За его спиной находилось стекло в овальной раме с меня ростом.
Через него на меня взглянул человек с недобрым взглядом. С очень недобрым. Был он похож одновременно на Ивана Грозного в молодости, и на Ведьмака, как его изображают в игре. Орлиный нос, резкие складки у тонкогубого рта, который давно разучился улыбаться. Высокий лоб без морщин. Светлые волосы длинными космами (по местной моде, очевидно) обрамляют впалые щеки и спускаются до ключиц.
Какая отвратительная рожа. Лет сорок ее владельцу. Ну да, сорок, а может, чуть меньше.
Человек был сухощав, но не слишком худ, кость плотная, достаточно тяжелая. А еще абсолютно наг. Ну, если исключить простыню, которую прижимал к чреслам. С грудью, густо поросшей светлыми «бараньими» кудряшками.
Не сразу, но я понял, что смотрю на свое отражение в напольном зеркале.
Только вот загвоздка из зеркала на меня взирал чужой человек.
Белек сказал сухо и без всякого торжества:
Теперь он это ты. Навсегда.
Глава 2
Я разрешил себе ужаснуться только частичкой разума. Дело в том, что я умею быстро адаптироваться к обстоятельствам практически любой сложности и так же быстро принимаю решения. Иначе не смог бы продержаться на своей работе больше десяти лет. Я умею говорить и договариваться со всеми. Даже с инопланетянами, если понадобится. А еще у меня талант резать по живому без жалости и наркоза, после чего реанимировать пациента разрядом дефибриллятора, похлопать по щеке и отправить восвояси, указав верное направление ласковым пинком. Это суть моей профессии.
Сейчас я велел себе не выскакивать за дверь, дергая тяжелую ручку из позеленевшего металла, не кричать, не бить тщедушного старика в торец, не хватать его за шиворот с воплем: «Что здесь происходит?»
Нет, пока никаких радикальных шагов.
Я спокойно решил осмотреться, приняв слова деда за рабочую версию. Я в новом теле? Ладно. По крайней мере, тип, в которого поместили мою душу, выглядит не совсем пропащим. Даже если новые обстоятельства галлюцинация, я буду следовать логике этой галлюцинации. И так же логично и без страха приму явление людей в белых халатах.
Если они появятся.
Но что-то подсказывало: не появятся.
Новое тело.
Новая жизнь.
Новый мир.
Вот данность.
Я вдохнул полной грудью. Воздух был наполнен целой гаммой странных ароматов. Я вдохнул и принял этот мир. Принял сразу, целиком и полностью.
После чего начал осмотр.
В изножье кровати груда одежды, набросана хаотично, так обычно бросают люди после пьянки или когда стремятся поскорей освободиться от оков цивилизации в порыве страсти. Что-то подсказало тут была женщина. Женщина всегда лучшая наживка, чтобы поймать мужчину.
Да, точно: убегая, она забыла узкий, шитый серебром поясок к платью. Вон блестит под кроватью. Вряд ли это деталь одежды самого Торнхелла.
Итак, меня ну или бывшего носителя моего нового тела завлекли сюда женскими чарами, затем опоили вином с каким-то снотворным. После чего вот этот туберкулезно кашляющий Белек устроил душе герцога Арана Торнхелла экстерминатус. Надо чуть позже спросить, каким образом.
Так Так-так У кровати с другой стороны на замшевых сапогах лежит шпага в кожаных облупленных ножнах. Оружие Торнхелла. Осмелюсь предположить: меня занесло в Средневековье. Плохо это. В Средневековье были скверные зубные врачи. Ну а сам Торнхелл, если судить по шпаге, звезд с неба не хватает. Перебивается с хлеба на квас, как достопамятный капитан Алатристе. Из всего богатства только честь и та штука, что в штанах.
Интересно, могу ли я вспомнить что-либо о прошлом бытие Торнхелла? Нет, ничего не вспоминается. Я помню себя, Андрюху Вершинина, помню родину, работу, помню Надю, помню Таню и Алену всех бывших и нынешних. Помню другана Макса, с которым мы на пару устраивали стритрейсинг по ночным улицам. Обычные воспоминания о прошлой жизни.
О той жизни, которой больше не будет. О той жизни, которой я был доволен! Меня выдернули из нее без разрешения и спроса. Как выдергивают из грядки созревший овощ.
Белек молчал, кашлял давал мне время опомниться, осмотреться. Зыркал, правда, исподлобья не слишком дружелюбно, и этот его взгляд мне категорически не нравился. Не хлебом с солью меня встречали, отнюдь.
А я морщился в висках стреляло. Тошнить, правда, стало намного меньше, и головокружение как будто почти улеглось.
Быстро же я восстанавливаюсь.
Дощатый скрипучий пол. Кровать заключена в полукольцо из кое-как накорябанных на этом полу знаков. Они напоминают зловещих паучат. Каждый, кто играл в какую-нибудь фэнтези-РПГ типа «Дьябло», легко отнесет эти знаки к разряду каббалистических. Оккультные символы, стало быть. Ну а Белек, следуя логике, маг, ведун, чародей и все такое прочее. Значит, и мир, в который меня угораздило наполнен магией.
Повезло мне, однако. Прямо не знаю, как радоваться. Я еще потоптался на холодном полу, затем плюнул на стыд и, отбросив покрывало, как следует осмотрел тело Арана Торнхелла.
Честно говоря, могло быть и хуже. Герцог, несомненно, следил за собой достаточно хорошо. Выглядел он поджарым, как волк. Кожа, кости, сухие мышцы. Тонкие длинные пальцы и сильные запястья фехтовальщика, и при этом весьма развитые плечи. Физиономия, конечно, доверия не внушает, особенно эти глаза сексуального маньяка, но могло быть куда хуже. На лице целый набор шрамов. Это я знаю, это я читал: все профессиональные фехтовальщики разгуливают с такими шрамами. На торсе тоже парочка следов давних ран. Бурная жизнь у меня была ну, не у меня, у бывшего владельца тела.
Плюнув на головокружение, я подпрыгнул, присел, встал и воздел руки над головой. Суставы не хрустят и не отзываются болью. Отлично. Еще десяток приседаний. Никакой аритмии. Сердце отлично справляется с нагрузкой. Ну, Торнхелл хоть и пьет, но не алкаш, по крайней мере. Это внушает оптимизм.
Зрение, кажется, стопроцентное, и это замечательно.
Ногти обкусаны, на большом пальце ранка от заусенца. Живот плоский. Взгляд дерзкий. Ну, повезло так повезло.
Старик, живые мощи, нетерпеливо закашлялся в платок. Запавшие, по-распутински пронзительные глаза взглянули на меня нетерпеливо мол, ну что, насмотрелся? Восковую кожу лица заливала бледность. Покачиваясь, он отошел к двери, где находилось кресло с высокой спинкой, и уселся, откинув голову, облегченно прикрыв глаза.
Я прошлепал к окну, посмотрелся в мутные стекла и, открыв створку до конца, обнаружил, что из распахнутого окна соседнего дома на меня без особого интереса взирает женщина. Дом был бревенчатый, трехэтажный, женщина пожилая и седовласая. Вид голого мужчины не вызвал у нее ничего, кроме чуть заметного пожатия плечами. Привыкли тут к такому, очевидно.
Я захлопнул окно и начал одеваться. Легкая тошнота не отпускала. Виски, правда, почти перестало ломить. Подштанники алого цвета с завязками, надо же Заштопанные рейтузы. Рубаха нижняя, серая, рубаха верхняя, опять же алая. Тело действовало само, рефлексы и кое-какие непрямые воспоминания господина Арана Торнхелла остались при мне. Интересно, а шпагой я смогу управляться с прежней ловкостью? На скрипке не умею, ладно, так и быть, но ведь шпага оружие самого Торнхелла. Значит?..
Я медленно извлек из ножен иссиня-стальной клинок. Повертел увесистую железяку, сделал несколько выпадов, впрочем, осторожно, чтобы не зацепить потолок и мебель. Поиграл острием в воздухе. Кажется Кажется, кое-что я умею. И не железяка это уже осиное жало. Пчела, раз укусив, оставляет жало в ране противника и умирает, а оса Вот этой самой осой я вдруг себя ощутил.
Впрочем, как оказалось затем, ощущение было ложным.
Ладно, хватит пока баловаться. Я аккуратно сунул осиное жало обратно, чай, не Бильбо, да и пауков с гоблинами поблизости не наблюдается.
Где я?
Белек разлепил набрякшие веки и кашлянул.
На окраине Санкструма.
Санкструм это страна?
Империя Санкструм, величайшая в мире!
Так А я на ее окраине. Есть у окраины имя?
Провинция Гарь. Город именуется Выселки. Соседствует с городом Седло. Вокруг них села Малые Вошки, Северные Чухи, Красная Гарь, Большие Вошки, Северные Малые Чухи, Зеленая Агара, Рыбьи Потроха Он сделал передышку, а я в это время подумал, что названия тут не слишком отличаются от названий деревень в моих родных краях.
Но перечисление это мало что скажет тебе. Позднее ты получишь карту Санкструма и сопредельных земель. Тебе нужна она будет. Вижу я ты уже готов меня выслушать?
В поясной кожаной сумке герцога отыскался кошелек бархатный, потертый. Там жидко звякало. Бумажные деньги здесь, очевидно, не в ходу, как и многое, многое другое. А у самого Торнхелла не в ходу золото, пожалуй, только медь и серебрушки. Нищеброд как он есть.
Я проверил кошелек так и оказалось. Среди позеленевшей меди блеснули две серебряные монетки. Небогато.
Я встал и пристегнул сумку к вытертому, будто его в голодный год зубами терзали, поясу, подобрал шпагу и бросил на кровать.
Я готов задавать вопросы, Белек. И хочу получить ответы. Потом я решу, что делать. С тобой, с собой и с Санкструмом.
Глава 3
Белек всплеснул руками, задрал подбородок, метнул сверкающую молнию из глаз. Он был удивлен привык, что слушают его в благоговейном молчании.
Но не на того напал.
Марионеткой я не буду, и перчаточной куклой, которой управляют через задницу, тем более.
Я понимаю так, меня призвали сюда с определенной целью?
Белек кивнул, удостоив меня взгляда исподлобья. Он рассердился, считал, видимо, что я буду более покладист, начну внимать его речам в благоговенье, а может, еще и кланяться стану.
Ты истинно разумеешь он сделал паузу, Андрей. И более я не назову тебя твоим истинным именем. Ты Аран Торнхелл. И будешь им, коли захочешь жить в Санкструме достойно и богато.
О как.
Я прошелся по комнате, время от времени зыркая на Белека.
Кто же не хочет жить достойно и богато? Но, конечно, для этого придется постараться, верно смекаю?
Он кивнул.
Работа тебе предстоит трудная. Да и времена сейчас лихие.
А когда и где они были легкие? Я чуть не прибавил: «папаша». И хорошо что не прибавил, на «папашу» этот седовласый Саруман мог бы серьезно обидеться. Человек же он был, мягко говоря, непростой, и вызывать в нем чрезмерную враждебность, не вызнав все расклады, пока не стоило.
Белек нахохлился, покашлял в платок и сказал:
В случае удачи, Торнхелл, богатство и слава станут твоими постоянными спутниками!
В случае удачи? Хм Ну, постепенно перейдем и к подводным камням, узнаем, какие препятствия растут у меня на пути. Но что-то не нравится мне твой голос, Белек, не нравится. Ты от меня скрываешь какую-то тайну, которую и под пытками не захочешь открыть.
Золото, женщины, изысканнейшие вина никогда не иссякнут!