Вовсе нет. Ничего подобного. Я выпрямился, вытер руки, подошел к письменному столу и достал чековую книжку.
Значит, вы!
Не думаю, ответил я терпеливо. Сколько, вы сказали, стоил ваш костюм?
А что?
Хочу выписать вам чек на эту сумму.
Я считал, что так будет справедливо. Конечно, виноватым я себя не считал, но это произошло с ним в моем магазине и не по его вине.
Так легко вы не отделаетесь! ответил он нелогично. Меня не деньги интересуют Он нахлобучил шляпу на голову и злобно продефилировал к двери. Его репутация была мне хорошо известна, и я знал, что больше его не увижу.
Вот о какого рода неприятностях я говорил. Конечно, банки могли установить небрежно и все произошло случайно. Но тут мог быть замешан и полтергейст. Несчастные случайности сами себя не подстраивают.
Два дня спустя ко мне пришел Дитворт по поводу Бидла и его гонорара. Меня с утра до вечера преследовали мелкие неприятности, и во мне закипало раздражение. Как раз перед его приходом каменщики ушли с одной моей стройки, потому что какой-то олух мелом начертил на десятке кирпичей какие-то дурацкие знаки. «Это вуду!» объявили они и отказались прикасаться к заклятым кирпичам. Так что я был не в настроении разглагольствовать с мистером Дитвортом. По-моему, я обошелся с ним довольно-таки резко.
Позвольте, мистер Фрэзер, пожелать вам доброго утра, начал он очень любезно, не могли бы вы уделить мне минуту-другую?
Ну, десять минут, пожалуй, ответил я, взглянув на свои часы.
Он поставил свой дипломат около ножки стула и извлек какие-то бумаги.
Если так, то я сразу перейду к делу. Дело касается претензий доктора Бидла. Мы с вами люди порядочные и, думаю, придем к соглашению, устраивающему всех.
У Бидла ко мне не может быть никаких претензий.
Я прекрасно понимаю вашу точку зрения! Он кивнул. Бесспорно, в письменном контракте ничто не обязывает вас ему заплатить. Но ведь есть неоговоренные контракты, которые столь же обязательны, как и занесенные на бумагу.
Не понял. Я все свои сделки оформляю в письменном виде.
Безусловно, согласился он. Потому что вы бизнесмен. Но в некоторых профессиях положение иное. Если вы обратитесь к дантисту и попросите его удалить больной зуб, то, когда он его удалит, вы будете обязаны уплатить ему гонорар, пусть даже прежде о гонораре речи не было
Совершенно верно, перебил я, но ничего общего это с Бидлом не имеет. Он ведь зуба, так сказать, не удалил.
В каком-то смысле удалил, настаивал Дитворт. Он хочет, чтобы ему уплатили за предварительный осмотр, то есть за услугу, оказанную вам до подписания контракта.
Но гонорар за эту услугу не упоминался!
Вот тут-то и возникает подразумевающееся обстоятельство, мистер Фрэзер. Вы сказали доктору Бидлу, что беседовали со мной. И он совершенно обоснованно предположил, что я объяснил вам правила нашей ассоциации касательно выплаты гонораров
Но я в ассоциацию не вступил!
Знаю, знаю. Я сообщил это остальным членам правления, но они настаивают, что дело должно быть улажено. Лично я не считаю, что вся вина лежит на вас, но войдите в наше положение. Мы не сможем принять вас в ассоциацию, пока это дело не будет улажено с учетом прав доктора Бидла.
Но почему вы убеждены, что я собираюсь вступить в ассоциацию?
Он принял огорченный вид:
Я не ожидал, что вы займете такую позицию, мистер Фрэзер. Ассоциация нуждается в людях вашего калибра. Но вступить в нее значит соблюсти ваши собственные интересы, мистер Фрэзер. Вскоре получить помощь квалифицированного чародея, не состоя в ассоциации, будет очень и очень трудно. Мы хотим помочь вам. Пожалуйста, не осложняйте нам эту задачу.
Я встал:
Боюсь, вам придется предъявить мне иск, а там пусть решает суд, мистер Дитворт. Иного разумного выхода я не вижу.
Мне очень жаль, сказал он, покачивая головой. Это может вам помешать, когда вы попытаетесь вступить в ассоциацию.
Пусть так, ответил я резко и выпроводил его.
Едва он ушел, я устроил нагоняй секретарше за то, что она занимается ерундой, которую (как оказалось) я сам ей и поручил накануне, и мне пришлось извиниться. Некоторое время я выпускал пары`, расхаживая взад и вперед, хотя работы было навалом. Но я нервничал: эти мелкие неприятности а я не упомянул и половины их довели меня до белого каления, и нахальные требования Дитворта послужили последней каплей, полностью выведя меня из себя. Конечно, своим иском он ничего не добьется это было бы уж слишком, но крови попортит мне много. Говорят, в Китае есть такая пытка: на голову жертвы каждые несколько минут падает капля воды. Вот что я чувствовал.
В конце концов я позвонил Джедсону и пригласил его пообедать со мной.
После обеда мне стало легче. Джедсон меня, как всегда, успокоил, и, просто рассказав ему о том, что мне досаждало, я сумел выбросить из головы почти все эти неприятности. Когда я допил вторую чашку кофе и выкурил сигарету, меня уже можно было бы почти без опаски выпускать в приличное общество.
Мы неторопливо пошли ко мне, разговаривая, против обыкновения, о его делах, а не о моих. Оказалось, что блондинке белой колдунье из Джерси-Сити удалось-таки синтезировать пусть не одежду, а обувь. Было лишь одно «но»: пока она изготовила больше восьмисот левых туфель и ни единой правой!
Мы обсуждали возможную причину такой неудачи, как вдруг Джедсон воскликнул:
Взгляни-ка, Арчи! Тобой начали интересоваться фотографы!
Я повернул голову. На тротуаре прямо напротив моего магазина стоял какой-то типчик и целился фотокамерой.
Я посмотрел на него повнимательней:
Джо! Это тот самый подонок, про которого я тебе говорил, ну который приходил ко мне и с которого все началось!
Ты уверен? спросил Джедсон, понизив голос.
Абсолютно.
Сомнений быть не могло. Мы были на той же стороне улицы и всего в нескольких шагах от него. Тот самый рэкетир, который пытался навязать мне «защиту», та же средиземноморская внешность, тот же броский костюм.
Надо его сцапать! шепнул Джедсон.
Но я и сам сообразил. Прыгнул на него, ухватил за воротник и брюки и, прежде чем он опомнился, поволок его через улицу, толкая перед собой. Не знаю уж, как нас не сбили, но я от бешенства ничего не замечал. Джедсон бежал за нами.
Дверь в мой кабинет была открыта. Я поднажал, и мерзавец, перелетев через порог, растянулся на полу. Джедсон вбежал следом за мной, и я запер дверь на засов.
Джедсон кинулся к письменному столу, рывком открыл средний ящик, порылся в хламе, который всегда накапливается в таких местах, и нашел что искал синий плотницкий карандаш. В мгновение ока он очутился возле гангстера, который еще толком не опомнился, и обвел того линией, чуть не споткнувшись о собственные ноги от спешки, но успел замкнуть круг сложной загогулиной.
Наш непрошеный гость завизжал, увидев, что делает Джо, и попытался выскочить из круга, но было поздно. Джедсон запечатал круг, так что гангстер отлетел от черты, будто ударившись о стеклянную стену, и свалился на колени. В этой позе он принялся сыпать ругательствами на языке, который я счел итальянским, хотя, по-моему, он пользовался черными словами и других языков английскими, это уж точно.
Да, «красноречия» ему было не занимать.
Джедсон взял сигарету, закурил и протянул пачку мне.
Давай-ка сядем, Арчи, и отдохнем, пока наш приятель не созреет до делового разговора.
Я сел, и мы несколько минут покуривали под непрекращающийся град ругательств. Наконец Джедсон вздернул бровь и сказал:
А тебе не кажется, что ты уже повторяешься?
Тот поперхнулся и замолчал, сверкая злобными глазками.
Ну, продолжал Джедсон, что ты можешь сказать в свое оправдание?
Тот проворчал что-то неразборчивое, а затем буркнул:
Требую адвоката!
Джедсон усмехнулся.
Ты не понимаешь своего положения, сказал он. Тебя никто не арестовывал, и мы плевать хотели на твои гражданские права. Вот возьмем сотворим под тобой колодец и крышку захлопнем.
Тот, хоть и был смуглым, побледнел очень заметно.
Да-да, продолжал Джедсон. Мы на это вполне способны, а может, на что-нибудь и похуже. Понимаешь, ты нам не нравишься. Конечно, добавил он задумчиво, мы можем и просто передать тебя полиции. Сердце у меня мягкое.
Наш пленник насупился.
А, так тебе и это не по вкусу? Отпечатки пальчиков? Джедсон вскочил и встал прямо перед ним почти вплотную к кругу. Ну хватит! рявкнул он. Отвечай и не ври! Для чего ты делал снимки?
Тот что-то пробормотал, но я не расслышал, а Джедсон только отмахнулся:
Не пори чушь, мы же не дети! Кто тебя послал?
Но тот от ужаса вообще замолчал.
Очень хорошо! Джедсон повернулся ко мне. У тебя не найдется воска или пластилина?
А замазка не подойдет? спросил я.
Самое оно!
Я сбегал на склад, где у меня хранились материалы для вставки стекол, и вернулся с пятифунтовой банкой замазки. Джедсон вскрыл ее, зачерпнул горсть, сел за стол, смочил замазку льняным маслом и стал разминать ее, пока она не стала мягкой. Наш пленник следил за ним с видимым страхом.
Тот что-то пробормотал, но я не расслышал, а Джедсон только отмахнулся:
Не пори чушь, мы же не дети! Кто тебя послал?
Но тот от ужаса вообще замолчал.
Очень хорошо! Джедсон повернулся ко мне. У тебя не найдется воска или пластилина?
А замазка не подойдет? спросил я.
Самое оно!
Я сбегал на склад, где у меня хранились материалы для вставки стекол, и вернулся с пятифунтовой банкой замазки. Джедсон вскрыл ее, зачерпнул горсть, сел за стол, смочил замазку льняным маслом и стал разминать ее, пока она не стала мягкой. Наш пленник следил за ним с видимым страхом.
Ну вот! объявил наконец Джедсон, шмякнул ком на промокательную бумагу и начал что-то лепить.
Мало-помалу под его пальцами возникла куколка дюймов десять высотой. Ни на что и ни на кого, в общем-то, не похожая. Джедсон скульптор не ахти какой, однако он то и дело переводил взгляд с фигурки на человека в кругу и обратно, точно ваятель, лепящий с натуры глиняную модель будущей статуи. И я видел, как возрастает ужас, охвативший его натурщика.
Ну вот! объявил Джедсон, еще раз взглянув на своего подневольного натурщика. Безобразна, прямо как ты! Зачем ты снимал?
Тот не ответил, а только попятился в круге, скорчив еще более злобную рожу.
Отвечай! приказал Джедсон и крутанул ступню куколки, зажав ее между большим и указательным пальцем. Та же ступня нашего пленника дернулась и резко повернулась. Он рухнул на пол с громким воплем.
Ты собирался наложить чары, так?