Как и Санкструм.
Черт! сказала Амара, потянув носом. Я с утра не ела Поделишься со мной, милый господин? Я не могу говорить о делах, пока не поем, в голове мутится.
Я молча придвинул к ней горшок с гуляшом, отрезал кусок хлеба и положил рядом прямо на стол. Поухаживать за дамой это пока еще не харрасмент, верно? Крахмальных салфеток и серебряных приборов не имеем, хрусталя тоже, используем что под рукой и не ищем другое. Амара молча и быстро принялась за еду.
Я отхватил от краюхи широкий ломоть. Закусим всухомятку. Остальной хлеб прихвачу с собой.
Приблизился слуга, тот самый, что встретил во дворе, и сообщил, что лошади накормлены; распрягать ли их и отводить ли под навес?
Нет, я скоро трогаюсь в путь.
Слуга, однако, не уходил. Амара хмыкнула, затем, отложив ложку, основательно порылась в складках своего плаща, извлекла что-то незаметное в красноватом полумраке и щелчком отправила в сноровисто подставленную ладонь слуги.
Монета как же я не сообразил: поухаживать за лошадьми это все равно что протереть стекла машины; услуга требует чаевых!
Слуга исчез. Амара взглянула на меня поверх дымящейся ложки:
Мне кажется, милый господин и я даже уверена, что ты нездешний, ты не из Санкструма.
Ошибки, ошибки Как же легко, не зная обычаев, спалиться на мелочах.
Верно тебе кажется. Поешь, и мы отправимся в путь.
Я еще не решила, нужен ли ты мне. Но я очень обязана Белеку, милый господин. Он сказал я получу за работу десять золотых крон.
Какое совпадение. Ровно десять золотых я нашел у покойника. Белек-то оказался не так прост. Сплел паутинку Не доверял он своим карбонариям, что ли? Или доверял но проверял и, как водится у умных людей, подготовил запасной аэродром такой, какой было в его силах подготовить.
Да, эту сумму я готов заплатить.
И ты нездешний.
Я нездешний.
И тебя зовут
Зови меня Аран.
Черт!
Это настоящее мое имя.
Она засмеялась чистым звонким смехом, закрывая при этом рот пальцами.
Ладно.
Она не поверила, хотя мои слова были правдой ровно на пятьдесят процентов.
И ты покажешь мне Санкструм и расскажешь об обычаях Санкструма, если я попрошу.
Это будет очень просто, милый господин. Куда проще, чем добраться до Норатора в срок.
Угу. Следует понимать, что в стране неспокойно, а значит, на дорогах небезопасно. Но это я уже понял, и к этому я готов. Мне нужно увидеть, понять, ощутить плоть страны, прочувствовать на своей шкуре, с чем придется работать. Не слушать доклады, сидя в теплом кресле архканцлера, а самому понять, как обстоят дела. Частично я уже понял, спасибо информации Белека и монахам с их «чудом». Но лишь частично. Ты поможешь мне увидеть остальное, Амара. И когда я стану архканцлером, за мной не заржавеет. В смысле благодарность от меня будет, и не только устная.
В трактир шумно ввалились несколько человек. Я рефлекторно схватился за шпагу, но пришли не по мою душу. Пятеро в грубой одежде, длинных полотняных плащах и шляпах с широкими полями, судя по приветственным возгласам, адресованным трактирщику, были завсегдатаями, рабочим людом. Они заняли стол неподалеку от нас, громогласно требуя пива и обильной закуски. Кто-то пошутил о том, что на дождь у него ломает суставы, другой ответил, что его геморрой снова кровавит, будто из задницы льется молодое вино. Местные остроты были тяжеловаты.
Две недели пути по местам, лишенным бытовых и прочих удобств Тут не только геморрой заработаешь и больные суставы Когда я драпал из комнаты, где случилось мое вселение, я не зацикливался на бытовых мелочах. Страх подгонял меня. И самоуверенность играла. А теперь, получив передышку, я мог подумать спокойно, и постепенно картина трудностей грядущего пути вставала перед глазами
Когда мы читаем книги о разнообразных исторических приключениях, бытовые и всякие прочие мелочи долгого путешествия мало интересуют автора. Герои садятся на коней и скачут, скачут Неделю скачут, месяц скачут. Или идут себе и идут неделю идут, месяц идут. И все время бодрые, живчики. В реальности все немножко иначе: нужно есть, пить, мыться, бегать в кусты и отдыхать много отдыхать, чтобы восстанавливать силы. И лично мне интересно прибыть в Норатор без сопутствующих болезней вроде геморроя, стертых ног или острого бронхита, который может случиться, если промерзнешь под дождем, без насекомых в одежде, без пищевых отравлений, с чисто выбритым подбородком, ну и так далее.
Да-да, мужик ненавижу это слово, ведь мужик, по старым понятиям, по сути раб, крепостной так вот, мужик должен терпеть, молчать и терпеть снова, особенно перед женщиной, только тогда он называется мужиком. По нашему культурному коду полагается так. Только я не мужик, а мужчина, и у меня другой культурный код, свой собственный. И он говорит: если твое терпение ведет тебя к болезни плюнь на него и постарайся болезни избежать или, по крайней мере, минимизируй потери.
Помню одну даму, которая хвасталась своим парнем, что он истинный мужик, с грыжей позвоночного диска (а это больно, очень больно), таскал по базару ее тяжеленные сумки. А она указывала ему, что купить во-он захвати мне еще, пожалуйста, арбуз, да побольше, а он молча тащил и терпел, скрипя больной поясницей, вот это мужик! Я бы в этом случае послал ее далеко и надолго. Но обстоятельства не пошлешь к ним можно только приноровиться. И пока, по воле обстоятельств и моей собственной оборотистости, у меня есть шарабан с навесом от дождя, и это уже хорошо. Потом, может быть, удастся раздобыть что-то более серьезное например, дорожный рыдван типа того, что я видел на Сером тракте, и добраться до Норатора с известными удобствами.
Амара Тани со вздохом отодвинула гуляш.
Я поела, теперь твоя очередь. Там осталась половинка.
Ох Они еще и моются в одной воде небось, как японцы. «Я помылся теперь ты мойся».
Я не голоден, доешь.
Она вновь взялась за ложку:
Твое дело.
Компания работяг, заполучив пиво, разглагольствовала о событиях в Пятигорье. Я услышал вдруг, что: «а еще приехали какие-то, на конях хороших, много, ищут кого-то» и понял, что время мое истекло; встал и сграбастал шпагу, затем отложил, чтобы порыться в кошельке и заплатить за ужин.
Амара Тани тоже не пропустила слова работяг мимо ушей. Она заработала ложкой втрое быстрее, как заправский солдат, подняв другую руку с вытянутым указательным пальцем. Я понял она простит подождать, пока доест. Она прожевала последнюю порцию, проглотила, запила вином и взглянула на меня. В ее ресницах путались багровые отсветы очага.
Я решила, милый господин. Ты мне нужен. Как тебя зовут по правде?
Аран. Аран Торнхелл.
Тогда, Аран Торнхелл, собирайся как можно быстрей.
Я уже готов. Собирайся ты.
Это будет очень быстро. Я принесу свои вещи.
Она улыбнулась вдруг широко, и я увидел то, что еще не видел, у нее отсутствовали верхние передние зубы.
Амара собралась в путь очень быстро: не прошло и пяти минут, как она вышла в общий зал с полотняным мешком за спиной и шляпой на голове. А еще я услышал сквозь запахи дыма и кухни, что моя проводница, побывав в своей комнате, успела обзавестись легчайшим цветочным ароматом. Надеюсь, она душилась не для меня.
В Нораторе отдашь мне еще три золотые кроны, милый господин, столько я задолжала хозяину, пока ждала тут тебя. Отдашь, а? И она вновь широко мне улыбнулась, однако я заметил, что улыбаются только губы глаза хранили настороженное выражение. Я заплатила ему из последних своих запасов и теперь совершенно пуста. Теперь ты мой кошелек.
Она прошла вперед, и я увидел, что к мешку приторочено свернутое шерстяное одеяло и объемистая, обтянутая потрескавшейся кожей фляга.
Я купила еще еды за твой счет, на первое время хватит. Пошли взглянем на твоих лошадок, только сначала рассчитайся с хозяином. Так, говоришь, в Норатор за две недели?.. Черт, ты все-таки смешной увалень!
Она была мне по плечо значительный рост для местных женщин, если сравнивать с низкорослыми служанками трактира. Я же вымахал будь здоров, и на увальня совсем не походил. По местным меркам я очень высок, выше большинства ну, как олигарх Прохоров. Такой себе Прохоров-без-денег. И, судя по тому, как обстоят дела в государстве, я, даже если стану архканцлером, все равно буду Прохоровым-без-денег, если не удастся решить проблему долгов. Но на этот счет кое-какие мысли у меня уже появились.
Глава 13
Поездка по ночному весеннему лесу под дождем, рядом с женщиной, лицо которой обезображено оспой, а передние зубы отсутствуют, то еще удовольствие. Во-первых, я клевал носом, во-вторых, замерз как цуцик. Навес, в который я упирался затылком, и моя шляпа кое-как защищали от дождя, но руки, сжимавшие вожжи, все равно были мокрые. Лошадям, я уверен, тоже не особенно нравилось. Весенняя ночная свежесть, сдобренная бесконечной моросью, пролезла во все части тела; примерно через час пути у меня возникло ощущение, что я сунул за пазуху пару килограммов льда. Я поднял ворот куртки, натянул шляпу как можно глубже, дышал на пальцы, кое-как прикрытые перчатками-митенками и все равно зуб на зуб не попадал. И меня бесило, что женщина рядом со мной и вполовину не испытывает таких же трудностей, а я слабак, дрожу, и она это видит. И трижды я проклял самонадеянное желание путешествовать по Санкструму в одиночку.
А еще и это в-третьих Амара Тани доставала меня вопросами.
Легкий туман стелился по обочинам, тускло блестели камни Серого тракта. Если бы не луна, светящая сквозь завесу туч, ехали бы мы в кромешной темноте. Так, в общем, изредка и случалось, когда особенно плотная туча прикрывала волчье солнце. Мы ехали по лесной галерее, высокой, торжественной и совершенно неприветливой к чужакам.
Моя проводница спокойно восседала на козлах. Первое время я вертел головой, рассматривал мокро лоснящиеся стволы деревьев, густые кустарники, слушал, как шелестит ветер в кронах, и думал, не занесло ли меня, случаем, в мир, где за каждым кустом прячутся монстры, как в «Ведьмаке». Но все было тихо. Я постепенно склонялся к мысли, что мир, в котором оказался, конечно, богат монстрами, однако большая часть этих монстров люди.
Они тебя ищут, начала Амара разговор, произнеся это как утверждение и выдохнув облачко пара.
Я ответил, что да, ищут.
Ты должен им денег?
Я ответил, что нет, ищут бесплатно, от широты душевной.
Значит, ты кого-то прирезал?
Я покачал головой.
Дай угадаю ты убил кого-то на честной дуэли?
Я ответил, что нет, я не при делах и вообще невинная душа. Ну, почти невинная про нечестный отъем повозки у монахов я, конечно, не сказал. Ну и еще, конечно, стоило бы добавить, что настоящий Аран Торнхелл был исторгнут из тела и душа его исчезла и тому виной был я.
Поимел и бросил девчонку? Она понесла, тебя принуждали жениться, а ты сбежал?