В десять вечера? Куда это мы можем поехать так поздно?
Поискать ответов в Институте судебной медицины.
39
Парижский квартал у набережной Рапе мирно спал, только на некоторых баржах еще светились желтым окна да оранжевые блики плясали на черной воде, пропадали и появлялись снова в вечном движении. Пятая линия метро доставляла сюда редких в это время пассажиров, которые разбредались по домам, принимала других тех, что спешили на свидание с ночным Парижем.
В половине одиннадцатого из подъезда Института судебной медицины вышли Жак Леваллуа, Николя Белланже и человек в форме жандарма. Шарко поставил машину метрах в пятидесяти от здания института, и им с Люси было отлично видно всё, вплоть до красных огоньков на концах сигарет, плавающих в воздухе, как светлячки.
С ними жандарм из версальской бригады, прошептал комиссар. Именно эта бригада расследует убийство в Фонтенбло, именно у нее мы пытаемся выбить почву из-под ног. Жаркое будет дело!
Трое мужчин, стоя у подъезда и все время зевая, поговорили минут пять при свете фонарей, причем наблюдателям показалось, что они сильно нервничают. Докурив, они разошлись по машинам. Когда их машины проезжали мимо, Шарко и Люси пригнулись, переглянувшись с видом заговорщиков, словно подростки, сбежавшие с уроков.
Господи, чего только ради тебя не приходится делать, усмехнулся комиссар. С тобой у меня появляется ощущение, будто я проживаю вторую молодость!
Люси не ответила, она возилась с мобильником, и вид у нее был озабоченный. Час назад она звонила в Лилль, но Жюльетта уже спала, а мать, разъяренная ее долгим отсутствием, едва не бросила трубку.
Они подождали еще немного, потом вылезли из машины и двинулись в темноте к подъезду. В сумке, висевшей на плече Шарко, лежали три листка бумаги, исписанные красными чернилами.
И вот перед ними возник институт чудовищный Моби Дик, поглотивший все трупы в радиусе десяти километров. Его входная дверь напоминала пасть, готовую проглотить любого входящего и отправить в желудок, уже полный покойниками разного рода жертвами несчастных случаев, самоубийцами, убитыми
Люси вдруг остановилась. Наверное, именно здесь и теперь ей предстоит избавиться от призраков, населяющих ее голову, изжить материнские страдания. Она продолжила путь.
Пришли?
Держись рядом и молчи.
Они переступили порог, и сразу ощутили холод. Толстые кирпичные стены не пропускали сюда ничего, особенно надежду. Шарко вздохнул с облегчением, увидев ночного дежурного, с которым был хорошо знаком: слава богу, не надо будет показывать это дурацкое фальшивое удостоверение, которое Люси сфабриковала за несколько минут.
Добрый вечер, безразличным тоном поздоровался он с дежурным. В какой прозекторской двойная аутопсия, не напомните?
Дежурный посмотрел на Люси, но не стал задавать вопросов, просто кивнул в направлении коридора:
Во второй.
Спасибо.
Бывшие полицейские шли по скупо освещенным, населенным тенями коридорам. Здание института было огромным, пути, казалось, не будет конца. Поскрипывали подошвы, попахивало гниющей плотью и нашатырем. В этой ночной прогулке было нечто глубоко драматическое. Когда Люси увидела за окошечком в очередной двери квадратик желтого света, ей почудилось, будто ее уносит черным водоворотом в прошлое, туда, где год назад она, высадившись ночью вместе с полицейскими из их служебной машины, увидела вот такой же желтый мерцающий квадратик на втором этаже дома Царно. Люси будто наяву видела, как она рвется к дому, дверь которого взламывают мужчины. Она вспомнила, что в комнате пахло серой, словно там беспрерывно чиркали спичками. А вот и Царно его успели уложить на пол полицейские, пока она, задыхаясь, мчалась вверх по лестнице, сопровождаемая криками и
Вдруг в ушах ее прогремел знакомый голос, и она почувствовала шлепки по щекам:
Эй, Люси! Люси, что с тобой, очнись!
Она покачала головой, поняв, что привалилась к стене коридора, закрыв лицо руками.
Про прости, Франк у меня что-то странное с головой я видела, как бегу по лестнице в доме Царно, чтобы найти там, наверху, Жюльетту
Шарко молча смотрел на нее, ожидая продолжения.
Странно вот что странно, что я совсем не помню, как вошла в его дом
А все остальное помнишь? Расскажи подробно.
Глаза ее затуманились.
Я приехала со второй бригадой, когда первая была уже в доме. Мне велели оставаться внизу, меня не пускали внутрь. Это были самые долгие секунды в моей жизни. Потом один из полицейских спустился, он показался на пороге дома с Жюльеттой на руках Поставил ее на землю, и она бросилась ко мне, и она плакала Люси стиснула виски, закрыла глаза. Нет, это правда очень, очень странно Мне мне кажется, будто я жила одновременно в двух разных реальностях Это было странно, и это было так мучительно
Шарко осторожно взял ее за запястье:
Пойдем. Я провожу тебя в машину.
Она вырвала руку:
Нет-нет, пойдем дальше. Позволь мне быть с тобой.
Зачем тебе так себя мучить? Ты ужасно побледнела. Я пойду туда один, а потом всё подробно тебе расскажу.
Нет! Нет! Пожалуйста, Франк!
Шарко уступил: попробуй не уступить, если она так настроена. Он выпустил руку Люси. Он знал, что она не сойдет с пути, даже когда кончатся силы, даже когда страдания невозможно будет терпеть, она способна отправиться и на край света, лишь бы добиться правды. Единственное, что он мог в данных обстоятельствах, это немножко обогнать ее и войти в прозекторскую первым. Так он и сделал.
Поль Шене стоял между двумя пустыми столами с ведром воды в руках, поливая этой водой пол. Другой судмедэксперт комиссар уже видел его пару раз наклеивал этикетки на пробирки и банки с образцами. Тем же безразличным тоном, каким разговаривал с дежурным, Шарко устало бросил: «Привет». Удивленный его появлением Шене отставил ведро, глянул на часы.
Франк? Твой шеф сказал, что не смог тебе дозвониться сегодня вечером, ты все время был недоступен. Судмедэксперт посмотрел на Люси: Слушай, с девушкой можно пойти в более романтичное место! Мадемуазель, вы, кажется, неважно себя чувствуете
Люси как в лихорадке подошла и протянула руку:
Нет, спасибо, все в порядке. Я
Это моя приятельница и коллега из Лилля, оборвал ее Шарко.
Коллега из Лилля? Он усмехнулся. Моя первая жена была родом из Лилля, и я хорошо знаю этот город.
Нельзя было дать Люси возможность ответить, и Шарко немедленно сменил тему:
Расскажи-ка мне, хотя бы в общих чертах, что показало вскрытие Ламбера.
А почему бы тебе не спросить у ребят? Они только что ушли отсюда.
Шарко сообразил, что Белланже предпочел не говорить о том, что отстранил его от следствия, практически уволил.
Ищи-свищи, ответил он. Они уже разбежались по домам, к женам и детям, а мне еще работать сегодня ночью. Это займет у тебя всего несколько минут, Поль, ты умеешь выделить главное. А мне как раз главное и важно.
Шене повернулся к коллеге:
Схожу в морг и вернусь. Не снимая запятнанного кровью халата, он сделал несколько шагов и добавил: Заодно и это отнесу, и взял в руки банку с желтоватой полупрозрачной жидкостью.
Шарко прищурился, ему показалось, что в банке нечто, напоминающее человеческий мозг.
Они пошли вслед за доктором Шене по коридору. Поднимаясь по лестнице, Поль шепнул прямо в ухо Шарко:
Я могу рассказывать при ней?
Шарко дружески положил ему руку на плечо:
Поль, тебе придется кое-что для меня сделать. Главное: никому не проговорись, что мы были здесь, у тебя. Потому что я нарушил правила: на самом деле я уже не веду этого расследования, просто не хотел говорить об этом при твоем коллеге.
Судмедэксперт нахмурился:
В таком случае ты ставишь меня в очень трудное положение. Знаешь же, что следственные материалы до поры до времени секретны, и
Знаю, разумеется. Но если тебя вдруг спросят, скажешь, что я тебе соврал. А я подтвержу.
Поль помолчал, потом кивнул:
Ладно.
Больше он не задавал вопросов, все трое знали, что так лучше. Наконец они добрались до подвала. Шене нажал на выключатель, загорелись, потрескивая и разливая вокруг себя тусклый свет, люминесцентные лампы. Окон здесь не было, а были сотни стоявших вертикально и горизонтально металлических ящиков. Настоящая трупотека В углу мешки с одеждой и обувью, которые, вероятно, скоро отправят в печь для сжигания отходов. Люси отошла в угол и, стоя там, в сторонке, принялась растирать себе плечи. Ей было холодно.
Судмедэксперт поставил банку на стол у стены, подошел к одному из ящиков и потянул на себя крышку. Показался труп с синеватой, мягкой на вид, словно латексной, кожей, выступающие вены, казалось, сейчас прорвут ее. Все разрезы, сделанные от шеи до лобка, были тщательно зашиты: если семья потребует останки, труп должен выглядеть презентабельно. Шарко подошел поближе, встал совсем рядом с рельсами, по которым Поль выдвинул ящик. Запах разлагающейся плоти был сильным, но пока еще терпимым. Шене стал объяснять, указывая пальцем на разные части тела:
Отца неоднократно ударили кочергой. То же орудие было использовано для того, чтобы разодрать ему все жизненно важные органы. Сломано несколько ребер, убийца продемонстрировал совершенно необычайную силу. Он действовал с удивительной жестокостью и очень быстро: всё было кончено за считаные секунды. Более точные детали, в частности касающиеся размещения ран, будут в протоколе, который я завтра отправлю твоему шефу. Если тебе надо его прочесть, придется как-то выкручиваться, потому что ни единой копии я сделать не могу, и ни одна копия не должна выйти из этих стен. Прости!
Шарко еще немножко посмотрел на искромсанное тело, потом покачал головой:
Обойдусь. Теперь о сыне. Он-то, собственно, меня и интересует.
Шене вернул ящик на место и вытянул другой, рядом. Лицо у Феликса Ламбера было в прескверном состоянии, но кожа еще не посинела, оставалась желтоватой, а могучее тело заполняло всю внутренность ящика, как глыба льда.
Как они похожи, заметил Шарко. Один и тот же нос, да и овал лица тот же
А что ты хочешь: кровные родственники, отец и сын, тут уж никаких сомнений. Причина смерти перелом шейных позвонков. Здесь тоже смерть была мгновенной, вне всякого сомнения.
Это точно: он выбросился из окна у меня на глазах.
Тем не менее, даже когда причины смерти совершенно очевидны, мы обязаны провести вскрытие по полной форме: от А до Я. И должен сказать, иногда нас ждут сюрпризы, вот как здесь.
Что ты имеешь в виду?
Шене указал на череп трупа. Скальп был водворен на место, но можно было разглядеть ровную красную черту, оставленную хирургической пилой.
Когда я вскрыл череп, то сразу увидел, что мозг деградировал до последней степени, просто что-то невероятное. Он совершенно как губка, весь в мелких дырочках. Никогда в жизни не видел ничего подобного. Судмедэксперт сходил за банкой. Вот поглядите