Почему ты здесь, Гаэтано? За что? воскликнула Лиза.
Он покачал головою:
Я не Гаэтано. Имя мое Мечислав Вовк, медленно проговорил он разбитыми в кровь губами.
Лиза остолбенела, услышав мягкий малороссийский выговор от человека, который клялся, что не помнит ни родовы своей, ни единого слова родимой речи.
Так ты лгал? Ты вовсе не забыл?..
Нет, синьора, склонил голову Гаэтано. Не забыл. И лгал вам не по своей воле, а по принуждению. Я выполнял приказ ордена.
Однако не слишком ретиво, вмешался мессир также по-русски. Только благодаря вмешательству сего отступника вам удалось уйти живыми из «Серебряного венца». По его вине погибли наши люди, наши верные слуги. Его ждала смерть, но он втерся в доверие к вам, вступил в вашу свиту и сумел убедить нас в том, что загладит свою вину и принесет нам больше пользы живой, чем мертвый. Вместо этого ему удалось дважды уберечь вас и ваших близких от смерти. Вы этого даже не заметили; пострадали только наши наемные убийцы; и мы не могли терпеть долее столь откровенного предательства. Сегодня он был похищен с виллы и только под пытками наконец принес пользу: сообщил, как вы будете одеты сегодня и как можно отличить вас от вашей компаньонки.
Вот как, прошептала Лиза. Стало быть, это ты И мне не привиделось там, в этой проклятой остерии, когда хозяин пытался упредить тебя: мол, питье отравлено. И убил ты его оттого лишь, что он мог тебя выдать?
Гаэтано молчал. Лиза смотрела на его повинную голову и ощущала, к своему изумлению, как мало-помалу гнев ее иссякает. Ежели благодаря Гаэтано они с Августою оставались живы, то не проклинать надобно им кучера, а благодарить за отвагу!
Она робко протянула руку и чуть коснулась его взлохмаченных волос.
Скажи Она замялась, не зная, как лучше назвать его. Скажи, почему ты делал это?
Она ждала чего угодно: раскаяния в вероотступничестве и забвении родины, признаний в вечной преданности или, может быть, в алчности и корыстных замыслах чего угодно, только не тех слов, которые слетели с его запекшихся уст:
Вы это все, что осталось у меня в память о Дарине!
Все поплыло перед глазами Лизы, но вот из этой мути выплыло красивое, залитое слезами лицо Чечек, ее тоскливый взор, вспомнились ее последние, предсмертные признания, и непослушными губами Лиза проговорила:
Милостивый боже! Так это ты, Славко?!
О, какой огонь полыхнул в угасших было очах, каким счастьем исполнился голос!
Она говорила обо мне? Она не забыла меня?!
Он плакал, не стыдясь слез; и сердце Лизы сжалось от боли, ибо то, что она говорила, слышать ему было тяжело и горько:
Мудрено забыть после того, что ты с нею сделал
Выражение счастья исчезло с лица, он покорно кивнул:
Каюсь. Грешен! Перед нею и отцом ее грешен. Дарину предал я на поругание и гибель, отца ее на мучительную смерть обрек. Верен был в ту пору ордену беззаветно, и не было для меня ничего святее. Уповал всею душою, что лишь орден освободит родимую Украйну от гнета России. За это все готов был отдать. Все самое дорогое и жизнь свою!
Ты-то жив, не сдержалась, чтобы не съязвить, Лиза. Ты жив, а они в могиле!
Жив! кивнул Славко. Пока
Сердце у Лизы сжалось, когда она осознала, что обрушилась на обреченного, и снова вспомнила, скольким они с Августою ему обязаны.
Как же ты наконец осмелился супротив них пойти? Она кивнула куда-то в сторону, словно оттуда, из мрака, глядели сонмы немигающих, беспощадных глаз приверженцев этого неведомого ордена.
Дарина прошептал он чуть слышно.
Ничего более не было сказано, но вся глубина мучительного раскаяния этой преступной души враз открылась пред ней, и теперь ею владела только щемящая жалость. Тот подавленный стон за стеною из комнаты в остерии при упоминании Дарины его издал Славко, вдруг узнавший о смерти своей возлюбленной от женщин, которых должен был убить в следующий миг; и рука его дрогнула. А история Чекины тоже напомнила ему судьбу Дарины, вот почему он был тогда столь бледен, так страдал. Эта поруганная, преданная любовь, отомстившая в конце концов предателю его же руками, внезапно показалась Лизе сходною с тем пламенем, кое сжигало ее сердце, не давая пощады. Что бы ни делала она, в чьи бы объятия ни бросалась, где бы ни искала забвения все тщетно. Ей никогда не забыть Алексея, никогда не изжить мучительной страсти к нему, смертельной своей любви, а потому никто не мог понять Славко так, как она.
Ничего более не было сказано, но вся глубина мучительного раскаяния этой преступной души враз открылась пред ней, и теперь ею владела только щемящая жалость. Тот подавленный стон за стеною из комнаты в остерии при упоминании Дарины его издал Славко, вдруг узнавший о смерти своей возлюбленной от женщин, которых должен был убить в следующий миг; и рука его дрогнула. А история Чекины тоже напомнила ему судьбу Дарины, вот почему он был тогда столь бледен, так страдал. Эта поруганная, преданная любовь, отомстившая в конце концов предателю его же руками, внезапно показалась Лизе сходною с тем пламенем, кое сжигало ее сердце, не давая пощады. Что бы ни делала она, в чьи бы объятия ни бросалась, где бы ни искала забвения все тщетно. Ей никогда не забыть Алексея, никогда не изжить мучительной страсти к нему, смертельной своей любви, а потому никто не мог понять Славко так, как она.
Она торопливо отерла лицо и хрипло промолвила:
Я прощаю тебя. И верю, что Дарина оттуда, с небес, сейчас смотрит на нас и тоже прощает тебя.
Благослови вас Бог, сударыня, отозвался Славко. Теперь смерть мне не страшна. Умру счастливым, ибо скоро увижу ее
Только теперь Лиза вспомнила, где они находятся.
Мессир! вскричала она. Пощадите его! Вспомните, ведь он пожертвовал в угоду ордену своей возлюбленной, предал ее страшным мучениям и гибели наконец! И потом его следует поблагодарить за то, что мы остались живы. Ведь вы сами недавно признали, что напрасно пытались погубить нас!
Вы имеете весьма слабое представление о дисциплине и о необходимости неуклонного исполнения приказаний, ваше высочество, перебил укоряющий голос из темноты. В ваших же интересах как можно скорее изменить свои позиции, ибо рано или поздно они приведут вас к гибели Что же до сего ослушника, то его время и терпение ордена истекли!
Изумление вспыхнуло в серых глазах Славко при словах «ваше высочество», обращенных к Лизе. Тут же он улыбнулся и покачал головою, давая понять, что не выдаст ее, хотя бы этим, пожалуй, мог купить себе если не окончательное помилование, то отсрочку казни.
Я много грешил, ваше высочество, промолвил он с мягкою улыбкою в голосе, в ответ на которую Лиза не смогла не улыбнуться, хотя сердце ее сжималось от ужаса, но я многое понял. Здесь, на чужбине, да и вообще перед лицом общей опасности, имеет смысл лишь одно: русские или украинцы все мы братья по роду и Богу, все мы славяне, и только вместе мы
Он не договорил. Араторн, вынырнувший из тьмы, нанес ему ужасный удар шпагою в живот.
Славко вскочил; издавая отчаянные крики, он попытался бежать, но силы ему изменили: рухнул на пол и пополз, как затравленное животное.
Стражники кинулись вперед с обнаженными шпагами. Удары сыпались на жертву; долго никому не удавалось нанести последний, смертельный, удар.
Все вокруг, куда хватало глаз, было залито кровью. Но вот Лиза, оцепеневшая, с широко раскрытыми глазами, услышала короткий, резкий вопль; убийцы враз отошли от беспомощно простертого тела: Славко испустил дух.
Ноги у нее подогнулись, она сползла спиной по мрамору колонны и поникла на полу.
Лиза не знала, сколько времени пробыла в обмороке, но очнулась, когда чьи-то грубые руки начали бесцеремонно поднимать ее. Голова кружилась, тошнило, попыталась высвободиться и стать самостоятельно. Для этого снова пришлось опереться на ледяной столб колонны. Это прикосновение пробрало до костей, зато вернуло некоторую бодрость и ясность мыслей.
Открыв глаза, с опаскою огляделась и увидела, что мертвого тела уже нет, почти все факелы погашены, и тьма скрыла кровавые следы. Пленницу пока не увели: она стояла неподалеку, молитвенно сложив руки; и хотя шепот ее достигал слуха Лизы, ни слова нельзя было разобрать.
Если не послушанием, то приказанием ведут того, кто хочет идти; того, кто не хочет, тащат, говорил Гораций, раздался спокойный голос мессира. Это зрелище не преследовало никакой иной цели, кроме как показать вам, что шутки с нами плохи и мщение ордена неизбежно настигает отступника. Однако вам надо приучать себя к подобным зрелищам, если вы хотите управлять Россией! Колесование, четвертование, усекновение головы, дыба, кол, кнут, отрезание языка это ведь излюбленные развлечения ваших царственных предков в отношении тех, кто проявлял неповиновение!
В его словах звучало плохо скрытое презрение. Впрочем, мессир тотчас смягчился:
Я не стану усугублять вашей подавленности зрелищем еще одной казни, хотя особа, кою вы видите здесь, тоже принадлежит к числу ваших приближенных и приговорена к смерти за ту же нерадивость и неисполнительность, которые сгубили нашего малороссийского приятеля
Он не договорил. Пленница истошно закричала из-под своего мешка, и голос ее был так пронзителен, что каждое слово стало отчетливо слышно:
Мессир! Во имя Господа! Выслушайте меня!
Как вы понимаете, продолжал мессир, словно эти предсмертные вопли были не более чем жужжание мухи, не в ваших интересах вести с нами двойную игру, ваше высочество!
Мессир! вновь закричала пленница. Выслушайте меня! Агнец Божий, искупающий прегрешения мира, даруй им вечный покой!
Очевидно, эти латинские слова были чем-то вроде всевластного пароля, ибо они нашли путь к сердцу мессира, и он соизволил обратиться к пленнице:
Слушаю тебя. Говори, но не надейся, что слезами удастся купить себе жизнь.
Умоляю, откройте мне глаза! воззвала женщина. Вы в опасности, мессир! Вас обманули! Это не она!
Ну вот. Рано или поздно это должно было случиться Лизу бросило в жар, потом ею вдруг овладело странное, леденящее спокойствие, как всегда в первую минуту опасности. Она едва расслышала приказание мессира и тяжелые шаги Араторна. Словно сквозь мутную воду, видела, как он снял с головы пленницы мешок. И уже не удивилась, узнав Чекину
Ее красивое лицо было избито так, что впору вновь обращаться к рисовальщику женщин. Сверкая безумными глазами, она метнулась к Лизе, вцепилась связанными руками в капюшон черного плаща, в тени которого Лиза до сей поры скрывала голову и лицо, и сорвала его с новым криком: