Мама оглядела меня скептически, поджала губы, но ничего не сказала, только рукой махнула. Ну, уже хорошо, значит, осталась довольна.
Мы поехали в центр города и оказались у итальянского ресторана.
Веди себя тихо и прилично, сказала мама таким тоном, словно мне тринадцать лет и я ни разу не была в подобном заведении.
Ты еще скажи локти на стол не ставь и не чавкай, тихо буркнула я.
Надо будет скажу, заверила она, толкая дверь.
Мы вошли в фойе, и мама сразу направилась в зал уверенной походкой, словно обедала здесь каждый день.
Нас ожидают, величественно сказала она метнувшейся ей наперерез хостес.
Проходите, девушка подхватила две папки с меню и последовала за нами.
Мама точно знала, к какому столу подойти, и мы оказались перед мужчиной в светлом летнем костюме, с интересом изучавшим винную карту. Заметив маму, он встал и приветливо улыбнулся:
Добрый вечер, Надежда Павловна.
Добрый вечер, Вадим Сергеевич. Знакомьтесь, это Наталья, моя дочь.
Очень приятно, мужчина протянул мне руку. Присаживайтесь, дамы.
Мы сели, хостес развернула перед нами меню и удалилась, а Вадим Сергеевич сказал:
Я взял на себя смелость заказать вино на свой вкус, надеюсь, вы не возражаете?
Ну, что вы, очаровательно улыбнулась мама.
С каждой минутой я все меньше понимала, что происходит, и переставала узнавать свою мать. Она преобразилась, выглядела этакой завзятой посетительницей ресторанов и дамой полусвета. Официант принес бутылку, показал этикетку Вадиму Сергеевичу и наполнил бокалы.
Ну, что ж, давайте выпьем за знакомство, предложил Вадим Сергеевич. Надеюсь, Наталья, мы с вами поладим.
Я было открыла рот, чтобы поинтересоваться характером работы, но мама под столом наступила мне на ногу, и я промолчала.
Дело в том, Наташенька, что я хотел бы предложить вам не очень обременительную, но довольно интересную работу, сделав глоток, сам начал интересующую меня тему потенциальный работодатель. Вы, насколько я знаю, журналист?
Дело в том, Наташенька, что я хотел бы предложить вам не очень обременительную, но довольно интересную работу, сделав глоток, сам начал интересующую меня тему потенциальный работодатель. Вы, насколько я знаю, журналист?
По диплому, вздохнула я.
Но поработать не довелось?
Нет.
Это не имеет значения. Мне важно, что вы умеете писать, ваша мама показала мне пару ваших студенческих работ. Это как раз то, что мне нужно.
Вы имеете отношение к журналистике?
Не совсем, рассмеялся он. Я литературный агент.
Кто? изумилась я не совсем вежливо, за что снова получила ощутимый пинок в голень под столом.
Литературный агент. Я работаю с авторами, помогаю им продвинуть рукописи в издательства. Вы когда-нибудь слышали о писательнице Аглае Волошиной?
Я чуть было снова не поставила маменьку в неловкое положение глупым возгласом о том, что о Волошиной не слышал разве что глухой. Несколько десятков любовных романов, пять сериалов, снятых по ним, ну, кто ж ее не знает-то! Просто мне никак не удавалось понять, при чем здесь я.
Конечно, знаю.
Ну, тогда вы знаете, что Аглая Максимовна не дает интервью, никогда не появляется на публике и никто никогда не видел, как она выглядит.
Мне кажется, это такой пиар-ход, пожала я плечами. Недоступность и недосказанность порождают интерес.
Все верно. Но дело немного в другом. Об этом я расскажу вам чуть позже, а сейчас вкратце обрисую ситуацию. Мне нужна девушка с высшим гуманитарным образованием, способная быстро набирать текст на компьютере, неболтливая, скромная и готовая посвящать работе практически все время, он посмотрел на меня испытующе. Как думаете это о вас?
Я пожала плечами. Суть разговора была мне пока не ясна. Но мама, видимо, для себя уже все решила, и ее целью было во что бы то ни стало устроить меня на эту работу, поскольку ничего другого никто не предлагал.
Вадим Сергеевич, разумеется, это все о ней, вмешалась она. Наталья дисциплинированная, аккуратная, она все умеет, легко учится. Поверьте, вы не пожалеете.
Агент, казалось, даже не обратил внимания на ее слова, он продолжал буравить меня взглядом выцветших голубых глаз, и я чувствовала, как по спине бегут мурашки.
Так что, Наташа? Будем обговаривать детали?
Мама снова изо всех сил лягнула меня под столом, я невольно ойкнула и прикрыла рот ладонью.
Я не совсем понимаю
Я объясню. Мне нужна помощница, которой я смогу поручить Аглаю Максимовну.
В каком смысле?
Агент вздохнул:
Давайте так. Сейчас мы поужинаем, а вы пока подумайте. Я предлагаю неплохие деньги, и он назвал сумму, которая могла присниться мне только в самых дерзких снах. От вас же по большому счету требуется только не быть болтушкой и выполнять все, о чем я вас попрошу. Нет, не бойтесь, в этом не будет ничего противозаконного, предвосхитил он мой возглас. Обычная работа секретаря.
Больше он не произнес на эту тему ни слова до самого конца ужина. Я даже не чувствовала вкуса блюд, которые пробовала, не слышала, о чем беседуют мама и Вадим Сергеевич. Я лихорадочно прикидывала, что же конкретно от меня потребуется за такие огромные деньги. Когда же ужин подошел к концу, Вадим Сергеевич, убирая в портмоне кредитку, спросил:
Так что же, Наташа, вы решили что-нибудь?
Мне кажется довольно странным соглашаться, не зная условий работы
Она согласна, твердо сказала мама.
Агент снова посмотрел на меня, и мне ничего не оставалось, как кивнуть, чтобы дожить хотя бы до дома. Любой другой ответ мог стать последним в моей жизни, судя по покрасневшему лицу родительницы.
Тогда завтра утром я жду вас в своем офисе, адрес на визитке, он протянул мне карточку. В десять часов и без опозданий, хорошо?
Конечно. Я обреченно сунула визитку в сумку.
Вадим Сергеевич усадил нас в такси, настояв на том, что сам оплатит поездку, и попрощался. Я сжалась на заднем сиденье, предвкушая разговор с мамой, который непременно произойдет, едва мы окажемся наедине устраивать разборки при постороннем человеке она, конечно, не станет. Но дома отыграется по полной программе. И еще меня не оставляло чувство, что я вляпалась в какую-то историю, о чем впоследствии пожалею.
МатвейОн любил вести прием. В такие моменты у Матвея возникало чувство, что от его действий, от их правильности и четкости зависит человеческая судьба. Его опытный взгляд безошибочно определял степень поражения тканей, глубину рубца и возможные осложнения, с которыми столкнулся сидящий перед ним человек. Мажаров мысленно набрасывал план предстоящей операции, время, которое потребуется для восстановления, срок, который пациент проведет в клинике. Ему нравилось дарить надежду, он знал, что непременно справится и поможет человеку избавиться от проблем, которые неизбежно возникают при лицевых травмах.
Он любил вести прием. В такие моменты у Матвея возникало чувство, что от его действий, от их правильности и четкости зависит человеческая судьба. Его опытный взгляд безошибочно определял степень поражения тканей, глубину рубца и возможные осложнения, с которыми столкнулся сидящий перед ним человек. Мажаров мысленно набрасывал план предстоящей операции, время, которое потребуется для восстановления, срок, который пациент проведет в клинике. Ему нравилось дарить надежду, он знал, что непременно справится и поможет человеку избавиться от проблем, которые неизбежно возникают при лицевых травмах.
Сегодняшняя пациентка оказалась не из тех, кто обратился к нему после травмы. Перед ним сидела невысокая, худенькая молодая женщина, у которой не имелось выраженных дефектов.
Итак, что привело вас в нашу клинику? спросил Матвей, приготовившись слушать.
Вы должны мне помочь, заговорила она неожиданно хрипловатым голосом, так не вязавшимся с ее внешностью.
Я здесь именно для этого. Но обрисуйте проблему, потому что на первый взгляд я ничего не заметил.
Да?! нервно хохотнула она. А вы точно пластический хирург?
Матвей не отреагировал на этот выпад зачастую пациенты вели себя подобным образом, были настроены скептически и даже с недоверием. Люди, привыкшие жить с дефектом, склонны не верить врачам и не надеяться на мгновенное исцеление.
Скажите, доктор, что вы видите, когда смотрите на меня?
Вижу молодую женщину с хорошей, хоть и бледной кожей. Но это скорее от недостатка прогулок и неправильного питания.
И все?
В общем, все, подтвердил он.
И вам нравится то, что вы видите?
Давайте так. Мы не будем обсуждать мои вкусы, а попытаемся выяснить, что не устраивает конкретно вас. Я правильно понял вы хотите что-то изменить во внешности?
Все. Я хочу изменить все. Меня бесит этот нос, этот разрез глаз, эти губы, этот лоб, который в комнату раньше меня входит! Ее голос почти сорвался на крик, но женщина взяла себя в руки и продолжила: Я не могу больше жить с этой мордой, понимаете?
Понимаю, кивнул Матвей, делая пометку в черновой истории болезни о необходимости консультации у психолога и психиатра. Давайте разбираться. Ваша нынешняя внешность мешает вам жить?
Как вы догадались? зло скривилась женщина.
По вашему тону. Вы считаете, что, изменив внешность, вы измените то, что не устраивает вас в жизни?
Совершенно точно. И поверьте я не уйду отсюда, не получив того, что хочу.
Это не разговор, мы с вами не на рынке, и речь идет не о покупке нового платья. Предстоит ряд сложнейших операций, включая удаление части лобной кости раз уж вас форма лба не устраивает, хотя, поверьте, не могу понять почему. Кроме всего, это больно, это долго, вы в зеркало смотреть не сможете, потому что тут и отеки, и синяки, и сукровица на повязках
Доктор, не занимайтесь словоблудием, оборвала она. Мне рекомендовали вашу клинику как лучшую, и я на все готова, чтобы здесь остаться.
А вы приблизительно понимаете, о какой сумме идет речь?
Это не имеет никакого значения.
«Нет, все, это не ко мне, это к психиатру», решил Матвей.
Хорошо. Я вас госпитализирую. Сейчас придет медсестра и оформит бумаги, а потом отведет вас в палату. Вы как предпочитаете с соседкой или одиночную?
Одиночную.
Матвей отметил про себя, что она даже не поинтересовалась стоимостью, не спросила даже, сколько в ней цифр. Это было странно, однако женщина вообще производила впечатление человека неуравновешенного. Он решил, что не станет больше вступать с ней в полемику, а предоставит право заниматься этим сперва психологу Евгению Михайловичу, а затем, если будет необходимость а она будет, если пациентка продолжит настаивать на операции, психиатру.