Та, резко на каблуках развернулась, щелкнула пальцами, зашагала прочь, ее сопровождающие, будто верные псы, устремились за ней.
На «Пустошах» существовало понятие «крыша». Слово, уходящие глубинами в конец XX-го века, оказалось донельзя живучим. Вот и здесь, я, сам того не желая и даже не зная, обзавелся очень и очень крутой поддержкой со стороны Братства. Вот только мне давно это известно, что за все в этом мире приходится платить. И самые лучшие отношения это товарно-денежные, потому что ты, когда платишь деньги, ничем и никому больше не обязан, если не существовало других договоренностей. А с услугами подобного рода и с поддержкой со стороны одного из полюсов силы, так сосуществовать не получится. Они обязательно посчитают, получат и взыщут с меня такой долг, для погашения которого многое сделать придется.
А еще я одиночка. Нет никакого желания разменивать свою свободу на интересы верхушки какого-либо коллектива. Бегать по щелчку чьих-то пальцев. Так что, пусть все идут далеко, как Братство, так и остальные кланы.
5
Стальная волчица жгла меня взглядом, могла бы испепелить, сделала бы это, легко и непринужденно. Но сейчас ей выбили зубы, вырвали когти, посадили на короткую ржавую, обязательно ржавую, цепь. Суке оставалось только скалиться, щериться, брызгать слюной и копить злобу. Злобу лютую, готовою в любой удобный момент, прорванной Цзиньпин-1[50] смести с собой все, оставив после искореженные и искалеченные, гниющие тела.
Характерная, усмехнулся Джек, ткнув ножом в сторону блондинки, оставшейся без законной добычи, то есть без меня, И горячая, вон как глазищами молнии мечет! Уххх! Красотуля-лапуля, моя! Обычно холодные они, куда той тундре, а эта огонь. Перекрасилась, похоже Так и знай, в реале брюнетка скорее всего. Уж я-то их знаю
И приветственно помахал ей рукой, главная волчица находилась сейчас метрах в десяти. Презрительно поморщилась, отвернулась. Напоследок одарив именно меня таким взглядом, с каким Дер Вансон смотрел на Криса Боуи[51], когда тот проходился по его матушке. И ничем хорошим для чемпиона в сверхтяжелом весе он не закончился, потерял свой титул в конце шестого раунда. Чистый нокаут. А до победы рукой было подать. Вансон плыл, изредка выныривая, чтобы пропустить очередной хук или апперкот. Боуи работал, как отбойный молоток, отправляя раз за разом почти в нирвану Вансона. Победно, на радость визжащей толпе, потрясал руками, улыбался, выплюнув капу, и пошел в последнюю, как он думал, атаку. Она действительно стала последней, но для почти состоявшегося победителя. Пропущенный, кажущийся легким и несерьезным, даже каким-то неуклюжим удар И не стало бойца. Потом родился шоумен, рестлер, который больше никогда не смог перебороть страх и вновь выйти на настоящий ринг. Откачали Криса тогда с трудом.
Этот бой, принесший одним баснословные деньги, а большей части проигрыш, навсегда меня заставил сделать один простой вывод: никогда, никогда, пока еще твой враг на ногах и не повержен окончательно, не следует праздновать победу, какой бы легкой она на первый взгляд не казалось. А выкладываться в любом случае на сто, на двести процентов. Иначе, перейдешь в лагерь Криса Боуи, которым я быть не хотел. Поэтому ко взгляду дамочки отнесся донельзя серьезно. Тоже ее отметил, пометил, и занес в свой расстрельный список, как особо опасную дичь.
Сейчас мы ждали судно, которое должно было привезти отряд охотников за Тварями, а затем увезти и нас обескровленную Боевую Звезду, и меня недавно состоявшегося законопослушного и добропорядочного гражданина Империи.
Военные зафиксировали происшествие, перестреляли всех недобитых сущностей из иного плана бытия в прямой видимости, и отправились патрулировать дальше. Остались представители Братства, которые занимались своими делами таскали какие-то громоздкие приборы и ящики, чертили гигантские руны и пентаграммы, колдовали и переругивались. Еще и мои старые добрые знакомые «Стальные волки», без дела не сидели, а вполне профессионально, кроме их главного звена, зачищали местность, прочесывали, впрочем, особо не отдаляясь и под сень леса не суясь, командиры занимались, чем им положено раздавали ценные указания. Похоже, я оказался прав, относительно совместного с военными патрулирования местности кланами, входящими в доверие к властям.
То тут, то там слышалась стрельба. Иногда взрывы, чаще хлопки, места которых обозначали дымно-пыльные облака. А вот один раз зарядили чем-то мощным, пусть и без грохота, но пламя взметнулось метров на пятнадцать, и не опадало около десяти секунд. Но никто не обращал внимания на подобные действа, вроде бы, как рабочая обстановка. Изредка доносился такой жуткий вой, писки и визг, от которых несло чем-то потусторонним, напоминая мне момент, когда я убегал от разрастающегося купола Пробоя. И поневоле делалось зябко.
Мы же втроем сидели возле костра, где грелся почерневший и закопченный кофейник. Курили, пили терпкий и горький напиток, бездельничали. Я, не будь рядом «Шкур», тоже бы отправился на охоту. Повышение характеристик мое все, но главное трофеи, копейка, как известно рубль бережет, да и патроны бесплатные, однако Стальные волки заставляли с собой считаться. Как? Если им приказали меня не трогать? Да, я, не сходя с места, с десяток вариантов придумаю для решения этой «неразрешимой задачи». Случайный выстрел, особо опасный зверь, приведенный вагонам, граната, массовое заклинание Поэтому держался ближе к Братьям. Сэр Девид с отрешенным видом смотрел на огонь, а Джек в обычной своей манере вертел в руках нож, имитировал атаки и перехваты, рубил воздух, а на лице ни единой эмоции, только белые зубы довольно блестели, до бородища туда-сюда металась.
А зачем от тварей обязательно территорию надо чистить? Разбежались, по острову и черт с ними?! Судя по всему, он необитаем, а опасностей и без них хватает. Умный не полезет, а дурак и на ровном месте голову сложит? я задал вопрос. Скорее ответ интересовал меня для общего развития, нежели волновал по-настоящему.
Проблема тут в другом, устало отозвался сэр Девид, Каждая, абсолютно каждая из них, несет в себе частицу своего мира, который просачивается вместе с ними в наш. Не сразу, но постепенно изменения накапливаются. С каждым убийством людей, именно людей, сущности из иного мира становятся сильнее, а их влияние на окружающее больше и больше. И кое-где их концентрация, даже без Портала или Врат, начинает изменять окружающее. Меняются растения, насекомые, животные, разумные Да, что они?! Меняется сама реальность, даже законы Мироздания. И это очень серьезно! Очень! повторил он, подчеркивая важность реплики, Настолько, что беременные женщины, получив определенную дозу эманаций другого мира, например, оказавшись рядом с Пробоем или Портальной аркой, рожают уже измененных детей. Да, с виду они вроде бы обычные, но в какой-то момент, они инициируются и начинают воздействовать на окружающее, в гораздо большей степени, нежили просто твари. А еще их тянет к Злу с непреодолимой силой. Поэтому и надо заразу выкорчевывать с корнем. Без сожаления, без промедления, максимально эффективно! Всеми имеющимися средствами! глаза его блеснули яростью, но еще в них промелькнула и тоска. Тоска такая, когда порой берут и просто шагают с обрыва вниз, в бездонную пропасть, или сосредоточенно, целеустремленно и методично, словно от этих движений зависит их жизнь, намыливают толстую веревку с петлей, сидя на табурете, под крюком для люстры.
Как выкорчевывать? вот это уже интересно, неужели и здесь на кострах жгут ведьм? Или в лучах этого белого света, после которого не остается даже пепла? А, если беременных женщин, вся вина которых оказались не в том месте и не в то время, то это необыкновенный фашизм[52]. Это это
В графстве Вудворд, был окраинный остров. Вот там находился городишко на десять тысяч жителей. Жили просто. Занимались рыбалкой, невысоко он висел над океаном, лесом, добычей тоуля. Если не заглядывать в суть, простой спокойный городок, где убийство редкость. Да только некоторые его жители заигрались со Злом. Устроили Пробой прямо под центральной площадью, в местных катакомбах. Его создатели думали, что Братство, пойдет на сделку с совестью. Переловит тварей, уничтожит обожженных и на этом все. А тем временем в утробах матерей будут развиваться новые чудовища, жить до определенного момента, как обычные люди. А затем Так вот, сейчас там только пепелище, плавился даже камень. Мы сожгли все, что могло гореть. И сам остров блюдце двадцать на тридцать километров, по крайней мере, в ближайшие столетия вряд зарастит раны. Борьба со Злом, борьба с Иными это не только чувство того, что ты делаешь все правильно и верно. Это вечный выбор, это твоя совесть, которая не дает тебе заснуть по ночам. Ты закрываешь глаза, ворочаешься, ворочаешься, а перед тобой лица, лица, лица! Сжимаешь кулаки, встаешь, ходишь, ходишь Хочется выпить, так, порой кажется, что, если не будет этого пойла, которым ты гасишь эту боль, она сожрет тебя к чертям. Забываешься ближе к утру. Бороться с этим нельзя, свыкнуться можно.
Он замолчал. Посмотрел на пламя костра, вдохнул, и огонь, будто повинуясь, а, так, скорее всего, и было, взметнулся, лизнул лицо сэра Девида. А потом опал, сник, спрятался в угли, которые вмиг почернели. Словно маг выпил его. Аристократ же глухо, но отчетливо, с непоколебимой верой, так говорят, когда открывают для себя какую непреложную истину, которая раньше была недоступна, произнес, вознося вверх указательный палец:
Он замолчал. Посмотрел на пламя костра, вдохнул, и огонь, будто повинуясь, а, так, скорее всего, и было, взметнулся, лизнул лицо сэра Девида. А потом опал, сник, спрятался в угли, которые вмиг почернели. Словно маг выпил его. Аристократ же глухо, но отчетливо, с непоколебимой верой, так говорят, когда открывают для себя какую непреложную истину, которая раньше была недоступна, произнес, вознося вверх указательный палец:
Не оставляй ворожеи в живых[53]! Уничтожай их без пощады, без сострадания, ибо недостойны они его! Зло несут они, а ты, жалея, сам становишься Его проводником! И, если дашь слабину, Оно придет, и уничтожит, сожрет и поглотит сначала тебя, а затем все то, что тебе было дорого!
Все время забывал, что, несмотря на некую адекватность, общался я все же с фанатиком. Появись сейчас перед ним сам Демиург или Творец вселенной, он бы наверняка воскликнул: «Зачем же ты пришел нам мешать?»[54]. Поэтому, не заостряя внимания на сказанном, мне итак было понятно, что руки у благородного сэра в крови, не только по локоть, по плечи, чуть помолчал, и задал другой вопрос:
Неужели так страшны эти изменения? Чем они опасны?
Тысячу лет назад здесь не было никаких летающих островов, обвел он тростью окружающее пространство, Был обычный мир, да, магический. Своеобразный. Огромные города-полисы, между ними гигантские практически незаселенные территории. Пробои и Проколы случались. Бывало, открывались Порталы, они порой изучались, твари кое-где отлавливались, но все поступали, примерно, как ты и сказал опасностей и так хватало, одной больше, одной меньше. Зачем зря заниматься пустопорожней деятельностью? А потом в один момент, в одночасье случилась Трансформа. Самая ужасная катастрофа для этого мира