Одетый всегда одинаково в куртке из грубой фланели с роговыми пуговицами, в желтом шарфе с обтрепанными концами, в ветхой шляпе, когда-то черной, а теперь рыжей, как ржавчина, и в шнурованных сапогах того же цвета, что и его каменные изделия, Дёрдлс ведет бродячий образ жизни, словно цыган, всюду таская с собой узелок с обедом и присаживаясь то тут, то там на могильной плите, чтобы подкрепиться. Этот узелок с обедом Дёрдлса уже стал одной из клойстергэмских достопримечательностей не только потому, что Дёрдлс с ним неразлучен, но еще и потому, что этот знаменитый узелок не раз попадал под арест вместе с Дёрдлсом (когда того задерживали за появление в публичных местах в нетрезвом виде) и затем фигурировал в качестве вещественной улики на судейском столе в городской ратуше. Это, впрочем, случалось не так уж часто, ибо если Дёрдлс никогда не бывает вполне трезв, то почти никогда не бывает и совсем пьян. Вообще же он старый холостяк и живет в уже обветшалом и все же еще недостроенном, более похожем на нору, домишке, который, как говорят, сооружался им из камней, украденных из городской стены. Подойти к этому жилищу можно, лишь увязая по щиколотку в каменных осколках и с великим трудом продираясь сквозь некое подобие окаменелой чащи из могильных плит, подгробных урн, разбитых колонн и тому подобных скульптурных произведений в разной степени законченности. Здесь двое поденщиков неустанно обкалывают камни, а двое других неустанно пилят каменные глыбы двуручной пилой, стоя друг против друга и попеременно то исчезая каждый в своей будочке, служащей ему укрытием, то вновь из нее выныривая, причем это совершается так размеренно и неуклонно, как будто перед вами не живые люди, а две символические фигурки, изображающие Смерть и Время.
Одетый всегда одинаково в куртке из грубой фланели с роговыми пуговицами, в желтом шарфе с обтрепанными концами, в ветхой шляпе, когда-то черной, а теперь рыжей, как ржавчина, и в шнурованных сапогах того же цвета, что и его каменные изделия, Дёрдлс ведет бродячий образ жизни, словно цыган, всюду таская с собой узелок с обедом и присаживаясь то тут, то там на могильной плите, чтобы подкрепиться. Этот узелок с обедом Дёрдлса уже стал одной из клойстергэмских достопримечательностей не только потому, что Дёрдлс с ним неразлучен, но еще и потому, что этот знаменитый узелок не раз попадал под арест вместе с Дёрдлсом (когда того задерживали за появление в публичных местах в нетрезвом виде) и затем фигурировал в качестве вещественной улики на судейском столе в городской ратуше. Это, впрочем, случалось не так уж часто, ибо если Дёрдлс никогда не бывает вполне трезв, то почти никогда не бывает и совсем пьян. Вообще же он старый холостяк и живет в уже обветшалом и все же еще недостроенном, более похожем на нору, домишке, который, как говорят, сооружался им из камней, украденных из городской стены. Подойти к этому жилищу можно, лишь увязая по щиколотку в каменных осколках и с великим трудом продираясь сквозь некое подобие окаменелой чащи из могильных плит, подгробных урн, разбитых колонн и тому подобных скульптурных произведений в разной степени законченности. Здесь двое поденщиков неустанно обкалывают камни, а двое других неустанно пилят каменные глыбы двуручной пилой, стоя друг против друга и попеременно то исчезая каждый в своей будочке, служащей ему укрытием, то вновь из нее выныривая, причем это совершается так размеренно и неуклонно, как будто перед вами не живые люди, а две символические фигурки, изображающие Смерть и Время.
Этому самому Дёрдлсу, после того как он выпил предложенный ему стаканчик портвейна, мистер Сапси и вручает драгоценное творение своей Музы. Дёрдлс с видом полного безразличия вытаскивает из кармана свою двухфутовую линейку и хладнокровно вымеряет строчки, попутно пятная их каменной пылью.
Это для памятника, что ли, мистер Сапси?
Да. Это эпитафия. Мистер Сапси ждет, предвкушая глубокое впечатление, которое его шедевр должен произвести на бесхитростного представителя народа.
Как раз поместится, изрекает Дёрдлс. Точно до одной восьмой дюйма. Мое почтение, мистер Джаспер. Надеюсь, вы в добром здравии?
А вы как поживаете, Дёрдлс?
Да ничего, мистер Джаспер, вот только гробматизм одолел, ну да это уж так и быть должно.
Ревматизм, вы хотите сказать, поправляет мистер Сапси с некоторой резкостью. Он обижен тем, что в его сочинении Дёрдлса заинтересовала лишь длина строк.
Нет, я хочу сказать гробматизм, мистер Сапси. Это не то что просто ревматизм, это штука совсем особая. Вот мистер Джаспер понимает, что Дёрдлс хотел сказать. Вы попробуйте-ка встать зимним утром еще затемно, да сразу в подвалы, да повозиться там, среди гробов, до вечера, да проделывать это, как говорит катехизис, во вся дни жизни твоей, тогда сами поймете, что Дёрдлс хотел сказать.
Да, в соборе у нас очень холодно, соглашается мистер Джаспер, зябко передергивая плечами.
Ага, и вам холодно, это наверху-то, в алтаре, где кругом живые люди дышат, так что аж пар идет. А каково же Дёрдлсу внизу, в подвалах, где только от земли да от мертвяков воспарение происходит? наставительно замечает каменщик. Вот и судите сами. А надпись вашу, мистер Сапси, сейчас, что ли, и начинать?
Мистер Сапси, жаждущий, как и всякий автор, немедленного опубликования своих трудов, отвечает, что и начать, и кончить желательно возможно скорее.
Ну так давайте мне ключ от склепа.
Помилуйте, Дёрдлс, зачем вам ключ? Ведь надпись снаружи должна быть, а не внутри!
Дёрдлс сам знает, где она должна быть, мистер Сапси. Кому же и знать! Спросите хоть кого в Клойстергэме всякий скажет, что уж свое-то дело Дёрдлс знает.
Мистер Сапси встает, достает из стола ключ, отпирает сейф, вделанный в стену, и вынимает оттуда другой ключ.
Когда Дёрдлс свою работу заканчивает, вроде как последний штришок кладет, все равно, внутри или снаружи, он любит ее всю смотреть, и с лица, и с изнанки, чтоб уж, значит, все было честь по чести, обстоятельно поясняет Дёрдлс.
Так как ключ, поданный ему безутешным вдовцом, весьма не малого размера, он сперва засовывает свою двухфутовую линейку в специально для того предназначенный карман брюк, затем не спеша расстегивает свою фланелевую куртку и, расправив отверстие огромного нагрудного кармана, пришитого с внутренней ее стороны, готовится поместить ключ в это хранилище.
Однако, Дёрдлс! говорит, усмехаясь, Джаспер, которого все это, очевидно, забавляет. Вы сплошь подбиты карманами!
А какую тяжесть я в них ношу, мистер Джаспер, кабы вы знали! Взвесьте-ка вот эти! Он извлекает из кармана еще два больших ключа.
Дайте сюда и ключ мистера Сапси. Он-то уж, наверно, самый тяжелый?
Что один, что другой, разница небольшая, говорит Дёрдлс. Все они от склепов. А склепы все Дёрдлсова работа. Дёрдлс все ключи от своей работы при себе держит. Хоть и не так уж часто они надобятся.
Кстати, словно что-то вспомнив, говорит вдруг мистер Джаспер, рассеянно вертя в руках ключи, я давно хотел вас спросить, да все забываю. Вы знаете, конечно, что вас иногда называют Гроби Дёрдлс?
В Клойстергэме я известен как Дёрдлс, мистер Джаспер.
Понятно. Само собой разумеется. Но иногда мальчишки
Ну, сэр, если вы этих чертенят слушаете сердито перебивает Дёрдлс.
Я их слушаю не больше, чем вы. Но как-то среди певчих возник спор: что, собственно, это значит Гроби? То ли это испорченное Робби лениво продолжает мистер Джаспер, позвякивая одним ключом о другой.
Осторожнее, не повредите бородки, мистер Джаспер.
Или это уменьшительное от Герберт Ключи снова позванивают, но уже в другом тоне.
Камертон вы из них, что ли, хотите сделать, мистер Джаспер?..
Или это намек на вашу профессию? Так сказать, Гробный или Гробовый Дёрдлс? А? Так вот, скажите, какое из этих предположений правильное?
Мистер Джаспер выпрямляется до сих пор он сидел, лениво развалясь перед огнем, взвешивает все три ключа на ладони и протягивает их Дёрдлсу с дружеской улыбкой.
Но Гробный Дёрдлс вместе с тем и довольно грубый Дёрдлс, к тому же, несмотря на винные пары, застилающие его мозг, весьма чувствительный насчет своего достоинства и склонный всякую шутку принимать за обиду. Он берет ключи, два из них тут же спускает в нагрудный карман и аккуратно пристегивает его пуговицей, а третий, чтобы равномернее распределить тяжесть, засовывает в свой узелок с обедом, как будто он страус и любит закусывать железом; затем снимает этот узелок со спинки стула, куда повесил его, входя, и неторопливо покидает комнату, так и не удостоив мистера Джаспера ответом.
Оставшись наедине со своим гостем, мистер Сапси предлагает ему сыграть партию в триктрак, и за этим занятием, которое хозяин сдабривает поучительной беседой, а затем за ужином из холодного ростбифа с салатом, они засиживаются допоздна, с приятностью коротая вечерок. Мудрость мистера Сапси и к этому времени еще далеко не исчерпалась, ибо, одаряя ею смертных, он придерживается не афористического, а пространно-расплывчатого способа изложения; но гость намекает, что при первом удобном случае вернется за новой партией этого драгоценного товара, и мистер Сапси отпускает его на сей раз, чтобы он мог поразмыслить на досуге над теми крупицами, которые уносит с собой.
Глава V
Мистер Дёрдлс и его друг
Возвращаясь домой и уже вступив в ограду собора, мистер Джаспер внезапно останавливается, пораженный странным зрелищем: прислонившись спиной к чугунной решетке, отделяющей кладбище от древних монастырских арок, стоит Дёрдлс со своим узелком и прочими своими атрибутами, а безобразный и крайне оборванный мальчишка швыряет в него камнями в лунном свете каменщик представляет собой отличную мишень. Камни иногда попадают в него, иногда пролетают мимо, но и к тому и к другому Дёрдлс проявляет полное равнодушие. Мальчишка же, наоборот, попав, издает победный свист, которому отсутствие у него нескольких передних зубов сообщает особую пронзительность, а промахнувшись, вскрикивает: «Эх! Опять промазал!» и, прицелившись поаккуратнее, с удвоенной яростью бомбардирует Дёрдлса камнями.
Что ты делаешь? восклицает Джаспер, выступая из тени на лунный свет.
Стреляю в цель, отвечает безобразный мальчишка.
Подай сюда камни, что у тебя в руке!
Ну да, как же! Сейчас подам! Прямо тебе в глотку. Не тронь! взвизгивает вдруг мальчишка, вырываясь и отскакивая. Глаз вышибу!