Кого?
Да ворота железные. На дне. Прямо между скалами, за которыми пролив начинался. Огромные железные ворота. Глубина там была наверно саженей двадцать, так они верхом едва наш коч не задели. По бокам круглые столбы толщиной с хорошую избу. Наверху перекладина толстенная. И везде какие-то значки выдолблены, закорючки, узоры. Даже вроде целые картинки. И по столбам, и по перекладине. И на всем этом сквозь зелень воды солнечные блики играют. Как на железе. А дальше, за воротами, по всему дну какие-то развалины каменные рассыпаны, арки виднеются, стены. Но я уж не смотрел. В глазах муть началась, и я решил, что меня наконец мухоморы догнали. На следующее утро спрашиваю, кто что видел. Никто не видел. Кто на рулях да на парусах сидел, тем не до того было. А остальные у печки песни горланили. Ну я им и говорю, мол, ребята, не тот вы пролив Железными Воротами называете. Только посмеялись. Даже старик Ефлатий посоветовал с мухоморами не перебарщивать. А он ведь не первый раз по этому проливу хаживал. Так и не знаю до сих пор, что я тогда видел и видел ли что-нибудь вообще.
А вернуться туда не пробовал?
Нет. А зачем? За просмотр рублей не платят. Погода тихая в тех местах редкость. Навряд ли бы еще раз повезло. Обычно там бури такие, что в этот пролив никто и не суется. Да и потом. Ну, предположим, есть там на дне рядом с самоедской Землей Смерти какие-то развалины. И что это меняет? Да ничего. Кто в этих развалинах жил, уже давно помер и от него даже костей не осталось.
Макарин лежал на спине, глядя в звездное небо и слушая треск костра и тихое журчание реки. Где-то очень далеко выли волки.
Может, конечно, и ничего не меняет, сказал он. Но если все это связано друг с другом, и развалины, и старый народ, то получается, что весь наш север, от Помории до Мангазеи когда-то принадлежал существам, которые умели строить каменные крепости среди льдов. Могли лучше нас плавить железо. Да еще и были колдунами. И если этот народ до сих пор где-то существует, пусть даже остатки, и пусть они прячутся по пещерам, все равно это опасность, с которой надо что-то делать.
Шубин хмыкнул.
Успокойся, дьяк. Ты слишком широко шагаешь, да еще и с выпученными от страха глазами. У нас на Помории развалины этого народа еще во времена Великого Новгорода находили. И ничего. Полтысячи лет живем и ничего не меняется. Мы даже не помним, как их звали, не помним сталкивались ли мы с ними. У нас даже сказок про них нет, в отличие от тех же самоедов или лопарей. И развалин все меньше и меньше, по камешку их растаскиваем. Пройдет еще сотня лет и даже их не останется. Все быльем порастет. И тут также будет. Даже если они есть, то они так и будут сидеть по своим пещерам и пугать лишь одиноких путников. Главное их не ворошить. Тогда быстрее вымрут.
А Варза, получается, их как раз поворошил.
Получается, так, ответил Шубин, заворачиваясь в шкуру. Давай спать, дьяк. Сказки на ночь это конечно хорошо, но уж больно утомительно и для сна не полезно.
Погоди, Шубин, еще вопрос. А как их наружность описывают те, кто сам видел? На всякий случай. Вдруг столкнусь внезапно. И не узнаю.
Узнаешь, зевнул Шубин. Они не похожи ни на самоедов, ни на юграков с остяками, ни на кого из местных. Они вроде нас, белокожие. Только маленькие. И глаза у них белые.
Совсем?
Совсем. Их потому на юге, в Перми, да на Моломе вроде бы чудью белоглазой называли. Но там они давно сгинули. В общем, как увидишь мелкое чудище со светящимися белыми глазами стреляй. Хотя, пробормотал он еле слышно, уже засыпая, кто-то мне говорил, что у них девки красивые
Сверху, на склоне холма вдруг послышались голоса, затрещали ветки. Несколько теней вылезли из березняка, приблизились быстрым шагом. Двое свернули к шалашу воеводы, один подбежал к костру. Макарин узнал самоеда.
Ходить надо! прошипел Хадри и ткнул рукой Шубина.
Из шалаша выбрался воевода, на ходу натягивая кафтан. Двое разведчиков разбежались по нартам будить казаков.
Что случилось? спросил Макарин подошедшего к ним Кокарева.
Нашли отступников. Совсем рядом оказывается их городище. Основная ватага, говорят, на разбой к ночи выдвинулась, внутри осталось не больше десяти человек. Надо их брать пока не поздно. Выдвигаемся. До утра должны успеть.
Глава 16
Издалека городище больше походило на холм с плоской вершиной. Из-под осыпанных склонов кое-где торчали венцы срубов, и Макарин понял, что разбойную базу строили в два этапа сперва срубили по кругу избы, стена к стене, потом засыпали их землей, скрыв наружные стены, да так, что можно было пройти рядом и не заметить признаков человечьего жилья. Если бы не струящийся сверху дымок и не узкий проход в одном из склонов, ничто не указывало бы на то, что здесь кто-то живет. Проход был выложен бревнами и закрывался внушительными воротами из толстых досок. Рядом с воротами сидел на чурбаке стражник в рваном сером кафтане и сам с собой играл в кости.
Нападения они скорее всего не ждут, прошептал Кокарев. Но крепостица у них идеальная. Один вход, толстенные земляные стены, на которые никак не заберешься. Если ворота не вскроем внутрь не попадем. А незаметно подобраться не получится. Место открытое и все насквозь простреливается.
Городище стояло на широкой плоской поляне, недалеко от берега реки. Рядом с удобной заводью виднелись какие-то деревянные конструкции, скрытые валежником. Присмотревшись, Макарин узнал в них недостроенные лодьи. За городищем стеной вставал лес, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, почему этот лес назывался Чернолесьем. Его темные обомшелые стволы теснились, налезали друг на друга и даже в свете утреннего солнца казались мрачными и холодными.
Можно подобраться со стороны леса, предложил Макарин. Оттуда расстояние меньше.
Не хотел бы я в Чернолесье даже на пару шагов лезть, проворчал воевода. У меня другая идея. Если не можем подобраться тихо, значит будем подбираться громко. Зря что ли мои казачки с самого шубинского зимовья пищальную батарею тащат.
Он ткнул большим пальцем за спину, где на грузовых нартах покоилась среди прочего вооружения многоствольная затинная пищаль.
Она конечно больше для людишек предназначена, продолжил воевода. Но будем надеяться, что доски у них в воротах не самые крепкие.
Слишком много авось, покачал головой Макарин. Тут ведь еще попасть в эти ворота нужно. Шуму без толку наделаем, все шансы потеряем.
Она конечно больше для людишек предназначена, продолжил воевода. Но будем надеяться, что доски у них в воротах не самые крепкие.
Слишком много авось, покачал головой Макарин. Тут ведь еще попасть в эти ворота нужно. Шуму без толку наделаем, все шансы потеряем.
Если б ты знал, как наш Ляпун ядра кладет, усмехнулся Кокарев, не сомневался бы.
Он махнул казакам, указав на ближайший к воротам березняк. Четверо из них тут же подскочили к нартам, сняли громоздкое орудие. Десять толстых шестигранных стволов, закованных обручами в три ряда и укрепленные на деревянном лафете. Судя по грубой работе, батарея была чуть ли не самодельной, и оставалось только надеяться, что она сработает как надо.
Еще пара взмахов рукой, и часть казаков выдвинулась на нартах к краю редколесья. Ляпун, худой горбоносый детина, уже колдовал над батареей в березняке, закладывая ядра и подсыпая порох. Вскоре он обернулся и показал воеводе раскрытую ладонь.
Готово, сказал Кокарев. Ну, с богом.
Стойте! вскрикнул Макарин и даже вскочил от удивления, указывая на реку.
К берегу рядом с городищем подгребала, убирая парус, узкая длинная лодья. Ее темные борта были разукрашены какими-то полустертыми узорами, а на далеко выступающем носу виднелась грубо вырубленная из дерева фигура птицы с распростертыми крыльями. Вскоре лодка ткнулась в песок, весла убрали, на берег спрыгнули четверо, и пока один привязывал лодку к ближайшему пню, остальные трое быстрым шагом направились к воротам.
Канасгеты, сказал Кокарев. И судя по одежке не из последних.
Только сейчас Макарин обратил внимание на ярко разукрашенные холщовые одеяния. На том, кто шел первым, тускло блестел наборный доспех.
Это еще кто такие?
Канасгеты? Да кто их разберет. То ли остяки, то ли вогулы, то ли ни те, ни другие. Живут в городках посередь лесов. Одно время с нами воевали, когда данниками хана Кучума были. Потом ушли к Енисею. Первый раз их здесь встречаю. Далеко забрались.
Разбойник у ворот, завидев гостей, вскочил, потянулся было за прислоненным к стене самострелом, но передумал. Когда они подошли ближе, приветствовал их, как старых знакомых и крикнул кому-то за воротами, чтобы отворяли.
Створки начали тяжело расходиться.
А вот и наш шанс, встрепенулся воевода. Нехорошо конечно еще с одним племенем войну начинать, но ничего не поделать. Кто с разбойниками якшается, почитай, сам разбойник. Ляпун! Пали!
Залп десяти стволов слился в один разрывающий уши грохот, чугунные ядра разметали стоящих у ворот людей, разнесли вдребезги доски, превратив вход в крепость в зияющую дыру. Казаки с воплями ринулись к городищу, лупя шестами ведущих оленей.
У лодки, у лодки! крикнул Кокарев. Снимай, пока не ушел!
Единственный оставшийся на пристани канасгет рубанул по канату, оттолкнулся от берега и сиганул в лодку, как раз вовремя, чтобы спрятаться. Пули выбили щепки из бортов, подняли брызги воды рядом.
Эх, ушел, сказал воевода. Чую, подмогу приведет. Давайте-ка побыстрее закончим с этими ворами.
Оставшиеся казаки, забрав Ляпуна с его батареей, направились к воротам, где уже заканчивалась короткая стычка с выжившими после залпа.
Дьяк! Поморец! Не отставайте, обернулся воевода и погнал оленей следом за казаками.
Ребятишки, послышался сзади вкрадчивый голос Ириньи. Может хоть ноги-то мне развяжете? Битва все ж таки.
Шубин кинулся было к ней, но тут же с сомнением глянул на Макарина. Тот махнул рукой, соглашаясь. Мол, ладно, развязывай.
Когда они приблизились к воротам, изнутри раздался дружный радостный вопль, сообщающий всем вокруг, что бой закончен и городище захвачено.
Молодцы, казачки! воскликнул Кокарев. Быстро сработали.
Они проехали под нависающими над головой бревнами воротного проема и оказались на широком внутреннем дворе. Посередине торчал высокий столб с грубо намалеванными рожами языческих демонов. Вокруг столба были вкопаны десяток шестов с уже давно пожелтевшими человеческими черепами. Кокарев машинально перекрестился. Двери выходящих во двор изб были выбиты и оттуда доносился топот сапог и грохот падающей утвари. Казаки искали трофеи.