Папа, хватит. Мне двадцать один. Я прекрасно понимаю, что мужчина с четырьмя руками в два раза лучше как любовник. Кроме того, у него
Замолчи! Не желаю этого слышать! в ужасе закричал он.
Я отправлю тебе видеосъемку нашего медового месяца, пригрозила она, цветную.
У меня начинается депрессивная фаза, простонал папа, закрывая глаза, у тебя психическое расстройство! Это очевидное извращение! Но я тебя прощу, если ты немедленно вернешься домой.
А ты знал, что поинтересовалась она и выложила ему еще несколько подробностей, от которых он чуть не взбесился.
Почему бы тебе не выйти замуж за игуану? завопил он. Я найду на тебя управу!
Ага. И она оборвала связь.
Папочка, сказала мама, ты предвзят.
Милая моя, отозвался он, попеременно то дрожа, то вскипая, я многие годы был членом общества за продвижение меньшинств. Я возражал против вивисекции над ирландскими сеттерами и доберман-пинчерами, я читал лекции в институте имени Букера Т. Вашингтона и помогал монгольским ламам, когда они оказались под угрозой. Я мирился с южными демократами и восточными республиканцами. Вот мое профсоюзное удостоверение и квитанция, подтверждающая отправку денег голодным рабочим Нирапута. Но когда моя дочь, мое милое нежное дитя выходит замуж за зеленого человека с четырьмя руками и розовыми глазами, мне остается только завернуться в мокрую простыню, связать себе руки за спиной, заклеить рот, чтобы не орать, и залезть в клетку! Четыре руки! Когда я с ним встретился, у нас час ушел, чтобы поздороваться!
Пристрели сукиного сына, предложил дедушка, любовно дыша табаком на старый пистолет, и прищурил мутный глаз, словно бы целясь.
Нам нужно объединиться, сказала бабушка, у меня был роман с мужчиной с Урана. Но он был, конечно, не зеленый. Он был ярко-фиолетовый и очень красивый, особенно на желтом фоне. У него было всего три руки, но мое увлечение прошло, когда я поняла, что девушка, отправившаяся кататься ночью с трехруким мужчиной, совершенно беззащитна. Ну, две руки я остановила, но третьей была предоставлена полная свобода движений. Когда я вернулась домой, с меня можно было хоть отпечатки пальцев снимать! А потом
Заткнись, женщина! прикрикнул дедушка. У нас тут настоящая проблема.
Я как-то была влюблена в мужчину с Меркурия, задумчиво сказала мама, там очень тепло, и поэтому он все время как будто дымился. Это было лестно, но потом он объяснил, что это его естественное поведение, никак не связанное со мной. Он был вишневый. И вообще походил на кусок раскаленной стали, вынутый из горна. Но потом, Генри, я познакомилась с тобой и забыла про него.
Короче, напряженно сказал папа, если бы нашли ей парня с Земли здоровяка, похожего на бронтозавра с огромным в общем, даже без мозгов.
Наверное, дело в руках, подумала вслух бабушка.
Что?
Что, если Марло больше всего нравятся руки? Тогда нужно только приделать к земному парню еще две руки и
Что ты несешь? фыркнул дедушка.
Я серьезно. Сейчас все умеют делать. Если мы найдем человека, которому нужны лишние руки, мы
Папа щелкнул пальцами:
А идея недурна. Надо подумать. Пошли.
И они вылетели из дома.
Если он останется на Земле
Зеленые руки отвалятся.
Я уверена, говорит Марло.
Ты где, Марло?
На Венере.
И с кем?
С венерианцем. Он очень милый.
А какого он цвета?
Ярко-синего, пожалуй. И у него красивые жабры. Фуша, скажи что-нибудь.
В телевизоре раздался булькающий шум.
Нет! закричал папа.
Следующие пять лет они раз в неделю навещали его в психушке.
1947 г. Опубликовано в 2009 г.
Акведук
Он нависал над страной, опираясь на огромные каменные арки. Пока что он был пуст, лишь ветер свистел в шлюзах; чтобы довести его из земель севера в земли юга понадобился год.
Скоро, сказала мать детям, уже скоро акведук будет совсем готов. Тогда на севере, за тысячу миль отсюда, откроют ворота, и хлынет свежая вода для нас, для наших посевов, наших цветов, наших ванн и наших столов.
На глазах у детей, складывая камень к камню, строили Акведук. Он возносился к небу на тридцать футов, через каждые сто ярдов на нем красовались большие горгульи, которым предстояло направлять в дворовые бассейны крохотные водопады.
На севере имелась не одна, а две страны. Они уже много лет лязгали саблями и грохотали щитами.
Теперь же, в Год завершения строительства Акведука, северные страны выпустили друг в дружку миллион стрел и подняли миллион щитов, как бесчисленные сияющие солнца. Крики гремели, как океанский прибой у отдаленного берега.
К концу года строительство Акведука завершилось. Жители Жаркого юга ждали и спрашивали: «Когда же придет вода? Неужели из-за войны на севере у нас продолжится засуха и посевы погибнут?»
Прибежал запыхавшийся курьер.
Ужасная война, сказал он. Просто невероятная бойня. Более миллиона убитых.
Из-за чего?
Две северные страны не поладили между собой.
Вот и все, что нам известно. Не поладили.
Народ толпился на всем протяжении каменного Акведука. Посыльные с желтыми вымпелами бегали мимо пустых арыков и кричали: «Несите вазы и чаши, готовьте поля и плуги, открывайте краны ванн, доставайте посуду для воды!».
Тысяча миль Акведука, которые вот-вот заполнятся, и звонкое шлепанье босых ног курьера, бегущего впереди воды. Десятки миллионов людей собрались со всей обожженной зноем местности, открыли арыки и ждали, подставив горшки, урны, кувшины под пасти горгулий, где лишь бесплодно свистел ветер.
Идет! пронеслась весть от человека к человеку по всему тысячемильному пути.
И из далекого далека донеслись плеск, журчание и рокот, те звуки, которые издает жидкость, текущая по каменному туннелю. Сначала медленно, потом быстрее, потом еще быстрее, она стремилась на южную землю, под палящее солнце.
Пришла! Ну, еще секундочку Слушайте! переговаривались люди и размахивали стаканами над головами.
Идет! пронеслась весть от человека к человеку по всему тысячемильному пути.
И из далекого далека донеслись плеск, журчание и рокот, те звуки, которые издает жидкость, текущая по каменному туннелю. Сначала медленно, потом быстрее, потом еще быстрее, она стремилась на южную землю, под палящее солнце.
Пришла! Ну, еще секундочку Слушайте! переговаривались люди и размахивали стаканами над головами.
Жидкость лилась из водостоков, из пастей горгулий, на землю, в каменные бассейны, в стаканы, на поля. Поля тучнели к урожаю. Люди купались. Песни разносились над полями и поселениями.
Мама, мама! Ребенок покачивал стакан с лениво колышущейся жидкостью. Это же не вода!
Тссс! сказала мать.
Она красная, не унимался малыш. И густая.
Вот тебе мыло, пойди умойся, только заткнись и не задавай вопросов, перебила его мать. Беги в поле, открой арыки и начинай сажать рис!
В полях громко хохотали отец и два его сын.
Если такое положение продержится, нас ждет прекрасная жизнь. Набитые силосные ямы и чистое тело.
Не волнуйся, отец, отозвались двое сыновей. Президент посылает на север своих людей, которые позаботятся о том, чтобы раздоры между тамошними странами не прекращались.
Кто знает Может, война и на пятьдесят лет растянется!
Они пели и смеялись.
Ночью, в постелях, все они счастливо прислушивались к славным звукам, доносившимся от заполненного, изобильного Акведука, стремившегося через их земли навстречу утру.
1949 г. Опубликовано в 1979 г.
Бетономешалка
Под открытым окном, будто осенняя трава на ветру, зашуршали старушечьи голоса:
Эттил трус! Эттил изменник! Славные сыны Марса готовы завоевать Землю, а Эттил отсиживается дома!
Болтайте, болтайте, старые ведьмы! крикнул он.
Голоса стали чуть слышными, словно шепот воды в длинных каналах под небом Марса.
Эттил опозорил своего сына, каково мальчику знать, что его отец трус! шушукались сморщенные старые ведьмы с хитрыми глазами. О стыд, о бесчестье!
В дальнем углу комнаты плакала жена. Будто холодный нескончаемый дождь стучал по черепичной кровле.
Ох, Эттил, как ты можешь?
Эттил отложил металлическую книгу в золотом проволочном переплете, которая все утро ему напевала, что он пожелает.
Я ведь уже пытался объяснить, сказал он. Вторжение на Землю глупейшая затея. Она нас погубит.
За окном гром и треск, рев меди, грохот барабанов, крики, мерный топот ног, шелест знамен, песни. По камням мостовых, вскинув на плечо огнеструйное оружие, маршировали солдаты. Следом бежали дети. Старухи размахивали грязными флажками.
Я останусь на Марсе и буду читать книгу, сказал Эттил.
Громкий стук в дверь. Тилла отворила. В комнату ворвался Эттилов тесть.
Что я слышу? Мой зять предатель?!
Да, отец.
Ты не вступаешь в марсианскую армию?
Нет, отец.
О, чтоб тебя! Старик побагровел. Опозоришься навеки. Тебя расстреляют.
Так стреляйте и покончим с этим.
Слыханное ли дело, марсианину да не вторгнуться на Землю! Где это слыхано?
Неслыханное дело, согласен. Небывалый случай.
Неслыханно! зашипели ведьмы под окном.
Хоть бы ты его вразумил, отец! сказала Тилла.
Как же, вразумишь навозную кучу! воскликнул отец, гневно сверкая глазами, и подступил к Эттилу. День на славу, оркестры играют, женщины плачут, детишки радуются, все как нельзя лучше, шагают доблестные воины, а ты сидишь тут О стыд!
О стыд! всхлипнули голоса в кустах поодаль.
Вон из моего дома! вспылил Эттил. Надоела мне эта дурацкая болтовня! Убирайся ты со своими медалями и барабанами!
Он подтолкнул тестя к выходу, жена взвизгнула, но тут дверь распахнулась, на пороге военный патруль.
Эттил Врай? рявкнул голос.
Да.
Вы арестованы!
Прощай, дорогая жена! Иду воевать заодно с этими дураками! закричал Эттил, когда люди в бронзовых кольчугах поволокли его на улицу.
Прощай, прощай! скрываясь вдали, эхом отозвались ведьмы.
Тюремная камера была чистая и опрятная. Без книги Эттилу стало не по себе. Он вцепился обеими руками в решетку и смотрел, как за окном уносятся в ночное небо ракеты. Холодно светили несчетные звезды; каждый раз, как среди них вспыхивала ракета, они будто кидались врассыпную.
Дураки! шептал Эттил. Ах дураки!
Дураки! шептал Эттил. Ах дураки!
Дверь камеры распахнулась. Вошел человек, вкатил подобие тележки, навалом груженной книгами. Позади выросла фигура Военного наставника.
Эттил Врай, отвечайте, почему у вас в доме хранились запрещенные земные книги. Все эти «Удивительные истории», «Научные рассказы», «Фантастические повести»? Объясните.