Джейкоб, я
А еще не смей мне говорить, что ты меня любишь, и что мы будем вместе, и флиртовать со мной, и быть милой и нежной, и сильной, и удивительной, и вообще вот этой потрясающей собой, а потом страдать по нему и говорить, что ты его любишь, у меня за спиной!
Я прощалась с ним. Вот и все.
Но ты все от меня скрыла. Вот что хуже всего!
Я собиралась тебе рассказать, сказала она. Но вокруг всегда полно народу.
И как мне тебе после этого верить?
Я правда хотела. Честно. Во мне эта мысль уже дыру проела. Я просто не знала как.
Скажи как есть: я все еще люблю его. Не могу перестать о нем думать. А ты его бледная копия, но что поделать, сойдет и это.
Ее глаза расширились.
Нет, нет, нет! Не говори так. Я никогда так о тебе не думала. Никогда!
А я именно это и чувствую. И не за этим ли ты вообще поехала со мной на задание?
Да о чем ты вообще говоришь? Ее голос взлетел до крика.
Может, ты просто решила исполнить старую мечту? Отыграться за все эти годы, когда тебя просто бросили и ушли? Отправиться наконец на миссию с Эйбом или что там у нас следующее по порядку?
А вот это уже нечестно!
Ах так?
ДА! прокричала она и отвернулась, когда шарик огня слетел с ее стиснутых кулаков и покатился по земле, поджигая обертки от фастфуда и чей-то старый грязный свитер.
Эмма медленно повернулась обратно.
Причина вовсе не в этом, произнесла она подчеркнуто медленно. Я поехала, потому что это было важно для тебя. Потому что я хотела тебе помочь. И к нему это не имело никакого отношения.
Трава горит!
Мы бросились ее затаптывать, а когда закончили по щиколотку в грязи и копоти, она сказала:
Надо было слушать внутренний голос. Он говорил: ни в коем случае не езди во Флориду. Только не туда, где жил Эйб. Это все равно что охотиться за его призраком.
А сейчас ты именно это и делаешь?
Она помолчала и, кажется, всерьез задумалась.
Нет.
Зато именно это, видимо, делаю я.
Ее лицо изменилось. Она посмотрела на меня с какой-то новой открытостью, словно в первый раз за долгое время смогла позволить себе стать хоть немного уязвимой.
Ты не гоняешься за его призраком, сказала она. Ты стоишь у него на плечах.
Ты не гоняешься за его призраком, сказала она. Ты стоишь у него на плечах.
Я начал было расплываться в улыбке, но одернул себя. Мои руки готовы были раскрыться навстречу ей, но я засунул их поглубже в карманы. Что-то между нами все еще было не так, и притворяться я не хотел. Одним мгновением взаимопонимания это не исправить.
Если хочешь, чтобы я ушла, просто скажи. Я вернусь обратно в Акр. Мне будет чем заняться.
Я покачал головой.
Нет. Я просто не хочу, чтобы мы врали друг другу. О том, что мы такое и что делаем.
Хорошо, она скрестила руки на груди. И что же мы такое?
Мы друзья.
Я сказал это и похолодел. Но это была правда. И это было правильно. Мы чувствовали друг к другу не одно и то же, и тут я мог только отступить. Несколько долгих секунд мы стояли, не зная, что делать дальше. Дорожный шум волнами прокатывался у нас над головой. Потом она обняла меня и сказала, что ей очень жаль.
Я не обнял ее в ответ.
Она отпустила меня и пошла обратно к машине. Одна.
Все проголодались. Мы купили в автокафе кофе и сэндвичей и вернулись обратно на шоссе. Эмма осталась на переднем сиденье, рядом со мной, но ехали мы молча. Никто понятия не имел, что между нами произошло, но все чувствовали напряжение, и даже Енох оказался достаточно сообразительным, чтобы не поднимать эту тему снова.
Мы с Эммой не сговариваясь решили, что не станем говорить о личном в присутствии остальных. Никаких споров. В конце концов, мы профессионалы. Выполним задание, а потом Наверное, некоторое время мы не будем видеться.
Я старался об этом не думать и попытался полностью отдаться ритму дороги. Но боль никуда не делась, она маячила у самого порога чувствительности и была достаточно сильной, чтобы все время меня отвлекать.
Мы проносились мимо больших городов Восточного побережья, и первым позади остался Вашингтон. Одна из карт, которые мы рисовали с Эйбом, когда я был еще мальчишкой, как раз охватывала этот кусок Северо-восточного коридора и пестрела непонятными дедушкиными пометками. Одни дороги на ней были перечеркнуты, другие, наоборот, усилены параллельными линиями. Каждый город окружала целая куча символов: пирамиды из пунктирных линий, спирали в треугольниках. Каждый явно обозначал что-то важное для Эйба, Эйча и прочих охотников, но что полезное это было или, наоборот, опасное, мы не знали.
Проезжая по Колумбийской окружной, мы оказались очень близко от одного такого места и заспорили, не стоит ли заехать и проверить, что там.
Это может оказаться как убежище, так и логово убийц, резонно заметил Миллард. А выяснить заранее нет никакой возможности.
Все эти пометки могут означать разные петли, высказалась Бронвин.
Или разных подружек, вставил Енох.
Эмма метнула в него кровожадный взгляд.
Вдруг зазвонил мой телефон, который лежал на торпеде, погребенный под залежами салфеток и остывшей картошки. Чтобы откопать его, понадобилось некоторое время.
На экране было написано: «Я». Это означало, что звонят с моего домашнего номера.
Ответь же скорее! воскликнула Бронвин.
Не-не-не, это точно не лучшая идея!
Я подумал, что это наверняка опять мисс Сапсан, хотел сбросить вызов, но вместо этого случайно ткнул в «ответить».
Черт!
Алло? Джейкоб?
Это была не мисс Сапсан, а Гораций. Я включил громкую связь.
Гораций?
Мы все тут! закричал Миллард.
Ох, слава богу! А я уж боялся, что вы все померли.
Что? возмутилась Эмма. С чего бы это?
Мне а, забудьте.
Ему явно что-то приснилось, но он не хотел рассказывать, чтобы не напугать нас.
Это они? на том конце послышался голос Оливии. Когда они возвращаются?
Никогда! проорал Енох прямо в телефон.
Не слушайте его, перебил Миллард. Мы в пути, вернемся, как только сможем. Максимум через несколько дней.
Голословное утверждение, но я бы и сам ответил так же. Сколько времени понадобится, чтобы отыскать в школе странного ребенка, доставить его в безопасное место и вернуться домой? Несколько дней? Что ж, звучит вполне разумно.
Слушайте, сказал Гораций, мисс Эс просто вне себя. Мы прикрывали вас, пока могли, но потом Клэр все ей выложила. Теперь мисс Эс бесится. Ходит злая как черт.
И вы звоните, чтобы об этом рассказать? спросил я. Мы и так знали, что она разъярится.
Сделайте одолжение, сказал Гораций, если она спросит, скажите, что мы все пытались вас отговорить, но вы не стали слушать.
Сделайте одолжение, сказал Гораций, если она спросит, скажите, что мы все пытались вас отговорить, но вы не стали слушать.
Лучше бы вы прямо сейчас повернули домой, добавила Оливия.
Мы не можем, ответила Бронвин. У нас задание.
Когда она узнает, чем мы тут занимаемся, уверен, она поймет, выразил надежду Миллард.
Я бы на вашем месте не была так уверена, возразила Оливия. Стоит вас упомянуть, как она тут же становится такого интересного цвета
А сейчас-то она где? спросил я.
Ищет вас, сказал еще один, новый голос. Это я, Хью.
Наверняка они столпились вокруг телефона в комнате моих родителей, сдвинули головы и слушают.
О, привет, Хью, весело сказала Эмма. А где именно мисс Эс нас ищет?
Она не сказала. Велела не высовывать носа из дома, а не то посадит нас под домашний арест, и улетела.
Под домашний арест? О, мой зад! закатил глаза Енох. Сколько еще она будет обращаться с вами, как с детьми?
Тебе легко говорить, обиделся Хью. Вы там развлекаетесь вовсю, а мы сидим в одном доме с директрисой, у которой только что пар из ушей не валит. Вчера она закатила четырехчасовую проповедь про ответственность, честь и доверие, и все такое. Я думал, у меня голова взорвется. Предназначалась-то она вам, а слушать пришлось нам.
Да и мы тут, знаете ли, не в игрушки играем, заявила Бронвин. Приключения тот еще геморрой. Мы не спали, не были в душе и не ели толком с тех пор, как уехали! Во Флориде нас чуть не перестреляли, а от Еноха уже воняет мокрой псиной.
Ну, я хотя бы не выгляжу, как мокрая псина, оскалился тот.
Все равно это лучше, чем торчать тут, с ней, возразил Гораций. Ладно, берегите себя и, пожалуйста, возвращайтесь живыми. И вот еще что. Это наверняка прозвучит странно, но, пока вы там развлекаетесь, запомните крепко-накрепко: китайские рестораны хорошо, континентальная кухня плохо!
И что это должно означать? поинтересовалась Эмма.
Что это вообще такое «континентальная кухня»? не понял я.
Это часть сна, который я видел, пояснил Гораций. Я только знаю, что это важно.
Мы пообещали, что запомним, и Гораций с Оливией попрощались с нами. Перед тем, как они повесили трубку, ее перехватил Хью и спросил, не слыхали ли мы по дороге чего-нибудь о Фионе.
Я бросил взгляд на Эмму ей явно было так же стыдно, как мне.
Пока нет, громко сказала она. Но мы будем и дальше спрашивать, Хью. Везде, где только побываем.
Окей, тихо сказал он. Спасибо.
И повесил трубку.
Я положил телефон. Эмма повернулась к заднему сиденью и скорчила рожу.
Нечего так на меня смотреть! сказал Енох. Фиона была прекрасная, милая девушка, но она умерла, и если Хью до сих пор не может с этим смириться, мы не виноваты.
Надо было на самом деле спрашивать, сказала Бронвин. Можно было узнать и в «Богине», и в Портале
Теперь мы обязательно будем спрашивать, заверил ее я. И если окажется, что она действительно мертва, мы хотя бы будем знать, что сделали все возможное.
Договорились, сказала Эмма.
Договорились, вздохнула Бронвин.
Э, сказал Енох.
Может, обсудим план? предложил Миллард, настоящий мастер менять тему, если разговор становился слишком эмоциональным.
Отличная идея, скривился Енох. Не подозревал, что он у нас есть.
Мы едем в школу, напомнила Бронвин. Чтобы найти странного ребенка и выручить его из беды.
Точно. Совсем забыл, что у нас превосходный, подробный план. И где была моя голова?
Я, кажется, научилась узнавать сарказм, сказала Бронвин. Сейчас это был он, да?
Ни в коем случае! усмехнулся Енох. Все будет убийственно просто. Зайдем в школу, где мы никогда не были, и начнем спрашивать у всех подряд: «А не знаете ли вы, детишки, тут каких-нибудь странных личностей?» И тут же найдем наш объект. Ага.
Бронвин покачала головой.
Нет, Енох, вот это как раз плохой план.