Я начал сдаваться.
И как ты собираешься это сделать?
Просто взглянуть, пылко ответила она, снова напомнив мне юную девушку, и ничего больше. Даже если он не спит, он никогда не узнает о том, что я там побывала; он просто подумает, что у него на секунду закружилась голова. Но если он спит, то я смогу «разбудить» его, увидеть его жену, а если дети все еще с ними, то и их тоже. Всего лишь один взгляд.
Я начал сдаваться.
И как ты собираешься это сделать?
Просто взглянуть, пылко ответила она, снова напомнив мне юную девушку, и ничего больше. Даже если он не спит, он никогда не узнает о том, что я там побывала; он просто подумает, что у него на секунду закружилась голова. Но если он спит, то я смогу «разбудить» его, увидеть его жену, а если дети все еще с ними, то и их тоже. Всего лишь один взгляд.
А если что-то пойдет не так? тупо спросил я, возвращаясь к реальности. Например, ты можешь вернуться и обнаружить, что твоя голова в газовой духовке! Что может помешать ему перерезать тебе вены? На это, знаешь ли, хватит и секунды.
Для этого и нужен ты, дорогой. Она встала и с улыбкой погладила меня по щеке. Ты будешь здесь и проследишь, чтобы ничего не случилось.
Но
А для пущей надежности, прервала она меня, я буду привязана к креслу. Когда ты привязан, то через окно не выйдешь, верно?
Полчаса спустя, все еще мучимый непонятным предчувствием, я по требованию тетушки Хестер привязал ее запястья к подлокотникам кресла мягкими, но достаточно крепкими бинтами из ее аптечки в ванной.
Она все продумала, рассудив, что в Австралии должно быть раннее утро, и ее брат будет еще спать. Устроившись поудобнее, она без единого слова закрыла глаза, и ее голова медленно опустилась на грудь. Солнце еще не зашло, и в комнате было достаточно тепло, и тем не менее, меня пробрал странный нервный озноб.
Именно тогда я попытался остановить тетю, позвав ее по имени и тряхнув за плечо, но она лишь оттолкнула мою руку и шикнула на меня. Я вернулся в кресло, с тревогой глядя на нее.
Когда тени в комнате заметно удлинились и слегка похолодало, голова ее еще сильнее опустилась на грудь, и мне начало казаться, что она заснула. Однако потом она пошевелилась в кресле, и я понял, что она все еще бодрствует, готовя свое тело для дремлющего разума брата.
Несколько мгновений спустя я понял, что что-то изменилось. Поза ее осталась прежней, все так же продолжали медленно ползти тени, размеренно тикали старинные часы на стене, но я вдруг ощутил необъяснимый холод, и у меня возникло чувство, что что-то стало по-другому
Внезапно перед моим мысленным взором промелькнули некоторые из предупреждающих заметок, которые я читал всего несколько дней назад, и я понял, что больше так продолжаться не может. Да, она предупреждала меня, чтобы я не делал ничего, что могло бы ее испугать или побеспокоить, но я отчего-то знал, что если что-то немедленно не предприму, то
Хестер! Тетя Хестер! хрипло крикнул я и, вскочив, шагнул к ней, чувствуя, как пересохло в горле. Она подняла голову и открыла глаза.
На мгновение мне показалось, что все в порядке но потом
Вскрикнув, она встала, разрывая бинты в клочья ставшими вдруг удивительно сильными руками, и пошатнулась, явно не понимая, где находится. Я в ужасе попятился, чувствуя, что что-то пошло совсем не так, как предполагалось, а я ничего не могу с этим поделать.
Она стояла, вытаращив широко раскрытые глаза, и, как мне показалось, наконец, увидела меня. Шатаясь, она двинулась мне навстречу с отвисшей челюстью и торчащим между оскаленными зубами языком. Только тогда я понял, что именно не так это чудовищное существо вовсе не было моей тетей. Я начал отступать, пытаясь заслониться руками и что-то неразборчиво выкрикивая.
Наконец, продолжая наступать и судорожно цепляясь за воздух в дюймах от моего лица, она оно заговорило:
Нет! раздался жуткий булькающий голос. Нет, Хестер дура! Я же тебя предупреждал
В то же мгновение я увидел перед собой не пожилую женщину, но ужасную фигуру мужчины в женском теле!
Куда более гротескное, чем любой актер-комик, существо выгнулось в жутких корчах, и взгляд его начал стекленеть прямо у меня на глазах, пока я смотрел на него, парализованный ужасом. А потом все закончилось, и оно безжизненной грудой мяса рухнуло на пол. Пурпурный язык все так же торчал между покрытыми пеной губами.
Вот и вся история но не та, которую я только что рассказал, поскольку иначе возникло бы слишком много вопросов, или, вероятнее всего, мне бы просто не поверили. В самом деле, кто бы мне поверил? Я понял это, как только все кончилось, и потому попросту избавился от разорванных бинтов и вызвал врача. Как мне сказали, тетя Хестер умерла от сердечного приступа, и, возможно, так оно и было подобное напряжение вряд ли смогла бы вынести даже она, при всех ее способностях.
Последние две недели или около того я пытался убедить себя, что врач был прав (во что я тогда был готов поверить), но я лгал самому себе. Думаю, настоящую правду я узнал, когда мои родители получили письмо из Австралии. А потом, лишь подчеркивая эту правду, пришли сны и видения или нечто иное?
Проснувшись сегодня утром, я обнаружил, что меня окружает лишенная света черная и холодная пустота, в которой я не мог даже пошевелиться, и мне стало до ужаса страшно. Это продолжалось лишь мгновение, не больше, но в это мгновение мне казалось, будто я умер или будто я живой находился в теле мертвеца!
Снова и снова мне вспоминаются слова безумного араба в изложении Иоахима Фири: «даже из могильного холода». И, в конце концов, я понимаю, что это действительно ответ на все мои вопросы.
Вот почему завтра я лечу в Австралию якобы навестить жену моего дяди, мою австралийскую тетушку. Но на самом деле меня интересует только он, сам дядя Джордж. Не знаю, что мне удастся сделать, и можно ли вообще сделать хоть что-то. Мои усилия вполне могут оказаться тщетными, и все же я должен попытаться.
Я должен попытаться, ибо теперь знаю, что снова могу оказаться, возможно, навсегда, в этом адском месте, полном черного забвения и бесчувственной тишины. В мертвом разлагающемся теле моего дяди Джорджа, уже три недели как похороненного, когда тетя Хестер поместила свой разум в его тело тело, которое она теперь пытается покинуть, используя для этого мое собственное!
Поцелуй Бугг-Шаша[17]
В 1962 году британское издательство «Сфера» выпустило антологию под названием «Новые произведения об ужасах и сверхъестественном, том 2». В нее в числе других вошел рассказ «Одержимый» Дэвида Саттона. Рассказ этот показался мне настолько подходящим для цикла о Мифе, что я получил у Дэвида разрешение на написание продолжения, которым является нижеследующий рассказ. Оба рассказа позднее (в 1978 году) появились вместе в брошюре небольшого издательства «Спектр Пресс» Джона М. Харви под названием «Ктулху-3». Насколько мне известно, позднее они были опубликованы в сборнике «Гробница Ктулху» под редакцией Роберта М. Прайса, а также в антологии Прайса «Новый круг Лавкрафта» издательства «Федоган и Бремер», вышедшей в 1995 году.
И вы дали ему уйти? недоверчиво переспросил Томас Милрайт, услышав вымученное признание Рэя Наттола.
Алан Барт, который был чуть моложе Наттола, быстро кивнул, вздрогнув от страха, несмотря на тепло лондонской квартиры.
Да, сэр, выпалил он. Но мы не специально, вы должны нас понять. Господи, этого никогда бы не случилось, если бы мы знали, что делаем, но
Боже мой, Алан, да ты чушь несешь! недовольно оборвал Барта Наттол, нервно окидывая взглядом квартиру, хотя голос его звучал вполне уверенно. Мистер Милрайт наверняка прекрасно понимает все, что мы рассказали. Вовсе незачем оправдываться.
Циничный друг Алана Барта уже успел несколько прийти в себя. Он куда легче, чем его младший товарищ, воспринимал весь ужас происшедшего после ряда событий, кульминация которых случилась три дня назад, когда оба они, пусть и невольно, действительно вызвали демона, или демоническое орудие, из безымянной бездны в мир людей.
Да, я прекрасно понимаю, что вы мне рассказали, ответил мрачный темноглазый ученый-оккультист, хотя, должен признаться, мне довольно трудно поверить, что
Что парочка любителей, возясь со странной эзотерической граммофонной записью и некими заклинаниями из старой экстравагантной книги, действительно сумела вызвать подобное существо? закончил за него Наттол.
Если коротко, то да именно так. Оккультист нисколько не сомневался. Заметьте, я вполне могу понять, каким образом вы сумели себя в этом убедить. Самогипноз основа многих так называемых случаев одержимости демонами.
Мы предвидели, что вы скажете что-то в этом роде, сказал Наттол, но мы очень легко можем доказать истинность нашего рассказа. Голос его внезапно дрогнул; он явно с трудом держал себя в руках. Однако это не слишком приятно
Это ужасно, ужасно! подскочил Барт. Его обычно землистое лицо вдруг стало намного светлее. Не заставляйте нас это доказывать, мистер Милрайт! Только не это, господи, только не это! голос его начал срываться на истерику.
Тебе незачем при этом присутствовать, Алан, пожалел его Наттол. Думаю, я смогу выдержать и сам, к тому же это продлится всего секунду. И на самом деле я буду не один, поскольку со мной будет мистер Милрайт.
Тебе незачем при этом присутствовать, Алан, пожалел его Наттол. Думаю, я смогу выдержать и сам, к тому же это продлится всего секунду. И на самом деле я буду не один, поскольку со мной будет мистер Милрайт.
Нахмурившись, Милрайт поднялся с кушетки, на которой сидел. Он не скрывал своей заинтересованности.
И в чем же заключается это ваше доказательство?
Мы просто на мгновение выключим свет, ответил Наттол, протягивая руку к выключателю на стене.
Подожди! завопил Барт, хватая товарища за руку. Подожди, прохрипел он, в ужасе вытаращив глаза, и повернулся к оккультисту. У вас в ванной есть свет?
Конечно, ответил Милрайт и снова нахмурился. Проводив Барта до двери ванной, он в замешательстве посмотрел вслед молодому человеку, который, весь дрожа, скрылся за ней. Затем послышался щелчок засова изнутри двери.
Неожиданно Милрайт понял, что начинает им верить. Два ночных посетителя, с их арсеналом карманных фонарей и неподдельным страхом темноты, на самом деле его не обманывали. Но, вероятно, все было так, как он и думал все шансы в пользу самогипноза. Им настолько хотелось, чтобы их эксперимент удался, и они настолько вогнали себя в состояние истерии с помощью музыки и эзотерических заклинаний, что действительно поверили, будто вызвали демона из преисподней.