Хоть бы и в самом деле подавился, честное слово. Так и так ему недолго осталось. Яннем слов на ветер не бросает. И Брайс не мог отогнать мысль, что лорду Айвору о его намерениях известно. И что-то подсказывало Брайсу, что лорд Глендори не станет покорно сидеть и ждать, пока за ним придут, как за бараном, чтоб повести на убой.
Полупомешанный от подозрительности брат с одной стороны. Вероломный, коварный и лживый тесть с другой. И новорожденный, беспомощный сын между ними, как между молотом и наковальней Брайс не мог вспомнить, когда в последний раз ощущал такую уязвимость. И такую злость.
Безмолвная песнь Светлых богов постепенно пошла на спад и затихла. Последняя высокая нота прозвенела под сводом и растаяла. Это был знак для Брайса. Он выступил вперед, вынужденный толкнуть в плечо стоящего перед ним Лорда-мага. Шагнул к алтарю, спиной чувствуя взгляд своего брата, и принял с рук на руки своего сына из рук лорда Глендори. Наступал один из важнейших моментов церемонии. Сейчас он, кровный отец ребенка, должен во всеуслышание объявить имя своего первенца.
Лорд-пресвитер забормотал многословную молитву, сопровождавшую эту часть церемонии. Брайс положил младенца на локоть и вдруг подумал, что это ведь первый раз, когда он держит своего сына на руках. В столице, рядом с Катрионой, он так этого и не сделал. И вот теперь в первый раз
В первый и в последний.
Что это за идиотская мысль? Откуда она взялась? Что у него теперь, предчувствия полезли, как у деревенской бабы? Что за
нарекаю его именем, благословленным Светлыми богами, и имя это
Жрец остановился, взяв паузу, которую обязан был заполнить Брайс. Что ж. Он давно принял это решение. Отступать некуда, и ему плевать, что на это скажет лорд Глендори.
Или Яннем.
Алвур, сказал Брайс. Нарекаю его Алвур.
Духота в зале как будто еще сильнее загустела от пронесшегося по ней глухого ропота.
Что?
Не послышалось?..
Эльфийское имя?!
Недоумение, негодование, недоверие. Гнев. Да, мои лорды, подумал Брайс, эльфийское имя. Его мать когда-то написала это имя рунами и объяснила знаками, как оно произносится. Одно из древнейших эльфийских имен. Так звали ее брата, единственного, кто протестовал, когда Светлый лес принял решение проклясть и изгнать эльфийку Илиамэль, отрезав ей язык и кончики ушей. Но она могла говорить без языка со своим сыном Брайсом. Теперь он произнесет вслух имя, которое она могла только написать.
Лорд-пресвитер смотрел на Брайса с немым упреком. Яннем наверняка тоже и всыплет ему еще нагоняй, когда они останутся наедине. И за то, что выкинул такое, и за то, что не предупредил. А Брайс ответит: «Знаешь, Яннем, мне осточертело обо всем тебя предупреждать и за все оправдываться. За каждый мой проклятый шаг. Словно я не я, а только твоя бессловесная тень. Словно ты мне тоже отрезал язык и кончики ушей. И я перестал быть собой».
Он поднял младенца над головой, слушая торопливое лопотание жреца. Вот и всё. Имя дано, и другим ему уже не быть. Эльфийское имя первому представителю нового поколения правящей династии Митрила, королевства, презирающего нечистую кровь.
Подавитесь и утритесь, сволочи.
Это было весьма смело, сын мой, кривя свою холеную бритую рожу, сказал лорд Айвор. И весьма неожиданно.
Неожиданно, правда? усмехнулся Брайс. Вы действительно не знали, что в жилах вашего внука течет эльфийская кровь?
Вы полуэльф по материнской линии. Если бы у вас родилась дочь и вы решили почтить память матери, это никого бы не удивило, но
Вы хотите, чтобы я пожалел о том, что уважил ваш дом и выполнил вашу просьбу? вежливо улыбнулся Брайс, и лорд Айвор наконец заткнулся.
Вы полуэльф по материнской линии. Если бы у вас родилась дочь и вы решили почтить память матери, это никого бы не удивило, но
Вы хотите, чтобы я пожалел о том, что уважил ваш дом и выполнил вашу просьбу? вежливо улыбнулся Брайс, и лорд Айвор наконец заткнулся.
Они сидели рука об руку. Будь вместе с Брайсом Катриона, справа от него сидела бы она, отделяя Брайса от своего отца. Так что сейчас ему, кажется, впервые в жизни действительно не хватало жены. Яннем сидел слева, на небольшом возвышении, окруженный двумя кольцами охранников: авраддилы во внешнем круге, личная гвардия короля во внутреннем. Их с Брайсом, таким образом, разделяло два ряда чужих голов, хотя всю пищу, предлагаемую королю, сначала подносили Брайсу. Он ее, разумеется, не пробовал сам, но тщательно, хотя и быстро проверял на наличие яда или магии Тьмы. Тьмой можно отравить не хуже, чем соком ядовитой плащевки или слюной василиска, а обнаружить ее человеку, который сам никогда не сталкивался с Тьмой, почти невозможно. Какая удача, что Брайс с Тьмой сталкивался, верно?
У него было отвратительное настроение. Лорд Айвор гундосил с самого начала пира, с того момента, как они оказались рядом. Это, впрочем, должно было Брайса успокоить если бы его тесть в самом деле что-то замышлял, то, наоборот, заливался бы соловьем, стараясь усыпить бдительность своего зятя и его брата. Но он жаловался, что в дороге король с ним почти не разговаривал, что в замке даже формально не поблагодарил за гостеприимство, что Корстли наводнен королевскими солдатами, а собственный гарнизон лорда Глендори выдворен за ворота, и прочее, и прочее Уши вяли и зубы оскоминой сводило, но что Брайс мог поделать? Его снедала тревога за Алвура; он только теперь, после освящения, решился назвать так сына мысленно, а прежде опасался это делать из какого-то глубокого старого суеверия, что мысли могут подслушать злые духи. Или Тьма, крошечная часть которой навсегда останется в нем, надежно запертая. Но кто знает, что бы она сделала, если бы ей удалось подслушать в мыслях Брайса будущее имя еще не освященного младенца Порой Брайсу казалось, что паранойя Яннема заразна, и он и сам понемногу сходит с ума. От безделья, тоски, а главное ощущения бессмысленности собственной жизни. Яннем затеял эту поездку, чтобы подставить, оклеветать и арестовать своего врага, и роль Брайса в этом даже не пособничать, а просто молчаливо стоять рядом, привычно проверяя еду Яннема на яд, а его покои на враждебную магию. Брайс слушал бубнеж лорда Айвора справа от себя, чувствовал неподвижное присутствие брата, точно каменную статую, по левую руку, и ему хотелось взвыть. И переломать немного мебели, да, как же без этого.
Пир шел довольно вяло, хотя и был весьма многочислен. Двести человек из свиты короля, не считая охрану, и столько же приближенных Глендори, рассевшихся по правую руку от хозяина замка в порядке убывания своей знатности и величины лена. Справа от лорда Глендори сидел барон Макснен, за ним виконты Давонтон и Амромби, за ними еще кто-то Брайс путался в их именах. Эти люди не были ни могучими воинами, ни сильными магами. Их вассалы, составляющие основную боевую мощь Глендори, действительно оказались выдворены за ворота лордом Фрамером еще до того, как король ступил на подвесной мост. Лорду Айвори явно это пришлось не по душе, но что оставалось, кроме как сделать хорошую мину при плохой игре? Они пили вино, прославляли короля, подпевали менестрелям, аплодировали жонглерам и укротителям зверей, водившим между столами медведя и рысь на поводке словом, обычный скучный пир, один из тех, которые так не любил Яннем, но которые все еще устраивала старая аристократия в своих вотчинах. Много унылых бесед, дрянных развлечений и хорошего вина. Есть от чего уснуть, в самом деле
И когда эта мысль мысль о сне скользнула в разуме Брайса, он наконец-то понял, что именно во всем этом ему не нравится.
На левой стороне стола, отведенной под королевскую свиту, уже какое-то время было не так шумно, как на правой. Нет, там тоже пели, провозглашали тосты, вяло смеялись. Оттуда тоже летели кости в сторону менестреля, когда тот брал фальшивую ноту, и слышалось гиканье, когда вдоль столов проводили медведя. Но эти привычные для затяжной попойки звуки доносились с левой стороны стола все реже и реже. Брайс внимательно посмотрел туда и увидел, что люди короля клюют носами. Кто-то уже спал, уронив голову на руки, а руки прямо в тарелку. Кто-то свалился под стол и вовсю храпел. Нет, кое-кто на стороне хозяина, лорда Глендори, вторил этому благородному поведению вон, виконт Амромби тоже сполз под стол, а барон Макснен отрубился, ткнувшись лицом прямо в декольте своей жены. Обычный исход попойки на ее третьем часу, но
Брайс обернулся к Яннему, взглянув на брата в первый раз с начала пира до этого что-то очень уж тошно было. Яннем сидел в кресле прямо, как на троне, положив правую руку на подлокотник, левую на колено, чуть наклонившись вперед, в невозмутимо-царственной позе, которую занимал всегда на официальных мероприятиях и в которой мог оставаться часами практически неподвижно. Брайсу не хотелось думать, что творится в такие часы в голове его брата. Он подозревал, что Яннем уходит куда-то, в такие места, куда за ним никто не смог бы последовать, да и не захотел бы. Вот и сейчас эта каменная, часами не менявшаяся поза, неподвижное лицо, непроницаемый взгляд все это отозвалось у Брайса тупой болью в животе. «Что, если они говорят правду, и ты уже безумен? Что, если я пропустил момент, когда еще можно было что-то исправить?»
Он подавил волну паники, всколыхнувшуюся в нем при этой непрошеной мысли. Быстро взглянул на лорда Фрамера, стоящего перед королевским помостом во внутреннем кольце охраны: в латах, с ладонью на мече, такой же неподвижный, как и остальные воины. Он сегодня ничего не ел и не пил на пиру. В зале, прежде чем туда вошел король, обыскали каждую щель. И есть же еще авраддилы, доказавшие способность улавливать любую угрозу, направленную на их господина
На их господина. Только на него. Но не на его вассалов.
Еще один из членов королевской свиты сдавленно хрюкнул и рухнул рожей в салат. Брайс метнулся взглядом вдоль стола. Еще один, и еще Они засыпали. Проклятье, все люди короля в этом зале засыпали один за другим не отравленные, просто мягко и аккуратно усыпленные
Брайс проверял свою пищу и пищу короля, но он не мог проверить каждую тарелку и каждый кубок.
Он рывком встал, кладя ладонь на меч. Лорд Фрамер молниеносно повернул голову в его сторону, и лишь мгновением позже, очень спокойно, повернулся Яннем. Они встретились глазами. Брайс набрал воздуху в грудь, чтобы выкрикнуть: «Измена!» то самое, в чем Яннем, казалось бы, подло и безосновательно собирался обвинить его тестя
Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят так вроде говорится?
Он не успел закричать, потому что тут всколыхнулись авраддилы. Брайса окатила волна облегчения эти парни и впрямь хороши, они все время настороже, но уже через секунду он понял, что слишком поторопился радоваться. Авраддилы все, как по команде, развернулись не к королю а к окнам, прочь от него. Брайс решил, что, видимо, оттуда и будет исходить угроза, обнажил меч и тут учуял запах дыма. Запах гари, вонь жженой соломы и паленой плоти. И сразу за этим дикое ржание испуганных лошадей.
Горели конюшни, в которых авраддилы поставили своих коней.
Пожар! закричал кто-то, сидящий ближе всех к окну.
Люди повскакивали с мест те, кто был еще на это способен, и Брайс с нарастающим ужасом увидел, что почти вся свита короля так и осталась похрапывать на столе и под ним. Авраддилы сгрудились, теснее смыкая кольцо, дергая головами, беспокойно оглядываясь и хрипя, словно они сами испуганные кони. На это и сделан расчет, запоздало понял Брайс. Магическая связь даргорийских воинов друг с другом идет через их коней. Если запереть коней в конюшне всех сразу и поджечь ее, авраддилы не смогут думать ни о чем другом для них это все равно как если бы заперли и подожгли их самих.