По мере перечисления этих славных браков почтенная дама все оживлялась, выпрямлялась и, наконец, вдохновенно, как пифия перед своим треножником, выкрикнула звенящим от гордости и волнения голосом последнюю фразу пророческого письма:
«1885 год: Мэг Жири станет императрицей!»
Обессиленная этим последним порывом, билетерша опустилась на стул и через минуту продолжала:
Господа, письмо было подписано так: «Призрак Оперы»! Я и раньше слышала о нем, но верила только наполовину. А с того дня, когда он объявил, что моя маленькая Мэг, плоть от плоти моей, станет императрицей, я поверила окончательно.
Не было никакой нужды разглядывать восторженную физиономию мадам Жири, чтобы понять, чего можно было добиться от бедной женщины при помощи двух магических слов: «призрак» и «императрица».
Но кто же все-таки дергает за веревочки эту причудливую марионетку? Кто?
Вы никогда его не видели, он разговаривает с вами, и вы верите тому, что он говорит? спросил Моншармен.
Да. Во-первых, именно ему я обязана тем, что моей маленькой Мэг дали первую, хотя и крохотную, роль. Я сказала призраку: «Чтобы моя девочка стала в 1885 году императрицей, придется поторопиться ей надо немедля дать роль корифеи». Он замолвил только словечко господину Полиньи, и дело было сделано
Значит, господин Полиньи его видел?
Не чаще, чем я, но он его слышал! Призрак шепнул ему только одно словцо в тот вечер, когда господин Полиньи вышел, бледный как смерть, из ложи номер пять.
Моншармен безнадежно вздохнул.
Да, снова воодушевилась мадам Жири, я всегда знала, что между призраком и господином Полиньи есть секреты. Директор делал все, о чем просил его призрак Полиньи ни в чем ему не отказывал.
Ты слышал, Ришар? Полиньи ни в чем ему не отказывал!
Да, да! Слышал! зарычал Ришар. Полиньи друг призрака, а поскольку мадам Жири подруга Полиньи добавил он зловещим тоном. Однако меня не интересует господин Полиньи. Единственный человек, чьей судьбой я озабочен, и не скрываю этого! мадам Жири! Итак, вы не знаете, что в этом конверте?
Да, да! Слышал! зарычал Ришар. Полиньи друг призрака, а поскольку мадам Жири подруга Полиньи добавил он зловещим тоном. Однако меня не интересует господин Полиньи. Единственный человек, чьей судьбой я озабочен, и не скрываю этого! мадам Жири! Итак, вы не знаете, что в этом конверте?
Боже мой! Конечно, нет!
Тогда смотрите!
Мадам Жири испуганно заглянула в конверт и воскликнула:
Тысячефранковые банкноты!
Да, мадам Жири! Да! Тысячефранковые банкноты. И вам это хорошо известно.
Мне, господин директор? Клянусь вам
Не клянитесь, мадам! А теперь я вам скажу, зачем вас вызвал. Я собираюсь арестовать вас, мадам.
Два черных пера на шляпе цвета копоти, которые обычно торчали, как два вопросительных знака, тут же качнулись, приняв форму восклицательных знаков; что же касается самой шляпы, она угрожающе дрогнула. Удивление, возмущение, протест и одновременно ужас в движениях самой матушки Жири выразились в экстравагантном пируэте, называемом «жетэ глиссад» жест оскорбленной добродетели, прыжок, который перенес ее вплотную к креслу директора, заставив того невольно отшатнуться.
Арестовать меня!
Было просто удивительно, что произнесший эти слова рот не выплюнул в лицо Ришару три оставшихся там зуба.
Но господин Ришар выстоял. Его указательный палец предостерегающе уперся в грудь билетерши ложи 5.
Я арестую вас, мадам Жири, как воровку!
А ну-ка повтори!
И мадам Жири наотмашь ударила директора Ришара по щеке, прежде чем успел вмешаться Моншармен. Правда, директорской щеки коснулась не сухая ладонь старой истерички, а только конверт, виновник скандала. Магический конверт раскрылся от удара, и новенькие банкноты, стайка фантастических гигантских бабочек, закружились по комнате.
Директора вскрикнули в один голос, одна и та же мысль бросила обоих на колени, и они принялись лихорадочно собирать бесценные бумажки.
Настоящие? спросил Моншармен.
Настоящие? спросил Ришар.
Настоящие! закричали оба в один голос.
А над ними скрежетали три зуба мадам Жири, изрыгавшей невнятные ругательства. Отчетливо слышалось только:
Я воровка! Ах, какая наглость! Ой, не могу!
Она задыхалась. Она кричала. Потом вдруг внезапно подскочила к Ришару.
Во всяком случае, вы, господин Ришар, должны знать лучше меня, куда девались двадцать тысяч франков!
Я? изумился Ришар. Откуда?
Что это значит? поспешил вмешаться обеспокоенный Моншармен. Почему вы утверждаете, что господин Ришар знает лучше вас, куда девались двадцать тысяч?
Ришар, чувствуя, что краснеет под пристальным взглядом Моншармена, взял матушку Жири за руку и сильно встряхнул. Голос его загрохотал раскатами грома по кабинету.
Почему я должен знать, куда делись эти деньги? Почему?!
Потому что они прошли через ваш карман! выдохнула старая дама, глядя на него, как глядят на внезапно появившегося черта.
Теперь уже Ришар стоял пораженный. Сначала тяжестью неожиданного обвинения, потом обжигающе подозрительным взглядом Моншармена. И он потерял самообладание, столь необходимое ему в тот момент, чтобы отвергнуть это отвратительное обвинение.
Часто самые невинные люди, застигнутые врасплох внезапным обвинением, которое заставляет их побледнеть, или покраснеть, или пошатнуться, или выпрямиться, или рухнуть в бездну, или протестовать, или вообще молчать, когда надо бы говорить, или хотя бы бормотать что-нибудь, оказываются в одночасье виноватыми.
Моншармен унял воинственный порыв оскорбленного Ришара, готового броситься на мадам Жири, и обратился к ней самым ласковым голосом:
Как могли вы заподозрить моего коллегу в том, что он положил себе в карман двадцать тысяч франков?
Я ничего такого не говорила! заявила с вызовом мадам Жири. Просто я сама сунула эти двадцать тысяч в карман господина Ришара. Потом добавила вполголоса: Раз пошло такое дело, пусть призрак простит меня.
Ришар собирался снова возмутиться, но Моншармен остановил его:
Постой, постой! Пусть эта женщина объяснится. Я сам буду задавать вопросы. А вообще-то странно, что ты так раскипятился. Мы подошли к тому, чтобы все наконец выяснить, а ты в это время злишься. Ты не прав. Мне, например, все это очень интересно.
Несчастная мадам Жири подняла на него глаза, в которых светилась несокрушимая вера в свою невиновность.
Вы говорите, что в конверте, который я самолично сунула в карман господина Ришара, было двадцать тысяч франков, но повторяю: я этого не знала, да и господин Ришар сам не знал об этом.
Вот! Вот! засуетился вдруг Ришар с победным видом, который Моншармену не понравился. Я тоже ничего не знал! Вы кладете мне в карман двадцать тысяч, а я об этом не знаю. Интересная получается шутка, мадам Жири.
Да, кивнула женщина, это правда. Никто из нас ничего не знал об этом, но вы-то должны же были обнаружить в конце концов эти деньги. Ришар непременно съел бы мадам Жири, если бы здесь не было Моншармена, но тот был здесь и продолжал допрос:
Какой же конверт вы положили в карман господина Ришара? Ведь это был не тот, который мы вам дали, который вы на наших глазах унесли в ложу номер пять и в котором денег не было?
Простите, как раз тот, который дал мне господин директор, я и сунула ему в карман, объяснила матушка Жири. А тот, что я положила в ложу призрака, был приготовлен у меня в рукаве, и его дал мне призрак!
С этими словами мадам Жири вытащила из рукава конверт, как две капли воды, включая надпись, похожий на тот, в котором лежали двадцать тысяч. Директора схватили его, рассмотрели и констатировали, что он запечатан их собственной директорской печатью. Вскрыли конверт И увидели двадцать билетов «Sante Farce» точно таких, которые так поразили их в прошлом месяце.
Как это просто, удрученно заметил Ришар.
Совсем просто, торжественным голосом подтвердил Моншармен.
Самые эффектные фокусы всегда самые простые. Достаточно иметь ловкого напарника
Или напарницу, подхватил Моншармен, не спуская глаз с мадам Жири, гипнотизируя ее взглядом. Так это призрак вручил вам конверт, призрак заставил вас подменить его, не так ли? Призрак сказал, чтобы вы положили другой, подмененный, конверт в карман господина Ришара?
Да, так оно и было.
Тогда не продемонстрируете ли вы нам свои способности, мадам? Вот конверт. Делайте так, будто мы ничего не знаем.
К вашим услугам, господа.
Матушка Жири взяла конверт с двадцатью тысячами и направилась к двери. Когда она была на пороге, директора подскочили к ней.
Ну уж нет! Больше этот фокус не пройдет! С нас довольно!
Простите, господа, сконфузилась женщина. Простите Вы сказали, чтобы я сделала все так, будто вы ничего не знаете. Так вот, если бы вы ничего не знали, я бы ушла с вашим конвертом.
А как бы вы тогда сунули его в карман моего пиджака? вопросил Ришар, с которого Моншармен не спускал косого испытующего взгляда, продолжая держать в поле зрения мадам Жири, что было весьма затруднительно, однако Моншармен во что бы то ни стало решил докопаться до истины.
Я должна была положить его в ваш карман в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете, господин директор. Вы ведь знаете, что по вечерам я часто прогуливаюсь за кулисами и как мать имею право сопровождать свою дочь в танцевальный зал, приношу ей носочки и тому подобное, то есть вхожу и выхожу, когда вздумается. Там всегда толпится много народу владельцы лож и прочие Да и вы, сударь, тоже бываете там. Так вот, я прохожу сзади вас и незаметно опускаю конверт в карман вашего сюртука. И никакого колдовства!
Никакого колдовства! прорычал Ришар, вращая глазами, как разгневанный Юпитер. Никакого колдовства! Но вот я ловлю вас на слове, старая ведьма!
Ругательство обидело билетершу меньше, чем сомнение в ее честности, которое подразумевалось и которое должно было прозвучать следом. Она выпрямилась, ощетинилась, выставила вперед все три зуба.
Это насчет чего же?
Насчет того, что в тот вечер я выходил в зал понаблюдать за ложей номер пять и за фальшивым конвертом, который вы туда отнесли. И ни разу не спускался в танцевальный зал.
Так это не в тот вечер я сунула вам конверт, господин директор! Это было на следующем спектакле! Да, действительно, то был вечер, когда заместитель министра изящных искусств
При этих словах Ришар нетерпеливо остановил мадам Жири.