Даже на занятиях всё было не так плохо. Мне нравилось сидеть рядом с Мерцалкой, она знала много замечательных шуток (получше тех, что рассказывал на свадьбе Отец Топо), а Печенька на переменах развлекал нас свистопляской. Даже в плохие дни я напоминала себе, что всё образуется, когда меня допустят к управлению санями. Но прошло шесть месяцев, затем семь, а следом и восемь. Близился декабрь, а я по-прежнему сидела в пустой классной комнате и тоскливо смотрела в окно, за которым проносились эльфята на санях. В душе крепло подозрение, что мне никогда не позволят освоить это искусство.
До Рождества было уже рукой подать, когда я впервые решилась поделиться своими тревогами с Мэри и Отцом Рождество. Помнится, в тот же день я впервые услышала о Стране нор и холмов.
Где она находится? спросила я Колумбуса.
Очень далеко. Так далеко, как это возможно в пределах Волшебных земель. Где-то в сотне миль от Долины троллей.
А кто там живёт?
Мои одноклассники явно знали ответ, но почему-то, вопреки обыкновению, не стали хихикать, а наоборот, испуганно притихли.
Очень опасные существа, серьёзным голосом ответил Колумбус.
Какие?
Кролики.
Тут настал мой черед смеяться.
Кролики? Да что же в них опасного?
Колумбус задумчиво кивнул.
Я понимаю, о чём ты. Ты говоришь о кроликах, которые живут в мире людей. О маленьких прыгучих пушистиках с длинными ушами. Прыг-скок, прыг-скок! Отец Рождество мне о них рассказывал. Но кролики из Страны нор и холмов совсем не такие. Они гораздо крупнее. Ходят на задних лапах. И они Колумбус помолчал, собираясь с духом. Смертельно опасны.
Смертельно опасны? Я не смогла сдержать улыбку. Это звучало просто смешно.
Он не шутит, шепнула Мерцалка.
Да, неодобрительно нахмурился Колумбус. И смеяться тут не над чем Кто расскажет Амелии о кроликах из Страны нор и холмов?
Снежинка первой подняла руку.
Да, Снежинка?
Ими правит Пасхальный кролик.
Я с трудом проглотила смешок.
Правильно, сказал Колумбус. Пасхальный кролик у них за главного. Это всем известно. Ну, всем, кроме Амелии. Что ещё мы о них знаем?
Теперь подняла руку Мерцалка, чему я нисколько не удивилась.
У них есть большая армия. Огромная! Их тысячи, даже десятки тысяч. Сотни лет назад они воевали с троллями и эльфами. В те времена эльфы населяли все Волшебные земли, но армия кроликов оттеснила их на юг, к Очень большой горе, забрав себе Страну нор и холмов. В Войнах троллей кролики тоже одержали победу.
Колумбус, довольный ответом, улыбнулся Мерцалке.
Блестяще. В стародавние времена кролики обретались в норах глубоко под землёй. Тогда эльфы и кролики мирно уживались друг с другом. Но потом армию кроликов возглавил Пасхальный кролик. Его такое положение дел не устраивало. Он хотел, чтобы о кроликах узнал весь мир. Они по-прежнему спали и работали в норах, но больше не желали прятаться и дрожать в страхе. Особенно летом. Им нравился солнечный свет, они любили тепло и хотели бегать, где им вздумается. И всё бы ничего, но они не желали видеть вокруг никого, кроме кроликов. Поэтому они вынудили эльфов уйти по крайней мере, тех, кто остался в живых. А таковых было немного.
Теперь подняла руку Мерцалка, чему я нисколько не удивилась.
У них есть большая армия. Огромная! Их тысячи, даже десятки тысяч. Сотни лет назад они воевали с троллями и эльфами. В те времена эльфы населяли все Волшебные земли, но армия кроликов оттеснила их на юг, к Очень большой горе, забрав себе Страну нор и холмов. В Войнах троллей кролики тоже одержали победу.
Колумбус, довольный ответом, улыбнулся Мерцалке.
Блестяще. В стародавние времена кролики обретались в норах глубоко под землёй. Тогда эльфы и кролики мирно уживались друг с другом. Но потом армию кроликов возглавил Пасхальный кролик. Его такое положение дел не устраивало. Он хотел, чтобы о кроликах узнал весь мир. Они по-прежнему спали и работали в норах, но больше не желали прятаться и дрожать в страхе. Особенно летом. Им нравился солнечный свет, они любили тепло и хотели бегать, где им вздумается. И всё бы ничего, но они не желали видеть вокруг никого, кроме кроликов. Поэтому они вынудили эльфов уйти по крайней мере, тех, кто остался в живых. А таковых было немного.
О нет, вырвалось у меня. Это ужасно!
Колумбус тяжело вздохнул.
Что ж, это события давно минувших дней. С тех пор кролики живут сами по себе, а мы сами по себе. Так что беспокоиться не о чем.
Откуда вы знаете? спросила я.
Так ведь он же учитель! воскликнула Мерцалка, и все снова рассмеялись над моей глупостью. А мне не давали покоя вопросы. Они крутились в голове и выйти могли только через рот что и не преминули сделать.
А почему его называют Пасхальным кроликом?
Колумбус опять посмотрел на Мерцалку.
Мерцалка, объясни, почему Пасхального кролика называют Пасхальным.
Мерцалка набрала полную грудь воздуха и выпрямилась так, будто ей к спине привязали палку.
Его называют Пасхальным, потому что кролики вышли из своих нор на Пасху. А ещё именно на Пасху становится теплее и светлее, а ещё в этот день случилась первая и последняя битва между эльфами и кроликами.
А как его называли до этого?
Семь четыре девять, ответил Колумбус вместо Мерцалки. Кроликам больше нравятся цифры, чем имена. Они очень математически одарённые животные.
Понятно, сказала я, хотя на самом деле мне было понятно далеко не все. Например, если Пасхальный кролик и его армия хотели бегать, где им вздумается, почему они не забредали в Эльфхельм? Действительно ли кролики больше не угрожают эльфам? Жив ли Пасхальный кролик?
Вечером, вернувшись домой, я спросила о Пасхальном кролике Отца Рождество.
Ох, пропыхтел он, ловко вдевая одно бумажное кольцо в другое (мы делали гирлянды). Война с кроликами закончилась задолго до того, как я прибыл в Эльфхельм. И задолго до того, как я родился. Только самые-самые старые эльфы помнят о том, как жилось в Стране нор и холмов. Отец Топо помнит. Ему было шесть, когда эльфам пришлось бежать. Отец Топо говорит, что в Стране нор и холмов не было ничего особенного. Большинство эльфов ничуть не жалеют, что оставили те земли. Они были довольно унылыми: ни лесов, ни холмов, вопреки названию. Вообще ничего, кроме кроличьих нор
Час спустя, закончив с гирляндами, мы сидели за столом и пили чай с вишнёвым пирогом.
Я никак не могла перестать думать о кроликах. Мне распирало от любопытства.
Но если в Стране нор и холмов так скучно, откуда мы знаем, что кролики не попытаются захватить Эльфхельм?
Отец Рождество ободряюще улыбнулся. В его глазах сверкнули искорки.
Потому что это случилось триста лет назад. И за всё это время ни один кролик даже не подошёл к Эльфхельму. Что бы ни было у них на уме, они занимаются этим где-то далеко и до Эльфхельма им дела нет. Так что волноваться не о чем.
Слова Отца Рождество меня успокоили. Но, наверное, на моём лице все ещё проступала тревога, потому что Мэри спросила:
Милая, что-то случилось?
Я вздохнула. Мне всегда казалось, что не стоит жаловаться на то, как мне живётся в Эльфхельме. Ведь тут в любом случае было лучше, чем в работном доме мистера Мора. Но Мэри смотрела на меня взглядом, который вынуждал говорить правду, так что я не стала юлить.
Школа, ответила я. В школе не всё хорошо.
Мэри сочувственно склонила голову.
А что не так со школой?
Всё. Этот год был довольно сложным. Мне тяжело даются эльфийские предметы. Я никак не возьму в толк, о чём говорят учителя. И эльфийская математика совсем мне не даётся
Отец Рождество понимающе кивнул.
Да уж, к эльфийской математике нужно привыкнуть. Я тоже долго не мог поверить, что найти значение переменной можно только на перемене, а для деления в столбик нужно залезть на столб. Но не переживай, с математикой у всех так.
Не у всех, я упрямо выпятила губу. Перед глазами сразу возникла Мерцалка и то, как её рука салютом устремляется вверх. И дело же не только в математике. У меня со всеми уроками беда. Такого нежизнерадостного пения школа не слышала с момента основания, а ведь я стараюсь изо всех сил! А смех в нелёгкие времена, как по мне, вообще предмет довольно глупый. Зачем смеяться, когда на душе кошки скребут? Я считаю, совершенно нормально грустить, если в жизни настали безрадостные времена. Не понимаю, зачем улыбаться по поводу и без повода.
Ох, лишайник и мох, пробормотал Отец Рождество. Наверное, про свистопляску и спрашивать не стоит.
Ага, грустно кивнула я. Человеческие ноги не предназначены для таких выкрутасов.
Как я тебя понимаю, поддакнула Мэри.
Когда мы танцуем, стоя на полу, у меня ещё получается, но когда все начинают парить в воздухе Это же просто невозможно!
Отец Рождество вздрогнул, будто у него перед лицом взорвался фейерверк.
Не произноси это слово, строго сказал он.
Но к тому времени настроение у меня совсем испортилось, так что я заартачилась и принялась повторять снова и снова:
Невозможно. Невозможно. Невозможно. Невозможно.
Амелия! с мягким укором произнесла Мэри. В нашем доме не ругаются.
Но невозможно это вовсе не ругательство! воскликнула я. Ведь в мире существуют действительно невозможные вещи. Обычному человеку не под силу освоить свистопляску. Или овладеть практическим чудовством. А иногда в понедельник утром даже счастье попадает в разряд невозможного!
Счастье никогда туда не попадает, возразил Отец Рождество. Нет ничего невозможного. Невозможность всего лишь
Знаю, знаю, перебила его я. Невозможность всего лишь возможность, которую ты ещё не увидел. Сто раз уже слышала. Но вот, к примеру, разве можно ходить по потолку? Невозможно! Или полететь к звёздам? Невозможно же!
Вообще-то нет, пробормотал Отец Рождество. Очень даже возможно, просто не стоит этого делать. А это две большие разницы.
Послушай, милая, вмешалась Мэри. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я уже год хожу на занятия по практическому чудовству и должна признаться, что почти не продвинулась. Но я не собираюсь сдаваться. Должны же быть предметы, которые тебе нравятся?
Я задумалась. Капитан Сажа потёрся головой о мою ногу, желая подбодрить.
Пожалуй, есть, призналась я. Письмо. Мне нравится писать. Очень нравится. Когда я пишу, то чувствую себя свободной.
Ну вот и замечательно! улыбнулся Отец Рождество. А как же санное мастерство? Тебе нравится управлять санями? У тебя здорово получается!