Девочки-феечки на улице не показывались. Их дело сидеть в барах, не оскорбляя своим видом взоров почтенных офицерш, примерных жен и ответственных матерей.
У меня сейчас, собственно говоря, было только одно дело найти себе «партнёршу», у которой можно спокойно посидеть остаток вечера. В сумке у меня лежала «Прохоровка» Гюнтера Гланца с официальным штампом батальонной библиотеки, одобренная и разрешённая к чтению. Господам рекрутам полезно узнать о героических битвах предшественников Третьей десантной в то не такое уж и давнее время, когда она ещё называлась «Третьей танковой дивизией СС Мёртвая голова» и если и не смогла одержать под русской деревней Прохоровкой полной и блестящей победы, то лишь по причине начавшейся высадки англо-американских союзников в Сицилии
Гилви мне искать пришлось недолго. Девчонка сидела в том же самом баре, где я встретил её прошлый раз. У наших рекрутов большим успехом пользовались отчего-то дамочки попышнее, и потому число шлюх «приятной полноты» всякий раз оказывалось непропорционально большим.
Гилви явно скучала. Сидела на высоком табурете, закинув ногу на ногу так, чтобы продемонстрировать торчавшие из-под короткой юбки подвязки, и покачивала чёрной лакированной туфелькой на невозможно высоком каблуке. Перед ней стоял запотевший бокал со шнапсом, но не похоже, чтобы она к нему притрагивалась.
Гилви, привет.
Она повернулась, заулыбалась, откидывая со лба и глаз длинную белёсую чёлку.
О, Рус, здравствуй. Ба! Что я вижу? На повышение пошёл? Ефрейтора заимел? Поздравляю, поздравляю, молодец! Ну, такое дело надо отметить. А вот что-то тут сегодня так тихо, не знаешь?
Я оглядел бар и в самом деле полупустой. Прошлый раз тут, как говорится, яблоку некуда было упасть.
Болтают, будто первый, второй и пятый взводы на ночные занятия бросили, сказал я, усаживаясь рядом. Что-то срочное.
А вы как же?
А мы, пятый взвод, пока ничего, бог миловал. Выпьешь чего-нибудь?
Выпить? Выпить это мы всегда пожалуйста, Гилви обвела стойку рассеянным взглядом. Бармен возле пирамиды пузатых и стройных бутылок разом подобрался, ни дать ни взять тигр, к прыжку готовый.
Tiger, tiger, burning bright,
In the forests of the night,
What immortal hand or eye
Wrought that dreadful simmetry?[7]
Что-что? удивилась Гилви.
Стихи такие, объяснил я.
А по-каковски это? Близко вроде а непонятно
По-английски.
А-а-а ты и английский знаешь?
Угу. Что ж тут странного? Столько книг хороших на нём написано
Кни-иг? А что, на общем их нет, что ли?
Не все. Блейка, например, нету.
Э, э, Рус, испугалась Гилви. Только не говори мне, что
Ты что, он не запрещён, поспешил я успокоить девчонку. За кого ты меня принимаешь?..
А кто вас, русских, знает, вы все как один чумовые, пробурчала она. Ну ладно. Молодец ты, что английский знаешь. А я вот не сподобилась она вздохнула.
Вообще, я знал, у «подружек» не было принято ныть и жаловаться на судьбу. Да и не так плохо они жили.
Ну ничего, ещё нагоню, с нарочитой бодростью проговорила она. Ты думаешь, чего я тут сижу? На университет коплю. Да и льготы нам, подругам, положены. Слушай, чего мы тут сидим, Фреду выручку делаем? Ко мне-то пойдём, нет?..
Я аккуратно положил на стойку две монеты в одну марку каждая и поднялся. Бармен Фред проводил меня кривым взглядом. Как бы не обозлился на Гилви, что мало раскручивала солдатика
«Подружка» по имени Гилви жила в двух шагах от бара, в маленькой двухкомнатной квартирке чистенькой, аккуратненькой, где даже пыль, похоже, летала только повзводно и в установленных для полёта местах. Повсюду красовались вязаные разноцветные коврики и половики похоже, Гилви занималась этим делом всё свободное время.
Чай будешь? крикнула она мне, скрываясь в кухне.
Да, пожалуйста! откликнулся я, доставая книгу. И давай мне эту бумажку, которая для бухгалтерии
Гилви вынырнула из кухни, как-то странно взглянула на меня.
Ты опять ко мне как в читальню пришёл, что ли?
Я кивнул.
Гмс она как-то неопределённо пожала плечами, вновь отправляясь к плите. Ну, дело твоё
Сейчас как раз «Властителей душ» показывать станут, сказал я, заглянув в валявшуюся на подзеркальнике программку кабеля.
Гилви что-то промычала. Почти сразу же засвистел чайник, и я вошёл на кухоньку, предвкушая горячую кружку в руке и интересную книгу на коленях пусть даже с ней всё время хотелось спорить и возражать её каждому слову.
Спасибо, я принял чашку из Гилвиных рук. Рядом с блюдцем появился серо-голубой «Листок учёта интимных услуг», имя: Гилви Паттерс, персональный общегражданский номер номер ВУС личный номер ИВС
Я быстро проставил, где надо, против названий «услуг» птички с галочками и крестиками, широко расписался, аккуратно вывел в квадратиках слева внизу свой собственный военный номер. Всё в порядке. Гилви получит по высшей ставке.
Спасибо, теперь поблагодарила она. Правда, с каким-то странным выражением в глазах, но я этому значения не придал. Меня это не касалось. Мне хотелось просто посидеть в тишине или даже под бормочущий телевизор и почитать, неспешно попивая горячий чай. И ух ты! даже с вареньем. Из широкогорлой древней стеклянной банки, сейчас таких уже не делают.
Сама варила? не удержался я от вопроса.
Угу. Попробуй. Бабушка научила. Говорят, у меня неплохо получается.
Я попробовал.
Бабушка не зря старалась, сказал я. Здорово, Гилви. Не, на самом деле здорово! Малина классная
Спасибо, Гилви неожиданно зарделась. Ну так я пойду, да?
Ага, конечно. Телик включи, мне он мешать не будет.
А я?
Что «ты»?
Я тебе мешать не буду?
С какой стати? удивился я. Нет, конечно.
Она выразительно подняла брови, но ничего не сказала. Повернулась, ушла в комнату. Я отхлебнул чаю и раскрыл книгу.
К концу дня 11 июля 1943 года 5-я гвардейская танковая армия сосредоточилась в районе контрудара. Командующий Воронежским фронтом маршал Ватутин усилил армию генерала Ротмистрова 2-м гвардейским танковым корпусом, 2-м танковым корпусом, 1529-м самоходно-артиллерийским полком, 522-м и 148-м гаубичными артиллерийскими полками, 148-м и 93-м пушечными артиллерийскими полками, а также 16-м и 80-м полками гвардейских миномётов. Вернувшись в штаб, вечером 11 июля генерал Ротмистров передал своим частям приказ Ватутина, гласивший: «На рассвете 12 июля во взаимодействии с войсками 1-й танковой и 5-й гвардейской армий нанести решительный удар с целью разгрома противника юго-западнее Прохоровки и к концу дня выйти на линию Красная Дубрава Яковлево.
Я бы хотел оказаться там. В аду и грохоте столкнувшихся танковых лавин. Пятая гвардейская танковая армия, устремившаяся в самоубийственную атаку, без малого две пятых машин (тридцать девять процентов, если быть точным) в её боевых порядках составляли лёгкие «Т-70», не представлявшие практически никакой угрозы для тяжёлых «тигров», «пантер» и «Т-IV» кроме как с дистанции пистолетного выстрела.
Численность танков в танковых корпусах 5-й гвардейской танковой армии на 11 июля:
18-й танковый корпус: «Черчилль» 21; «Т-34» 103, «Т-60» и «Т-70» 63;
29-й танковый корпус: «КВ» 1, «Т-34» 130, «Т-60» и «Т-70» 85; «СУ-76» 9; «СУ-122» 12
233 «тридцатьчетвёрки» и 148 лёгких танков, бесполезных даже в ближнем бою
Там умирали мои предки. На скверных «тридцатьчетвёрках» с ещё более скверной оптикой против первоклассных боевых машин Рейха, поражавших русские танки с двух километров против жалких пятисот метров, с которых пушка «Т-34» ещё могла осилить немецкую броню.
Пятая гвардейская потеряла в том бою три четверти своих танков. Но задачу она выполнила. Рейх не прошёл в Прохоровку. И пусть тот же Гланц задним числом теперь уверяет, что танковый корпус СС «и не собирался наступать». Пусть. Я знаю правду.
Пятая гвардейская потеряла в том бою три четверти своих танков. Но задачу она выполнила. Рейх не прошёл в Прохоровку. И пусть тот же Гланц задним числом теперь уверяет, что танковый корпус СС «и не собирался наступать». Пусть. Я знаю правду.
Чай быстро кончился в кружке. Как хорошо, когда можно просто протянуть руку за чайником и
Рус! негромко окликнула меня Гилви.
Я повернулся. И не то чтобы обомлел не мальчик, слава богу. Но что изрядно удивился это точно.
Она стояла в дверном проёме. Как сказал бы какой-нибудь литератор полуобнажённая. Хотя я сам предпочитаю более простое «полуголая». Во всех обязательных к ношению «подружками» подвязочках, чулочках и прочих деталях женского нижнего туалета, названиями коих я никогда не интересовался. Далька, например, и лифчика-то отродясь не носила.
Очевидно, Гилви, в свою очередь, как и dame гауптманн, следовала каким-нибудь методичкам Академии Военной Психологии.
Наверное, всё это должно очень сильно возбуждать. Не знаю, может быть, я ненормальный с точки зрения методичек. У меня лично всё это вызывает чувство стыда с поджиманием пальцев в ботинках.
Красивая? Нравлюсь? осведомилась она, кокетливо выгибаясь. Может, всё-таки отложишь книжку и перейдём к несколько более весёлым занятиям?
Гилви, осторожно сказал я, не закрывая книгу. Прости, пожалуйста, зачем тебе это надо? Прошлый раз всё было хорошо. И тебе, и мне. Зачем всё это представление? Можно подумать, ты от желания умираешь. Господи, Гилви, я же знаю у тебя тяжёлая, выматывающая работа. Работа, а не удовольствие. Удовольствия от очередного рекрута в твоей постели ты не получаешь. Совсем даже напротив. По-моему, радоваться надо, что мне от тебя ничего не нужно.
А ты думаешь, мне приятно, что ты на меня как на бревно смотришь? вспыхнула она. Что лучше всего меня б тут совсем не было?
Прости, Гилви, я поднялся. Не хотел тебя обидеть.
Она скорчила гримасу.
Не хотел, не хотел, я знаю Просто обидно, что я для тебя вообще не существую. В кои веки зашёл нормальный хороший парень и на тебе
Откуда ты знаешь, что я нормальный? заметил я. Нормальный бы, наверное, тебя бы успел уже раза два, а то и три
Куда им! Гилви махнула рукой, засмеялась. Слабаки. Один гонор, и ничего больше. И каждый требует, чтобы ему сказали, будто бы он самый лучший и способен за ночь сто девственниц осчастливить. Ты когда-нибудь осчастливливал девственницу, Рус?
Что-то не припоминаю, сказал я, и мы оба засмеялись.
С ней отчего-то было легко смеяться. И говорить. И даже господин штабс-вахмистр Клаус-Мария Пферц в моём изложении получался вовсе не извергом, каким его не без основания считали почти все рекруты, а забавным шутником.