Здравия желаю, товарищ военфельдшер, подойдя, козырнул, как и положено, я. Какими судьбами?
Она покраснела, с интересом рассматривая меня, загруженного вещами и оружием, и объяснила:
Я решила, что вы, товарищ сержант, точно выберетесь к нашим, и даже с техникой. И ещё я помню, что вы говорили, что можно найти зенитки у разбитых мостов, и вы были правы. Командование этого лётчика мне не понравилось, и я отказалась идти с ним. Пришла сюда, а вас нет, но я была уверена, что вы вернётесь, ваши вещи в машине.
Понятно. Ну что ж, добро пожаловать снова в группу под моим командованием. Надеюсь, на это вы претендовать не будете?
О нет, я буду лишь простым пассажиром.
Вот и отлично. Тогда слушайте несколько распоряжений. Держите этот карабин, теперь это ваше личное оружие наряду с наганом. Пользоваться умеете?
Да, нас учили, даже стреляли, принимая оружие, сообщила та.
Хорошо. Оружие в порядке, почищено и заряжено. Также вам нужны вещи. Чуть позже я подберу вам шинельку и сидор. Если удастся найти, то котелок и ложку с кружкой, мыло и полотенце тоже. Я сейчас займусь техникой, нужно заправить её и обслужить: одна из зениток хорошо постреляла, нагар солидный, но её не почистили, в отличие от второй зенитки, я этим займусь, после этого искупаюсь в речке, и вам советую сделать это сейчас, привести себя в порядок.
Вода же холодная, смущённо улыбнулась девушка. Похоже, это тоже было одной из причин, почему она решила остаться со мной.
Ничего страшного, можно намочить полотенце. Также стоит нашу форму постирать, она быстро на солнце высохнет.
Фролова кивнула и стала помогать в некоторых делах, поглядывая на меня. Мне кажется, она опасалась за свою девичью честь. Может не опасаться, она хоть и в моём вкусе, редкость довольно большая, но мне сейчас не до этого. Первым делом я убрал две винтовки в специальные держатели в кабинах за спинками водителей, у многих они были, в этих машинах тоже, третью винтовку положил в кузов. Перегнал задним ходом газон к машине с топливом, заправил, ЗИС пришлось из канистр заправлять, я их с два десятка в колонне нашёл, из них четыре отправились в кольцо, будет мой запас, личный, остальные, залив под пробки, убрал в кузов газончика. Две полные бочки с трудом, стоймя, перекатил в кузов, поставив за кабиной.
Так как, осмотрев обе зенитки, я не обнаружил ни запаса патронов к ним, ну, кроме запасных снаряжённых лент, ни машинки для снаряжения, то пошёл искать технику с боеприпасами к зениткам. Обнаружив её, увидел, что кузов плотно забит ящиками с патронами, а в кабине нашлась и машинка для снаряжения, очень нужная вещь для быстрой и качественной работы.
Продовольствие, которое я достал из кольца, отнёс к «Захару» и погрузил в его кузов, делая вид, что нашёл всё в колонне. Туда же пошли и четыре ящика с патронами. Немного, но хоть это. Поискав, я нашёл жёсткую сцепку, которой буксировали пару машин. Одну снял и перенёс к нашим грузовикам. Потащит всё газончик, а если не справится, то поменяю машины местами.
В поисках вещей для Фроловой а мы всё, что нужно, нашли, и девушка осталась довольна я отыскал аж четыре тюка масксетей и закинул по два тюка в кузовы машин.
Провозившись со всем этим до вечера, закончил все запланированные дела чисткой зенитки, снарядив её и поставив на стопор. И наконец, отмыв с мылом руки, занялся ужином, пообещав поразить девушку своими кулинарными талантами, хотя она сама набивалась показать, какая она хорошая хозяйка. Я налил в два котелка из найденных канистр воды, а то к речке за ней далеко идти, подвесил над огнём и, когда вода закипела, запустил макароны, а когда они сварились, слил воду и размешал в них по полбанки тушёнки.
Ну что, всё готово. Вода в кружках закипает, так что попьём и трофейного чайку с печеньем.
Получилось действительно неплохо, а с учётом того, что мы очень проголодались, то на вкус блюдо казалось божественным, даже Фролова оценила. Хотя, может, она так пыталась меня успокоить. Да не, правда вкусно. Ужин это моя благодарность за то, что она мою форму и портянки постирала, пока я занят был. Исподнее я ей не доверил. Тем более в колонне нашёл чистое в одной из машин форму перевозили, включая бельё, видимо, какой-то старшина спасал своё имущество, и я отобрал себе пару комплектов на замену. Сходить на речку я собирался после ужина, а пока мы пили чай, Фролова вдруг поинтересовалась:
Кирилл, а почему ты ко второй машине ещё и полевую кухню прицепил?
Кирилл, а почему ты ко второй машине ещё и полевую кухню прицепил?
Мы с девушкой уже перешли на ты, это была её инициатива, и обращались друг к другу по именам. Вопрос её не застал меня врасплох, и я ответил:
Понимаешь, моя батарея была уничтожена до того, как я попал в неё служить, и эти две зенитки дают возможность если не возродить, то в составе взвода войти в другую часть, что, скорее всего, и произойдёт. Ни один командир не упустит зенитки, которые сейчас так нужны, да ещё фактически ничейные, кем мы и будем являться. Эту ротную полевую кухню, их тут в колонне две было, вторая похуже, я могу забрать с собой как личное имущество батареи. Я даже наряды нашёл в одной из машин для получения припасов, для пулемётов и для кухни, чистые бланки, и напишу, что они принадлежат нашей батареи. Какие-никакие, а подтверждающие документы.
А это не афера? Да и зачем это тебе?
С той неразберихой, что царит вокруг, никто даже интересоваться не будет. А причина проста: у нашей батареи не было своих тылов, как и у кухни, ходить же с протянутой рукой, выпрашивая довольствие, я не хочу. Пусть ко мне будут ходить и столоваться. А раздербанить имущество моей батареи я не дам, как единственный оставшийся живой командир. После гибели сержанта Павлова именно я стал его замещать. Пусть я и числюсь исполняющим обязанности, но всё же командир, ответственное лицо.
А ты, я смотрю, ещё тот аферист.
Спасибо за признание моих заслуг, усмехнулся я. А на самом деле я люблю с комфортом воевать и питаться, потому и кухня.
Потом Анна осталась у машин, охраняла, а я, прихватив вещи и мыло, дошёл до речки и отлично искупался и помылся. Вода действительно была холодной, конец весны, ещё не прогрелась. Одевшись, я вернулся к зениткам, навесил на себя всё и планшетку, и бинокль (подсумки и так были при мне) и, посмотрев на Анну, сказал:
Пора ехать.
Не рано?
Оставшееся световое время переждём в укрытии у дороги.
Мы устроились в тесной из-за наших вещей кабине, я дал двигателю прогреться, включил первую скорость и осторожно тронулся. С заметной натугой и пробуксовками по и так разбитой дороге грузовик потянул за собой мой поезд. Шла машина тяжело, но я успокаивал себя тем, что мы двигаемся по лесной дороге, на трассе будет совсем по-другому. Я на это надеялся, а пока с тревогой поглядывал на датчик температуры двигателя. Медленно, но она росла. В критическую зону датчик не ушёл, мы раньше добрались до луга, который пересекала дорога, а за дальней посадкой, это в полутора километрах от нас, и была трасса. Там и сейчас двигалась техника, гул стал слышен, как только я заглушил двигатель.
Пока Анна разминала ноги, я срубил ножом несколько веток и замаскировал морду грузовика, чтобы не засекли его в тоннеле дороги, а теперь всё смазано. Закончив с маскировкой, я бросил наши шинели на траву метрах в пяти от нашей мини-колонны, и сказал Анне:
Дорога у нас ночная и трудная, мне нужно отдохнуть. Ты и в пути поспать сможешь. Поэтому я сейчас посплю, а ты меня разбуди полдесятого. Вот мои часы. У немцев прошлой ночью гудело до полуночи, думаю, и сейчас они тоже ночами силы будут перекидывать. Воспользуемся этим.
Ты хочешь ехать прямо по дороге? удивилась девушка.
Ну да. Ночью не особо понять, кто пристроился сзади. За своих в темноте примут.
Ты сумасшедший.
Посмотрим.
Закрывшись полой шинели, я в обнимку с винтовкой вскоре уснул. Иногда полезно такое умение быстро засыпать, если нужно, к счастью, я умел это делать.
Проснулся оттого, что меня тормошили, да от явно близкой стрельбы на заднем фоне. Пулемёты били. Открыв глаза, я определил, что ещё светло, но краски дня начали тускнеть, скоро стемнеет.
Стреляют рядом, успела сообщить Анна до того, как я поинтересовался причинами моей преждевременной побудки.
Сколько я спал?
Тут стреляют, а он сколько спал?! Полтора часа.
Маловато. Давно стреляют? спросил я, вставая и занимаясь собой.
Сапоги я не снимал, но ремень и всё, что на мне, скинул, чтобы не мешалось. Я застегнул поясной ремень, согнав складки гимнастёрки назад, нацепил чехол с биноклем и планшетку, подхватил винтовку. Ну вот я и готов к труду и обороне. Надеюсь, клещей мы не нахватали. Посмотрев на луг, я велел Анне:
Будь здесь. Вещи в машину убери.
Девушка стала скатывать шинели в скатки, а я прокрался к опушке, последние метры ползя на брюхе. Поначалу я ничего не увидел, да и стрельба уже стихла. Она доносилась откуда-то левее, тоже в районе опушки этого леса. Оттуда были слышны рёв нескольких мотоциклов, даже возгласы, изредка хлопки пистолетных выстрелов. Сомневаюсь, что это наши. Думаю, немцы резвятся. А вскоре стали ясны причины всего этого шума. Трое немцев, один на лёгком одиночке и двое на мотоцикле с коляской, гоняли нашего командира по лугу, заставляя его выделывать разные пируэты. Тот был без ремня и кобуры, безоружен, голова пустая. Отдельно, но не участвуя в забаве, катил ещё один мотоцикл, тяжёлый, на нём ехали трое немцев, и ещё один, прикладываясь к бутылке явно не с лимонадом, шёл за ними пешком, замыкающим, больше никого не было. Знакомая картина, не помню, в каком фильме, но что-то я такое видел в прошлом теле. Тоже про войну в этот период.
Тут сзади раздался шорох, и я, дёрнувшись, чуть не насадил Анну на нож. Она подползала ко мне со спины.
Осторожнее, сказал я испуганной девушке. Мы на войне, в тылу врага.
Это наш командир? Она, не отрываясь, смотрела в поле.
Пришлось отвечать:
Да, политработник, судя по звёздам на рукавах. Причём кто-то из старшего комсостава. Отсюда не разберу его звание.
Почему ты ему не помогаешь? возмутилась Анна.
Смотрю, нет ли ещё немцев, и прикидываю, как это сделать. Немцы его только пугают, видать, убивать не собираются. Не мешай, я думаю.
Я уже убедился, что немцев больше нет, только эти семеро. Достав запасной магазин, я зажал его под левой подмышкой и, встав, произвёл быструю серию из трёх выстрелов, поразив троих седоков на последнем мотоцикле. Мне там пулемётчик не понравился, что не только веселился, но и внимательно осматривал окрестности. Тёртый сучара, он мог на первые же выстрелы мгновенно развернуть пулемёт и дать прицельную очередь, но я его положил. И, быстро повернув ствол винтовки, сделал ещё три выстрела. Первый в пулемётчика второго тяжёлого мотоцикла, потом в его водителя и в мотоциклиста на одиночке. Снова резко повернувшись, я не обнаружил последнего немца, того, что с бутылкой шёл, но боковым зрением приметил, как он при первых же выстрелах упал в траву, стараясь укрыться. Не помогло, трава была ещё не настолько высокой, чтобы его укрыть, и я отчётливо видел, как он, сняв со спины карабин, готовит его к бою. Четырьмя последними выстрелами я поразил его. Хватило бы и одной пули, но я расстрелял в него магазин до конца. Чтобы наверняка. Если с остальными я был уверен в поражениях, то тут решил перестраховаться.