Потому что ей придется с вами жить. Это страдание, которого она не заслужила. Милли слишком хорошая девушка для такого напыщенного индюка!
Эдвард прошипел что-то неразборчивое, и над его головой вспыхнуло алое облако искр. Я не стала дожидаться, когда меня обольет струей огня, и бросилась за дверь. Вопреки моим опасениям, Эдвард не стал меня преследовать быстрым шагом спускаясь по лестнице, я благодарила всех святых, что выбралась из этой ситуации без потерь.
Он в чем-то был прав. Если человек никогда и ни в чем не ведал отказа (статистическую погрешность не берем), то такое поведение действительно его распалит. С одной стороны, я не имела ничего против, но с другой меньше всего хотела становиться просто еще одной девчонкой из очереди к постели наследника богатейшего семейства. Пусть другие разбивают соперницам головы, мне этого не нужно.
На первом этаже я встретила Макса: он что-то объяснял молодому человеку в модном костюмчике и, увидев меня, сделал знак рукой, прося подождать. Я опустилась на черный кожаный диван и подумала, что этот день меня вымотал. Сперва Кристиан Семеониди со своими предложениями, от которых нельзя отказаться, потом кастинг, где дура на дуре дурой погоняла, и в довершение всего разговор с Эдвардом. Хотелось вернуться домой, рухнуть в кровать и уснуть.
Впрочем, вру. Мужчину тоже хотелось. Я вспомнила, когда в последний раз занималась любовью, и загрустила.
Макс распрощался с молодым человеком, сел рядом со мной и произнес:
Слава богу, кастинг закончен. Завтра начинаем предварительные съемки претенденток.
Съемочная группа проведет день в общении с выбранными девушками и создаст о каждой маленький сюжет, который выйдет в пилотном выпуске шоу уже послезавтра. Вся группа с девушками и Эдвардом отправится на самолете в Прилесье на полудикую окраину страны, где в огромном особняке, похожем на старинный терем, начнутся съемки шоу.
Получается, у нас выходной? уточнила я.
Макс кивнул.
Будем собирать вещи, сказал он и вдруг предложил: Если хочешь, сходим куда-нибудь.
Получается, мы перешли на «ты» Я вспомнила песню, звучавшую из кофейни, когда мы спустились с небес на землю. «Каждый хоть раз в жизни, но полюбит. Каждый хоть раз в жизни, но найдет»
Что я найду? Что мы все найдем?
Тогда с братом объясняйся сам, вздохнула я. А то он собирается разбить мне голову, если я разобью тебе сердце.
Макс откинулся на спинку дивана и рассмеялся. Я вдруг подумала, что на самом деле он просто носит маску добродушного увальня, а под нею скрывается дракон, который умеет ждать и добиваться своего.
Дракон, чью голову хочет заполучить Кристиан Семеониди.
Мое сердце не так-то просто разбить, признался он. Инга, ну мы же взрослые люди. Сумеем вести себя прилично.
Что ты предлагаешь? поинтересовалась я. Похоже, река жизни несла меня в какую-то непредсказуемую сторону и я решила расслабиться и не бороться с течением.
Макс пожал плечами. Задумчиво скользнул пальцем по моему запястью, и я снова отметила, что в просторном холле никого нет. Должно быть, драконы действительно умели разгонять ненужных свидетелей.
Для начала просто провожу тебя домой, сказал Макс. Даже на кофе не зайду. Завтра сходим куда-нибудь. Например, в Кефалинский парк.
Кефалинский парк был весьма любопытным. Цивилизованное место с ровными дорожками, аккуратно подстриженной живой изгородью и аттракционами, но чем дальше от ворот, тем больше парк становится похож на лес, дикий и неухоженный. Если бы, например, Кристиан Семеониди предложил мне прогуляться в Кефалинском парке, то я была бы уверена, что он решил меня закопать по частям где-нибудь в чаще.
Кефалинский парк был весьма любопытным. Цивилизованное место с ровными дорожками, аккуратно подстриженной живой изгородью и аттракционами, но чем дальше от ворот, тем больше парк становится похож на лес, дикий и неухоженный. Если бы, например, Кристиан Семеониди предложил мне прогуляться в Кефалинском парке, то я была бы уверена, что он решил меня закопать по частям где-нибудь в чаще.
Вряд ли, конечно, Макс решил сделать что-то в этом роде. Хотя
Там, говорят, мафия закапывает трупы, сказала я без обиняков.
Макс снова рассмеялся, и я вдруг поймала себя на мысли, что не хочу, чтоб он убирал руку от моего запястья. Будь что будет, может, и Эдвард тогда оставит меня в покое, и я сумею подтолкнуть его к бунтарке Милли, не испытывая внутренней дрожи.
Мы не пойдем туда, где закапывают, уверенно произнес Макс и, помедлив, добавил: Ты мне действительно нравишься, Инга. Давно нравишься.
Признание прозвучало одновременно и трогательно, и настораживающе. От меня будто бы требовали дать положительный ответ и в то же время не требовали.
Ты хороший человек, Макс, наверное, сейчас эти слова звучали по-дурацки, но я не знала, что еще сказать. Давай все-таки попьем кофе. Сейчас.
Кофе мы так и не попили. Смартфон в кармане Макса издал то тоскливое щебетание, на которое так молятся нищеброды поклонники фирмы с логотипом в виде надкушенной груши, и Макс, вынув его и посмотрев на экран, негромко сказал:
Отец.
Я понимающе кивнула. Папаша Финниган прямо нутром почуял, что у младшего сына намечается романтическая ночь, и решил все испортить. Или наоборот исправить.
Да. Да, я понял. Уже лечу.
Проведя пальцем по экрану, Макс выключил смартфон и печально посмотрел на меня, словно хотел извиниться и не знал, как это сделать. Я понимающе кивнула и поднялась с дивана. Пожалуй, мне лучше будет поехать домой, принять душ и лечь спать. И не думать ни о драконоборцах, ни об Эдварде, ни об отборе невест я уже начала жалеть, что вообще влезла в это дело.
Тебе пора, сказала я.
Хотела было добавить про послушных мальчиков, которые сразу же идут на горшок и в кроватку, как только родители прикажут, но промолчала. Это бы снова обидело Макса, а я не хотела его обижать. Он мне нравился.
У отца есть пара вопросов, которые надо обсудить, признался Макс, и мир вокруг нас тотчас же пришел в движение. Со стороны служебных туалетов вывернул охранник, деловито поправляя ремень, с лестницы ссыпались стажерки отдела новостей, звонко стуча каблучками, и лифт распахнул пасть, выпуская девчушку, которая сегодня подавала нам кофе.
Рабочий день закончился. Народ расходился по домам.
Ничего страшного. Я улыбнулась настолько доброжелательно, насколько могла. Лети. Завтра поедем в парк.
Макс поднялся с дивана и быстрым шагом направился к прозрачным дверям выхода. Через несколько мгновений со ступеней в небо рванула огненная комета. Невольные свидетели драконьего полета смотрели зачарованно и испуганно. Вроде бы не такая это и редкость, а все равно завораживает, и стоишь с раскрытым ртом, как деревенский дурачок, впервые попавший в большой город.
Я вздохнула и тоже побрела к выходу, надеясь, что время еще не такое позднее и можно поймать такси. Вряд ли Эдвард Финниган снизойдет до того, чтоб подвозить до дома женщину, которая отказала ему дважды.
Такси стояло неподалеку, доброжелательно подмигнуло мне зеленым огоньком. Вот и хорошо. Я скользнула на заднее сиденье и подумала, что Макса очень тщательно контролируют. За ним словно ведется круглосуточная слежка. Он доставил меня до дома в драконьем обличье и Эдвард сразу же об этом узнал. Только-только мы решили перевести наши приятельские отношения в горизонтальную плоскость сразу же возник папаша Финниган. Я была бы не я, если б не заподозрила, что дело нечисто.
Когда я расплатилась с таксистом и шагнула на дорожку к дому, то ее почти сразу же перечеркнула черная тень, скользнувшая откуда-то из кустов цветущей сирени. Я бегло просканировала ситуацию: таксист уехал, все окна в домах черны соседи, похоже, уже спят только на углу приглушенно светится неоновая вывеска круглосуточной кофейни. Мне хватит десяти секунд, чтоб туда добежать и вызвать полицию.
Но я никогда не убегала.
Я шагнула вперед, опустив руку в карман. Ничего там особенного не было, только детская игрушка под названием вопилка. Сожмешь ее и она заревет так, что с неба звезды попадают. Как правило, этого достаточно, чтоб на время дезориентировать нападающего и суметь убежать. Убивать я все равно не умею.
Добрый вечер, фрин Инга, сказала тень голосом Кристиана Семеониди. Вернее, уже ночь.
Я выпустила из пальцев вопилку и ответила:
Вы меня напугали, фро Кристиан.
Бросьте. Кристиан вышел на дорожку и неторопливо пошел рядом со мной к подъезду, каким-то босяцким жестом спрятав руки в карманы. Разве что-то может вас напугать? Вы приятельствуете с драконами, куда уж страшнее-то.
Чужая рука мягко погладила меня по спине там, где было родимое пятно. Ощущение было таким, словно покупатель придирчиво выбирает кусок мяса на лотке.
Я живу в опасном районе, сами видите. Я дернулась, стряхивая чужую руку.
Когда мы вошли в подъезд, то я чертыхнулась: света не было. Должно быть, местные огольцы снова разбили лампочки.
Дверь подъезда захлопнулась за Кристианом, и стало совсем темно.
Боитесь темноты? Кристиан истолковал мою заминку единственно возможным образом.
Я замерла возле лестницы и несколько секунд не могла пошевелиться.
Тьма не была абсолютной. Глаза привыкали к ней, и я видела очертания стен, перил и ступеней. Вот двери лифта, вот квартиры первого этажа, вот большой цветок, за которым ухаживает консьерж. Но все равно это была тьма.
Да, призналась я. Боюсь.
Ладонь Кристиана легла на мое плечо, медленно соскользнула по руке и сжала пальцы.
Я здесь, негромко сказал он и мягко подтолкнул меня к лестнице. Я здесь, с вами.
Я родилась во мраке и провела в нем детство. Темнота была для меня самым жутким, с чем только можно столкнуться. Должно быть, Кристиан это понимал, зная о моей слепоте: меня подхватили на руки и понесли на второй этаж. Я обняла Кристиана за шею, понимая, насколько нелепо и водевильно это выглядит, но при всем желании не смогла бы сделать и шага в этой тьме.
Я не удивилась тому, что у Кристиана были ключи от моей квартиры. Он аккуратно поставил меня на ноги, как большую сломанную куклу, и я услышала, как щелкнул замок и открылась дверь. Кристиан направил меня вперед, и, войдя в квартиру, я ощутила, как мой страх утекает прочь, словно морская вода. Дома все намного проще. Дома и стены помогают.
Протянув руку к выключателю, я несколько раз нажала на него и чертыхнулась: света не было. Должно быть, общая проблема на этой стороне улицы. Кристиан понимающе усмехнулся и вынул из кармана смартфон. Фонарик в нем оказался настолько мощным, что озарил коридор и часть комнаты не хуже настольной ламы. Я сбросила туфли и, пройдя в небольшую гостиную, спросила: