Карасёв влетел в её кабинет пружинистой походкой героя боевика. На ходу сдёрнул элегантное кашемировое пальто, кинул его в ближайшее кресло и уселся напротив Нины перед чашкой с кофе. Нину овеяло вкусным запахом дорогого мужского парфюма.
Это мне? Спросил он и отхлебнул из чашки. Вкусно. Твоя секретарша знает толк.
Короче, Склифософский, пресекла Нина попытку светской беседы. Зачем пожаловал?
Дорогая, ты ни капельки не изменилась, расхохотался Карасёв. По-прежнему до жути деловая. А вот выглядишь прекрасно.
Мне положено прекрасно выглядеть, я жена секс-символа.
Ну, это ты преувеличиваешь, я просто рядовая звезда экрана.
К делу. Нина нетерпеливо глянула на часы, внезапно почувствовав, что зверски голодна.
К делу! Тут, понимаешь, вокруг меня какая-то возня началась непонятная. В смысле, завистников у меня вагон. И тайных, и явных. Ну, ты знаешь. Я ведь человек искусства
Знаю, знаю. Хорошо, что ты хоть не в балете. Балет это вообще жесть. Среди вас, людей искусства, разборки почище бандитских происходят.
Ты права, но я бы сказал, поизощрённей. С выдумкой и изяществом.
Ничего себе изящество, кислотой в лицо
Ну, это уже последняя фаза. Надеюсь, до такого дело не дойдёт.
А до чего дойдёт?
Пока не знаю, но кто-то под меня копает. Даже следят иногда. Постоянно следить, видимо, гонорары не позволяют. Карасёв злорадно ухмыльнулся. Уж ему-то гонорары наверняка позволяли установить за кем-нибудь круглосуточное наблюдение.
А я тут при чём?
Формально ты моя жена.
Я сниматься в глянцевой порнографии не буду, и телевизионщикам твоим сегодня пинка под зад дала.
Каким телевизионщикам? На лице Карасёва было написано искреннее удивление. Хотя, на то он и преуспевающий актёр, чтобы врать не моргнув глазом.
Сегодня припёрлись, сказали, что с Первого канала, ну, Алла их, разумеется, пустила. Любит она телевидение. Доверчивая.
Удостоверения-то она хоть посмотрела? Вдруг они ни с какого не с Первого канала. Карасёв явно испугался и проявил невиданную сообразительность. Значит, его действительно припёрли к стенке.
Удостоверения-то она хоть посмотрела? Вдруг они ни с какого не с Первого канала. Карасёв явно испугался и проявил невиданную сообразительность. Значит, его действительно припёрли к стенке.
Удостоверения я посмотрела. Таких удостоверений пачками на ксероксе цветном печатать можно. Вот я этих товарищей и выгнала. Вдруг они эти, которые про тайны звёзд всё знают.
Спасибо, Нинка! Я всегда говорил, что ты самая умная. Но ты же им не ляпнула, что последний раз меня видела год назад?
Нет, конечно. Когда я чего ляпала? Сказала, что видела тебя утром, но ты про визит телевидения ничего мне не сообщил.
Золотце ты моё! Карасёв обежал вокруг стола, взял Нину за руку, наклонился и легонько её поцеловал. Было приятно. Наверное, так он целует ручки барышням, когда изображает на сцене героя-любовника.
Я золотце. Нина отдёрнула руку. Но даже и для Первого канала сниматься не хочу!
И не надо! Я же тебя ни о чём таком не прошу. Карасёв уселся на место.
А о чём же ты просишь?
Не говори никому, что у нас брак уже сто лет как фиктивный.
А то, что? Какая разница? Кому от этого тепло или холодно?
Есть разница! Решат ещё, что я гей, и разнесут на всю страну.
А ты правда гей? Надо же, она ведь всегда подозревала, что с ним что-то не так.
Нин, да тебе-то какая разница?
Значит, гей! Так я и знала. Нина тяжело вздохнула и сочувственно поглядела на Карасёва. Вот вам, матушки, и секс-символ всея Руси!
Прекрати. Карасёв позеленел. Я творческая личность, а творческая личность всегда находится в поиске.
Слушай, творческая личность, а давай разведёмся.
Зачем это?
Ну, у меня же тоже мужчины разные бывают. Нина специально сделала акцент на слове «тоже». Она с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться.
И что? удивлённо поинтересовался Карасёв.
Вдруг кто-нибудь выследит. Сам же говоришь, что под тебя копают. Выследят и скажут, что секс-символ рогоносец.
Лучше рогоносец, чем гей. Вот пусть себе и выследят, тогда мы с тобой громко и скандально разведёмся, а меня будет жалеть всё женское население страны. Карасёв при этих словах многозначительно посмотрел на красную розу.
Ага! А меня проклинать! И у меня от этого случится рак, потеря бизнеса или вообще чего-нибудь отвалится. Про силу коллективного подсознательного слыхал? Нет уж. Фигушки! Давай-ка разводиться из-за непримиримых противоречий. Ты в Москве теперь уже постоянно живёшь, а у меня в Питере свой прибыльный бизнес. Вот я и не захотела его бросить, чтобы секс-символу в Москве борщи варить. Опять же поклонницы твои бесчисленные меня доконали. И вообще, Карасёв, могу я устать от того, что ты бабник и всегда мне изменял? А там пока то, сё. Ты себе кого-нибудь найдёшь, за деньги. У вас там сейчас так принято. Пассию какую-нибудь известную. Или ты экономный?
Ничего я не экономный, только почему-то в результате этих денежных вливаний все про всех всё равно всё знают.
Да уж! Тяжела участь звезды экрана. Но я на скандальный развод и на роль коварной изменщицы ни за что не подпишусь. Так что давай по-тихому разойдёмся. Пока они ещё это всё разнюхают Ребёночек у нас с тобой уже взрослый, так что никаких судов не нужно, подпишем в загсе обоюдное согласие, и всем привет!
Нет, ну зачем я только к тебе примчался?
Правильно примчался, пока глупостей не наделал. Ты ведь у нас человек творческий, импульсивный. А вот как бывшая жена я уже смогу в каком-нибудь небольшом интервью солидному изданию рассказать про то, как нелегка жизнь с секс-символом России. Так нелегка, что после двадцати пяти лет совместной жизни наша любовная лодка всё-таки не выдержала и разбилась вдребезги. Нина для убедительности даже горестно шмыгнула носом и развела руками. Могу даже ревность к твоим поклонницам многочисленным изобразить. Партнёрши у тебя опять же молоденькие и симпатичные имеются. Вот пусть завистники твои и погадают, раз им заняться нечем.
Тебе бы, Карасёва, в кино сниматься! развеселился Карасёв.
Легко. Бизнес в нашей стране требует актёрского таланта не меньше, чем в вашем кинематографе. Актёрского таланта и железных нервов.
И мозгов, как у тебя, восхищённо добавил Карасёв. Понятно, почему я на тебе в свое время женился. Ум это так сексуально.
Не выдумывай, ты тогда ещё про свою ориентацию ничего не знал, вот и женился.
Ну да! Но ты, Нинка, характером своим уж больно на мужика похожа.
Иди ты знаешь куда?
Куда? Карасёв поднял свои безукоризненные звёздные брови.
В загс, заявление подавать.
Я не могу, сейчас там уже закрыто, а завтра с самого утра у меня съёмки. Знаешь, какой плотный гафик!
Конечно. Это только мне целыми днями нечем заняться. Нина тяжело вздохнула. Хорошо, я что-нибудь придумаю. Но ты учти, завтра не мытьём, так катаньем заявление в загсе будет. Всё. Аудиенция окончена.
Может, я тебя домой отвезу? Я на машине.
Я тоже. Давай, иди, мне ещё кое-что сделать надо. Нина нетерпеливо забарабанила пальцами по столу.
Карасёв поднялся, нацепил пальто, обошёл вокруг стола, чмокнул Нину в щёку и исчез за дверью. Нина облегчённо выдохнула и отправилась в комнату отдыха надевать сапоги и пальто. В голове промелькнула мысль плюнуть на всё, никуда не ездить и заночевать на работе, но очень уж хотелось есть. Дома, правда, тоже шаром покати, но, может быть, в морозилку боженька и послал ей какой-нибудь быстроприготовимый полуфабрикат. Обычно роль боженьки в этом деле выполняла домработница.
Перед выходом из кабинета Нина глянула на красную розу, помахала ей рукой, погасила свет и вышла в коридор. Она спустилась в элегантный холл собственной компании и за стеклянными дверями увидела свой замечательный автомобиль известной немецкой марки. За рулём сидел чрезвычайно красивый Толик и смотрел в пустоту. Нина вышла, села в машину и сказала Толику:
Ну, всё! Теперь домой.
Толик тронулся с места и посмотрел в зеркало заднего вида на Нину. Нина улыбнулась ему в ответ, откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Когда Толик подъехал к её дому, Нина уже почти спала. Она встрепенулась, отгоняя дрёму, и уставилась на свой подъезд. Подъезд был великолепен. Он был красиво подсвечен и выполнен из чёрного мрамора. За тонированной дверью скрывалась охрана. Однако идти домой Нине не хотелось.
Нин, давай больше у тебя в кабинете встречаться не будем, там стрёмно. Того и гляди кто-нибудь ворвётся. Или менты, или вон, как сегодня, телевидение. Толик глядел на Нину красивыми умными глазами.
Что и говорить, выглядел он ничем не хуже её мужа секс-символа и звезды экрана. Ну нравятся Нине Карасёвой красивые парни. Только в Толике присутствовало ещё и то, что называется брутальностью. Что-то такое мужское, мужское, чего в Карасёве отродясь не бывало. И как это тётки всей страны самое главное в этом секс-символе не рассмотрели? Хотя и она, Нина, тоже в своё время в Карасёва влюбилась до беспамятства. Видимо, к женщинам это с возрастом приходит способность настоящего мужика разглядеть. Конечно, Толик не банкир, не генерал какой-нибудь и не коммерсант успешный. Простой шоферюга. Но шоферюга образованный и воспитанный. При посторонних всегда к Нине по имени-отчеству обращается, никогда никакого намёка себе не позволяет на их особые отношения, и претензий и прав своих на Нину тоже ни разу не заявлял. Так уж жизнь у него сложилась, что он с высшим образованием в шофёрах вынужден работать.
А где тогда? поинтересовалась Нина. Не у тебя же в Купчино.
Мысль о том, чтобы пригласить Толика к себе в квартиру, даже не приходила ей в голову. Квартира Нины Карасёвой поражала воображение, и незачем было так уж давить на парня своим преуспеванием. В Купчино же у самого Толика она никогда не бывала, но ей становилось нехорошо только от одного этого названия «Купчино». По мнению Нины, родившейся и выросшей на Петроградке, Купчино было уж если не самой главной жопой мира, но уж наверняка жуткой дырой. Она представляла, как будут они с Толиком парковать её сверкающий глянцевый автомобиль где-нибудь у помойки, потом зайдут в обшарпанную парадную, поднимутся на вонючем разрисованном лифте куда-нибудь на восьмой этаж, зайдут в малогабаритную квартирку, где потолок лежит практически на голове и будут слушать, как соседи слева ругаются матом, соседи справа сверлят стены, сосед внизу врубил какое-нибудь «Ум-ца, ум-ца, ум-ца, ца» на полную громкость, а соседи сверху, и того круче, устроили протечку. Ну уж нет! Если какие-нибудь папарацци и проследят жену секс-символа отечественного кинематографа, то пусть это будет не в Купчинских облезлых новостройках.