Руки трактирщика толкали и тянули, толкали и тянули. Слышалось лишь мерное поскрипыванье дерева и дробный стук струйки сока, текущей в подставленное ведро. В этих звуках был ритм, но музыки не было, и взгляд трактирщика казался отстраненным и безрадостным, и его зеленые глаза выцвели настолько, что могли бы сойти за серые.
Глава 2
Остролист
Хронист спустился в общий зал «Путеводного камня» со своим плоским кожаным портфелем на плече. Стоя в дверях, он нашел взглядом рыжеволосого трактирщика, который склонился над стойкой и усиленно корпел над чем-то.
Хронист вошел в зал и кашлянул.
Извини, что я так заспался, начал он. Боюсь, что
Он запнулся, увидев, что находится на стойке.
Ты что, пирог печешь?
Коут, который деловито защипывал кромку, поднял голову.
Нет, пирожки. А что?
Хронист открыл было рот, подумал и снова закрыл. Его взгляд метнулся к мечу, который висел на стене за стойкой, серый и безмолвный, потом к рыжеволосому человеку, который по-прежнему старательно защипывал пирожок.
И с чем же пирожки?
С яблоками.
Коут выпрямился и принялся аккуратно накалывать готовые пирожки вилкой.
А знаешь, как сложно испечь по-настоящему вкусные пирожки?
Вообще-то нет признался Хронист, потом с тревогой огляделся по сторонам. А помощник твой где?
Да бог знает, где его может носить, сказал трактирщик. А ведь это достаточно непросто. Я имею в виду печь пирожки. Можешь себе представить, оказывается, там столько тонкостей! Вот хлеб испечь несложно. Суп сварить несложно. Пудинги там всякие. А пирожки это сложно. А ведь ни за что не подумаешь, пока сам не возьмешься их печь.
Хронист неуверенно кивнул, не зная, чего от него ждут, сбросил с плеча портфель и уселся за ближайший столик.
Коут вытер руки фартуком.
Когда давишь яблоки на сидр, потом остается такая влажная масса, знаешь, да?
Мезга-то?
Мезга-а! с глубоким облегчением повторил Коут. Так вот как это называется! А что с ней делают после того, как весь сок отжат?
Ну, из виноградной мезги можно сделать слабое вино, сказал Хронист. Или масло, если ее у тебя много. А яблочная мезга практически ни на что не годится. Можно использовать ее как удобрение или как мульчу, но и то и другое получается так себе. Обычно она идет на корм скоту.
Коут кивнул. Лицо у него было задумчивым.
Вот и мне так казалось, что вряд ли ее просто выбрасывают. Здесь все идет в дело так или иначе. Мезга повторил он снова, как будто пробуя слово на вкус. А то я уже два года мучаюсь, не могу узнать, как это называется.
Хронист посмотрел на него озадаченно.
Да у кого угодно мог бы спросить, это все знают!
Трактирщик нахмурился.
Ну, раз все это знают, значит, спрашивать мне было нельзя ни в коем случае!
Где-то хлопнула дверь, послышался беззаботный, залихватский свист. В дверях кухни появился Баст, в руках у него топорщилась охапка ветвей остролиста, завернутая в белую простыню.
Коут угрюмо кивнул и потер руки.
Отлично! Теперь мы, значит тут его глаза сузились. Ты что, взял хорошую простыню?!
Баст взглянул на сверток.
Ну-у, Реши, ответил он, зависит от ситуации. У тебя есть похуже?
Трактирщик гневно сверкнул было глазами, потом вздохнул:
Ладно, думаю, это неважно
Он вытянул из свертка одну длинную ветку.
И что теперь с этим делать?
Баст пожал плечами:
Сам не знаю, Реши! Я только знаю, что, когда ситхе выезжали на охоту за носящими кожу, они надевали венки из остролиста
Нет, расхаживать в венках из остролиста мы не можем, решительно ответил Коут. Разговоры пойдут
А мне плевать, что там подумает местное мужичье! проворчал Баст, принимаясь сплетать вместе несколько длинных гибких веток. Когда носящий кожу забирается в твое тело, ты становишься все равно что марионетка. Они могут заставить тебя откусить себе язык, если захотят!
Он приложил к голове наполовину сплетенный венок, примерил, наморщил нос.
Ой, колется!
В легендах, которые я читал, заметил Коут, говорится, что остролист также заточает их внутри тела, не давая выйти наружу.
А что, разве нельзя просто носить на себе железо? спросил Хронист. Двое, стоявшие за стойкой, удивленно воззрились на него, как будто почти забыли о его существовании. Ну, в смысле если это фейелинг
Не надо так говорить! с презрительной миной перебил его Баст. «Фейелинг» звучит ужасно по-детски. Просто «существо из фейе». Фейен, если хочешь.
Хронист немного поколебался, затем продолжал:
Короче, если эта тварь проникнет в тело того, кто носит железо, ей ведь станет плохо, верно? И тогда она просто покинет тело, и все.
Они могут. Заставить. Тебя. Откусить. Себе. Язык, с расстановкой повторил Баст, как будто говорил с на редкость глупым ребенком. Как только они окажутся внутри тебя, они могут твоей собственной рукой вырвать тебе твой собственный глаз так же легко, как ты срываешь ромашку. С чего ты взял, что они не могут заставить тебя снять браслет или там кольцо?
Он тряхнул головой и снова опустил глаза, вплетая в венок новую ярко-зеленую ветку.
К тому же будь я проклят, если стану носить железо!
Но если они могут покидать тело, спросил Хронист, отчего эта тварь просто не покинула тело того человека вчера вечером? Почему она не переметнулась в одного из нас?
Повисла длинная пауза. Наконец Баст сообразил, что оба его собеседника смотрят на него.
Это вы у меня спрашиваете? он скептически расхохотался. Понятия не имею! Анпауэн! Последнего из носящих кожу выследили и убили сотни лет тому назад. Задолго до моего рождения. До меня дошли только легенды!
Тогда откуда мы знаем, что она этого не сделала? спросил Хронист медленно, словно ему не хотелось об этом говорить. Вдруг она до сих пор здесь?
Он напряженно застыл у себя на стуле.
Откуда нам знать, вдруг она сейчас в одном из нас?
Похоже, она все-таки сдохла, когда умерло тело наемника, сказал Коут. Мы бы увидели, как она покидает тело.
Он покосился на Баста.
Они ведь, кажется, выглядят как темная тень или столб дыма, когда находятся вне тела, верно?
Баст кивнул.
И к тому же, если бы она выскочила наружу, она бы просто принялась снова убивать, уже в новом теле. Обычно они ведут себя именно так. Переходят из тела в тело, пока все не погибнут.
Трактирщик успокаивающе улыбнулся Хронисту.
Вот видишь? Может быть, это даже не был носящий кожу. Просто нечто подобное.
Вид у Хрониста был почти безумным.
Но мы же не знаем наверняка! Она сейчас может быть в ком угодно, в любом из жителей городка!
Ага, может, она вообще во мне, небрежно заметил Баст. Может, я только и жду, пока ты утратишь бдительность, а потом возьму и укушу тебя в грудь, прямо напротив сердца, и выпью из тебя всю кровь. Высосу, точно мякоть из сливы!
Хронист поджал губы.
Не смешно!
Баст поднял голову и улыбнулся Хронисту широко, как рубаха-парень. Однако что-то с этой улыбочкой было не так. Она словно бы застыла на его лице чуть дольше, чем надо. И была она чуть более широкой, чем следует. И взгляд его был направлен не на самого книжника, а чуть в сторону.
Баст на миг застыл. Его пальцы перестали ловко сновать среди зеленых листьев. Он с любопытством посмотрел на собственные руки и уронил полусплетенный венок на стойку. Улыбка медленно растаяла, лицо сделалось пустым и неподвижным, и он тупо обвел взглядом зал.
Те вейан? спросил он странным голосом. Глаза у него сделались стеклянные и невидящие. Те-тантен вентеланет?
А потом Баст с головокружительной скоростью вылетел из-за стойки и устремился на Хрониста. Книжник сорвался с места и сломя голову рванулся прочь. Он опрокинул пару столов и с полдюжины стульев, потом запутался в собственных ногах, рухнул на пол и бросился к выходу уже на четвереньках.
На полпути Хронист, бледный и перепуганный, решился оглянуться и обнаружил, что Баст сделал никак не более трех шагов. Теперь темноволосый юноша стоял у стойки, согнувшись в три погибели, и заливался безудержным хохотом. Одной рукой он закрывал лицо, другой указывал на Хрониста. Он буквально захлебывался смехом. Ему пришлось ухватиться за стойку, чтобы не упасть.
Хронист был взбешен.
Урод! рявкнул он, с трудом поднимаясь на ноги. У-у, ур-род!
Баст, по-прежнему захлебываясь смехом, вскинул руки и принялся потрясать растопыренными и скрюченными пальцами, точно ребенок, изображающий медведя.
Баст! одернул его трактирщик. Довольно! Я серьезно.
Но хотя голос Коута звучал сурово, глаза у него искрились смехом. И губы подергивались в сдерживаемой улыбке.
Хронист с видом оскорбленного достоинства принялся расставлять по местам опрокинутые столы и стулья, гремя ими несколько громче, чем то было необходимо. Наконец он вернулся на свое прежнее место и напряженно уселся. К тому времени Баст уже стоял за стойкой, все еще тяжело дыша, всецело поглощенный плетением венка из остролиста.
Хронист гневно зыркнул на него и потер подбородок. Баст подавил смех, притворившись, что подкашливает.
Коут хохотнул и вытянул из пука остролиста еще несколько веток, добавив их к длинной гирлянде, которую плел. Он поднял голову, встретился взглядом с Хронистом.
Да, пока не забыл: сегодня должны зайти люди, которые рассчитывают прибегнуть к услугам писаря.
Хронист как будто удивился:
Что, в самом деле?
Коут кивнул и вздохнул с досадой:
Да, пока не забыл: сегодня должны зайти люди, которые рассчитывают прибегнуть к услугам писаря.
Хронист как будто удивился:
Что, в самом деле?
Коут кивнул и вздохнул с досадой:
Ну да. Новости уже разлетелись, тут уж ничего не поделаешь. Придется разбираться с ними по мере прихода. Хорошо еще, что все, кто способен держаться на ногах, до полудня будут заняты в поле, так что нам не придется беспокоиться об этом до тех пор, пока
Тут трактирщик неловко согнул веточку остролиста, она сломалась, и острый шип вонзился в подушечку его пальца. Рыжеволосый не вздрогнул и не выругался, он только гневно нахмурился, глядя на руку. На пальце стремительно росла капелька крови, круглая и яркая, как ягода остролиста.
Трактирщик, насупившись, сунул палец в рот. Он уже не улыбался, глаза стали колючими и темными. Недоплетенную гирлянду из остролиста он отшвырнул в сторону жестом столь подчеркнуто небрежным, что это выглядело почти угрожающе.
Он снова обратился к Хронисту. Голос его звучал абсолютно спокойно.
Я имею в виду, что нам лучше взяться за дело, пока никто не мешает. Но ты для начала, наверно, хочешь позавтракать