочкой, положив её на место приземления. Я, занимавшийся лёгкой атлетикой, прыгал дальше, но годы шли, форма терялась, и в одно прекрасное лето он меня перепрыгнул
Я удивился. «Ну-ка, ну-ка», сказал я себе и прыгнул изо всех сил. А он опять на полступни дальше. «Да он тут тренировался, пока я отсутствовал, чтобы меня сделать, когда приеду», подумал я тогда, но промолчал и смирился. У меня вообще характер другой, я предпочитаю состязаться с самим собой. Себя, короче, побеждать. А его стихия как раз наоборот конкуренция. Ставит он, к примеру, цель, чтобы на его концертах всегда был аншлаг, и эта цель достигается. Ставит цель добиться популярности не меньшей, чем у первых лиц нашей эстрады, и выполняет. И даже ничтожная задача перепрыгнуть друга Качана решается до тех пор, пока не решится.
Пару лет назад я тоже решил обрести некое подобие спортивной формы и начал делать гимнастику, двадцать тридцать упражнений, не важно когда утром, днём или даже вечером. Получалось, что делаю иногда вечернюю зарядку.
И приехал я тогда в Ригу на гастроли. Поселили нас в Юрмале, прямо на берегу моря. Вышел я к вечеру на берег, народу почти не было, сентябрь, сезон окончен. Но не для меня когда я ещё сюда попаду? Теперь ведь это чужая страна.
Пункт проката пляжных принадлежностей, как ни странно, ещё работал. Я заплатил один лат и взял белый пластиковый шезлонг. Развернул его к заходящему солнцу, приподняв изголовье, чтобы солнце смотрело прямо на меня, а я прямо на залив. Лёг в шезлонг, солнце медленно падало в залив. «Вот и счастье, подумал я, и больше ничего не надо. Я это люблю почти до слез».
Чайки орали, как весенние коты, нагло и призывно. «И по помойкам они роются не хуже голубей», лениво и некстати проплыла мысль и погасла в красно-зелёно-голубой закатной дорожке от солнца ко мне. Некстати, потому что нечего примешивать к счастью грязные жизненные реалии. Оказывается, в Библии нет такого термина «счастье», а есть «совершенная радость». Вот-вот, именно так: радость моя была совершенна и спокойна, я чувствовал себя единым с этими дюнами, соснами, солнцем, морем; я был крохотной и не самой лучшей частью этого пейзажа. Вот так, в совершенной радости провёл я полчаса. Затем решил выполнить долг перед собой и сделать вечернюю зарядку. У моря что может быть лучше! Когда дошла очередь до приседаний, гармонию природы нарушил неприятный хруст в коленных суставах. Но всё-таки он был не так слышен, как в квартире: море заглушало. «У него-то колени не хрустят», подумал я не с завистью, а с уважением к физической форме моего друга. Через несколько дней он тоже сюда приехал, и мы встретились на спортивно-пляжном полигоне нашей юности.
Мы с Владимиром Качаном сейчас скажу не совсем правильно прожили очень интересную жизнь (точнее, мы ещё не прожили, но той частью, которую прожили, уже можно гордиться). Почему? Да потому, что мы видели и были знакомы и даже порой дружили с величайшими и талантливейшими людьми эпохи
Михаил Задорнов
И как ты себя чувствуешь, спрашивает он, на берегу Рижского залива?
Хемингуэя вспоминаю, «Старик и море»
Ну, знаешь, говорит Задорнов, и ты не совсем старик, и это не совсем море.
Мы сидим на песке и болтаем. Прыгать будем позже.
Что это у тебя на руках? Комары искусали? спрашивает он.
И мы разговариваем о комарах. Я начинаю развивать мысль о том, что рижские и московские комары модель рижской и московской жизни. Рижские комары никуда не спешат и не суетятся. Они знают, что их терпение и солидное поведение вознаградятся ужином, когда этот ужин заснёт. Они не жужжат над ухом, а пролетают мимо, словно вы их вовсе не интересуете, садятся где-нибудь неподалёку и спокойно и терпеливо ждут. Московские же комары истеричны и суетливы, особенно те, что в центре города. Они даже никуда не садятся, а если садятся, то нервно взлетают при малейшем движении. Борьба за пропитание делает их необыкновенно вертлявыми, их убить почти невозможно, потому что очень трудно попасть. Кроме того, даже один-единственный комар своим судорожным поведением создаёт впечатление, будто их десять. Он противно пищит прямо в ухе именно в тот момент, когда ты засыпаешь, ты в полусне бьешь себя в ухо без всякой, впрочем, надежды на результат; в ухо, конечно, попадаешь, в комара никогда; и через минуту опять писк и опять нельзя заснуть. В ярости ты включаешь свет и откидываешь одеяло, предлагая комару уже нажраться и успокоиться, не мешать спать. Ан нет! Не садится, гад, боится, его инстинкт выживания и тут побеждает. Они из-за этого инстинкта даже мутировали; ей-богу, я видел у себя на кухне такого комара-мутанта. Он сел на розетку с вареньем, опустил туда хоботок и что бы вы думали лопал варенье! Крови им уже мало, им десерт подавай и вообще всё, что можно урвать в наше трудное и для комаров время.
Мы с Владимиром Качаном сейчас скажу не совсем правильно прожили очень интересную жизнь (точнее, мы ещё не прожили, но той частью, которую прожили, уже можно гордиться). Почему? Да потому, что мы видели и были знакомы и даже порой дружили с величайшими и талантливейшими людьми эпохи
Михаил Задорнов
И как ты себя чувствуешь, спрашивает он, на берегу Рижского залива?
Хемингуэя вспоминаю, «Старик и море»