Командир! завопил в переговорнике Фатих. Дети, командир!..
Фатих, Микки и оба индуса как раз обшаривали очередной дом. Остальные из моего отделения прикрывали их на всякий случай.
Родители?
Мёртвые, да упокоит их Аллах.
А где детей нашёл?
В погребе прятались. Кто-то дверь снаружи запер. А они кричать стали
Вы что же, так топали, что аж в погребе слышно было? рассвирепел я. Хорош десант, нечего сказать!
Не мы покричать решили, услыхал я голос Микки. Виноват, господин ефрейтор, это была моя идея
Не орать надо было, а замки снять, рыкнул на них я. Помните, что говорил лейтенант?..
Турок с финном пристыженно затихли.
Ладно, ребятишек сюда давайте. На взрослых жетонов нет?
Никак нет, господин ефрейтор, зачастил Фатих. Верно, чувствовал себя на самом деле виноватым. Жетоны сняты, трупы обглоданы
Прикрой их чем-нибудь, прежде чем дети увидят.
Слушаюсь!
Нехитрая эта идея, как видно, сама в голову Фатиха не пришла.
Вскоре появился Микки, держа на руках двоих ребятишек. Мальчишка лет восьми и девочка примерно пяти. В аккуратном платьице, полосатых гольфах и красном наголовнике ну точь-в-точь Гретхен из известной сказки.
Девочка плакала, размазывая слёзы кулачками, мальчик дёргал Микки за подшлемный ремень, повторяя как заведённый:
Где мама? Мама, господин солдат, я должен к маме Папа велел, когда уходил
Мальчугана уже научили обращаться к незнакомым «господин»
Вот наш ефрейтор, Петер, Микки осторожно опустил мальчишку наземь. Девочка осталась на руках у финна, прижимаясь зарёванной мордашкой к броневому наплечнику.
Господин ефрейтор, мальчик тотчас просиял, словно я был для него самим Господом Богом. Господин ефрейтор, меня зовут Петер. Петер Штауфенманн. Мы тут жили с мамой и папой, ну и сестричка ещё, Штеффи, но она ещё маленькая, не понимает ничего. Господин ефрейтор, мне очень-очень нужно к маме
За каким чёртом Микки подсунул мне это? Что я скажу мальчугану, этому славному мальчугану-поселенцу, будущей опоре Империи, «представителю стержневой нации», что его родителей нет в живых, что они валяются в доме, выпотрошенные и наполовину сожранные?
Я сглотнул. Пожалуй, легче было бы выдержать настоящую лемурью атаку.
Петер, я должен тебе кое-что сказать. Мальчик, ты молодец, ты словом голос у меня сорвался на хрип. Петер, твои мама и папа погибли. Погибли в бою. Они спасали вас. До последней крайности
Мальчик вдруг сел. Просто сел, словно ему разом отказались служить ноги. Лицо у него сморщилось, искривилось, брови, словно сломавшись пополам, поползли к переносице. Он не заплакал, не закричал я даже не могу обозначить словом то, что вырвалось у него из груди. Наверное, ближе всё-таки будет «предсмертный вопль», так кричит заяц, когда ушастого беднягу настигает собачья свора. Он сразу всё понял. И закричал. Хотя утверждалось, что в таком возрасте дети относительно легко переносят потери они ещё не совсем сознают, что это значит.
Ерунда. Этот малыш всё понял сразу.
Он скорчился на земле, прижав сжатые кулачки к лицу, а мы стояли вокруг, здоровенные грубые десантники в броне, с серебряным черепом на фоне чёрного геральдического щита, и не знали, что делать. Я взглянул на Микки и подумал, что флегматичный финн тоже предпочёл бы сейчас оказаться под огнём, чем смотреть на терзаемого ребёнка.
Господин штабс-вахмистр тоже безмолвствовал.
Отделение, я прочистил сжатое спазмом горло. Не останавливаться! Микки и Фатих, за детей отвечаете головой. Если с ними что случится сам вас расстреляю. И пусть меня потом судят
Это уже лишнее. И так ребята не дадут с головы детишек и волосу упасть.
Конечно, я не знал прошлого ни Микки, ни Фатиха. Оба с громадных планет-мегаполисов, покрывших без малого всю поверхность. Оба выросли на гидропонике и синтаминах. Оба рано попали туда, откуда самая дорога в доблестные Имперские Вооружённые силы, всегда готовые прикрыть твою задницу, на дно. Нет, едва ли парни успели стать серьёзными уголовниками или драгдилерами их бы просто не пропустили отделы внутренней безопасности. Но в бандах состояли наверняка. Армия на подобное смотрит сквозь пальцы тем более что новобранцы приходят в ряды, понюхав пороху и умея прилично стрелять
К чему это я? Никто не гарантирует, что, если станет горячо, те же Микки с Фатихом не отшвырнут ребятишек в сторону, принявшись спасать свою шкуру.
Собственно говоря, именно это я и имел в виду, произнося всяческие грозные слова про ответственность головой и так далее.
Но отчего-то я всё-таки уверен, что этого не случится.
Не задерживаемся, ефрейтор, не задерживаемся! зло гаркнул Клаус-Мария, враз напомнив мне, кто здесь хозяин. Сколько ещё домов не осмотрено?
Не осмотрено было немало. Я махнул рукой ребятам, отделение затопало за мной, и тут мальчишка, скорчившийся было на руках Микки, вдруг взглянул мне прямо в лицо.
Он был ещё в шоке, и ему, вообще-то говоря, следовало вкатить изрядную дозу транквилизатора, но обратился он ко мне честь по чести. Словно сам был рядовым под моей командой.
Господин ефрейтор там ещё Мэри осталась, и ещё Грэхем, и ещё Пауль с Максом
Где? Показать можешь?
Во-он там, господин ефрейтор. За тем домом, мы там всегда играли Там старый погреб, господин ефрейтор
Для только что потерявшего родителей восьмилетнего мальчугана он держался поразительно твёрдо.
Хань, Сурендра, Джонамани! Быстро туда! Вытащить детей и обратно!
Парни отбарабанили уставное «Есть!» и рванули в указанном направлении.
Я связался со штабом, доложил обстановку. Лейтенант холодно порекомендовал мне «ускорить движение» и «протоколировать все случаи гибели имперских граждан», равно как и «принять все возможные меры для обеспечения безопасности несовершеннолетних».
Самым разумным сейчас было как можно быстрее сделать свою работу и убраться отсюда. Отчего-то предчувствия мною владели исключительно гнусные.
Мальчишка вроде бы стал поспокойнее.
А ещё я знаю, где Марта могла спрятаться и его ручонка указала в сторону, противоположную той, где только что скрылась моя тройка.
Не знаю почему, но я вдруг подумал, что у меня вот-вот не останется людей. Селезень, наверное, так и валяется, поджидая санитаров, трое отправились за детьми, Микки и Фатих держали найденных первыми ребятишек и, следовательно, были небоеспособны. «Манлихер» хорошая и мощная машинка, пробивная, но палить из неё с одной руки способны только истинные профи. К каковым ни мой финн, ни я сам, само собой, не принадлежали.
Только четверо способных по-настоящему вести бой. И все расслабившиеся как-то, словно ушибленные открывшимся страхом, трупами и, самое главное, неизвестностью. Конечно, тут присутствовал господин штабс-вахмистр, который один в бою заменил бы всё моё отделение, но
Собрались, ребята, словно мальчишкам-скаутам сказал я. Никуда пока не двигаемся, пока не вернутся остальные.
Остальные
В следующий миг разом произошло слишком много событий. Описывать их придётся последовательно, темп неизбежно потеряется. Но всё-таки.
Ожил переговорник. И я услыхал истошный вопль обычно сдержанного Сурендры:
Засада!.. Заса
Треск выстрелов. Вопль, приглушённый электроникой.
Захрипел Микки, словно его душили.
Фатих не то взвизгнул, не то закричал.
Оба они стояли ко мне спиной, я не видел их лиц, но что я разглядел коричневое щупальце, внезапно и стремительно захлестнувшее шею финна.
И из окон окружавших нас домов полетели стрелы. Много и метко.
Назариан опрокинулся навзничь: бедняга не успел бросить на лицо бронепластиковое забрало, и стрела вонзилась ему аккурат под скулу. Кеос оказался порасторопнее плюхнулся в канаву, и его винтовка плеснула огнём.
Клаус-Мария Пферц не подкачал. Он-то как раз был профессионалом. И не зря, как выяснилось, носил за спиной второй ствол, короткий «alder». И сейчас с двух рук, не пригибаясь, бил по окнам, так, что только летели щепки крошимых в капусту подоконников. Вот перекувырнулся и грянулся вниз лемур, вместо головы кровавое месиво, но руки-лапы так и не выпустили из рук стрелы
А я, мало что не оцепенев от ужаса, смотрел на Микки. Вернее, на мальчика, только что мирно сидевшего на руках у десантника.
Вместо рук у мальчишки были коричневые, покрытые слизью щупальца, стремительно стягивавшиеся на горле финна. Микки уже хрипел.
Я выстрелил. Не рассуждая, что это я такое вижу перед собой, не сошёл ли я с ума и не есть ли это всё хитроумная лемурья провокация, с помощью, скажем, неведомых галлюциногенов.
Пуля «манлихера», тяжёлая, снабжённая дополнительным сердечником и надпиленной оболочкой, прошла через голову «Петера». Точнее, прошёл сердечник, расколовшаяся оболочка осталась внутри.
Голова лопнула, словно перезрелый арбуз. По аккуратным плитам тротуара (да, да, в деревне с прославленной немецкой аккуратностью были положены тротуары) брызнула какая-то чёрная жижа.
Второй мой выстрел предназначался девчонке, успешно душившей Фатиха. Глинка тоже выпалил, и я увидел, как из груди девочки вперёд вылетает сноп кровяных брызг пуля вошла ей в спину. Моя пробила ей голову.
Оказалось, что тяжёлые пули стандартного армейского калибра 7 и 9 отлично действуют не только на людей, но также и на неведомую нечисть.
Я не успел больше ничего сделать. Даже не смог протянуть Микки руку и помочь ему встать. По шлему успело попасть пять или шесть стрел. И мне пришлось прыгнуть в ту же канаву, рядом с Кеосом, и опустошить пару-тройку магазинов.
Хань! Сурендра! Джонамани!
Командир! отозвался Сурендра.
Обстановку!..
Хреново. Зажали нас. Детишки-то
Знаю! Дай пеленг! Что с остальными?
Джонамани ранен, Хань тоже. Монстров этих постреляли вроде. У них в голове чёрная жижа, командир. Лемуры со всех сторон. Вроде как хотят живым взять
Знаю. Сейчас пошлю к тебе Мумбу и Кеоса. Вытащите раненых. Держись!
Держусь хорошо ещё, их стрелы броню не пробивают.
Гранатами их, Сурендра.
Понял, командир.
Я переключил коммуникатор.
Кеос, Мумба! По пеленгу Сурендры бегом марш! Хань и Джонамани ранены. Вытащить их сюда.
Что, ефрейтор, штаны пока ещё не намочил? прорезался голос господина старшего вахмистра.
Никак нет, господин
Отставить. Что за ребятами послал правильное решение. Я бы на твоём месте связался с господином лейтенантом.
Это было разумно. Я вызвал штаб.
Лейтенант отозвался сразу.