Конечно, есть. Мы закинем твои вещи ко мне и поедем к Лене. Я сейчас узнаю, куда ее отвезли. А Кате позвонишь вечером. Хорошо?
Арина только кивнула головой. Она смотрела на его губы. Они были влажными и очень яркими. Как у молодой девушки. Маленький шрамик у самого уголка рта и еще один повыше были нежно-розового цвета. Арина вдруг отметила, что все его лицо покрыто такими вот беззащитно-розовыми шрамами, которые резко выделяются на фоне темной щетины. «А ведь ему, наверное, очень больно бриться, вдруг подумала она. Я только один раз дотронусь и все», попыталась Арина мысленно остановить свою руку, которая, словно не подчиняясь ей, уже коснулась лица Зотова.
Зотов замер. Он как-то совсем забыл, что он теперь урод. Что в принципе не может не вызывать отвращения. Так он привык о себе думать в последнее время. Почему подумалось, что может решать за нее? К Зотову разом вернулась вся неуверенность последних дней.
Наверное, Арина прочла это по его глазам, которые вдруг стали похожи на глаза старой больной собаки, страшно боявшейся, что ее сейчас отшвырнет от себя любимый хозяин. Она покачала головой, словно не соглашаясь с его мыслями. Руки сами обняли его шею, крепко, может быть, даже причиняя боль, сплелись на его стриженом затылке, и Арина всем телом прижалась к Зотову. Она почувствовала, как расслабляются мышцы его спины, поддаваясь ей. Как его руки, уже с силой сжимая ее плечи, пытаются слегка отодвинуть ее. Не для того, чтобы оттолкнуть, а для того, чтобы можно было заглянуть ей в глаза. И прочитать там ответ на самый главный для него вопрос.
И даже не думай так Арина сказала это серьезно и строго.
Зотов тут же успокоенно улыбнулся: она все поняла
Лешенька, пойдем, Арина мягко отстранилась.
Он согласно кивнул, задерживая еще хоть мгновение ее ладошку в своей руке, и потом отпустил. На время. Чтобы потом не отпускать от себя никогда.
Глава 38
Быстро собирайся, сваливаем! Игорь, оттолкнув брата, побежал прямо в спальню.
Михаил спокойно закрыл за ним входную дверь и не торопясь пошел вслед. Игорь вытаскивал вещи Михаила из шкафа и бросал в чемодан.
Ну, и что у нас на этот раз? Праздник не удался?
Удался, даже слишком! Черт! Кто же знал, что этот придурок будет распаковывать подарки прямо при гостях! Рвануло-то не слабо.
Ты его убил?!
А ты думал, попугать хотел? Поздно уже. На его место человек подготовлен. Ну, что стоишь? Сваливаем, сваливаем быстренько.
Ты спятил, Игорь! Зотов, Кислов. Ты остановишься когда-нибудь?
У нас выхода другого нет, братец! Скажи спасибо, что я тебя не заставляю ничего делать. Прошу одно собирайся быстрее.
Стоп! Ты говорил, что сам ничего делать не будешь, или я не так понял?
Я и не делал! Вано коробку внес в дом, как и договаривались.
Ну?
Да добраться до этой коробки именинник должен был только поздно вечером, когда уже все гости разойдутся! Нормальные люди при гостях подарки не смотрят! Вано с братом к этому времени должны были уже свалить с дачи. А сейчас они там со всеми задержаны. Черт! Он только и успел, что пару слов по мобиле сказать. Сдаст он меня! Его прижмут менты, и сдаст! Понял теперь?
Ну?
Да добраться до этой коробки именинник должен был только поздно вечером, когда уже все гости разойдутся! Нормальные люди при гостях подарки не смотрят! Вано с братом к этому времени должны были уже свалить с дачи. А сейчас они там со всеми задержаны. Черт! Он только и успел, что пару слов по мобиле сказать. Сдаст он меня! Его прижмут менты, и сдаст! Понял теперь?
Что за Вано?
Не бери в голову, не твой вопрос! Ты будешь собираться или нет?
Нет, Игорь, я с тобой никуда не поеду. Да и зачем я тебе?
Игорь схватил раскрытый чемодан и швырнул его на пол.
Ты шутишь, да? Кто ныл все последнее время, что хочет уехать? Это ты все время чего-то боялся! Или нет? А сейчас что же? Что вдруг? Страх потерял? Поделись со мной, что у тебя на уме?
Не хочу всю оставшуюся жизнь прятаться.
Все? Нормально. Сдать меня решил. Ну, оно понятно, Игорь вдруг резко выкинул руку, сжатую в кулак, вперед. Михаил упал.
Собирайся, урод! Вот дал бог старшего брата! Ты что же думаешь, я тебя здесь оставлю? Я не зря тебе все имена называл, придурок! Ты же ведь всех запомнил? И ты хочешь остаться, чтобы в ментовку весь список представить? Думаешь, тебе это поможет? Да на тебя же все и повесят! И левак с завода припомнят, не волнуйся. Будешь на нарах париться. А я все равно уеду, успею. Выбирай!
Проваливай! Михаил потрогал разбитую губу.
Как знаешь! Игорь переступил через брата и пошел к двери.
Самолет в семнадцать ноль-ноль. Лодзь. Передумаешь, билет у меня, крикнул он и захлопнул за собой дверь.
Михаил поднялся с пола и сел на кровать. Потянулся к телефону на тумбочке.
Полина, ты можешь ко мне приехать? Да, срочно. Хорошо, жду.
Он сварил себе полную турку крепкого кофе и достал из холодильника холодное мясо. Тонко нарезанный хлеб, накрытый салфеткой, уже лежал в плетеной корзинке. Перед приходом брата он собирался перекусить. «Почему я так спокоен? Игорь прав, страх ушел. А это потому, что я не убийца. Но я причастен. С самого начала, еще с того первого раза, когда помог своему начальнику разобраться с теми, кто на него наезжал. Я всегда в стороне, но рядом. Что, я меньше виноват? Нет. Деньги за просто так не платят. Даже родные братья. Ну, и что в том, что я знаю все фамилии? Игорь опять прав. Это мне не поможет. Да и не смогу я сдать его, не смогу. Остается все взять на себя. Тем более, это я работал на заводе», подумал он.
В дверь позвонили. Михаил выглянул в окно, но машины Полины, которую она всегда ставила на одно и то же место, не увидел. Он сразу все понял. Положив недоеденные бутерброды в холодильник, он сделал большой глоток кофе и пошел открывать дверь.
Глава 39
Они сидели в креслах напротив друг друга. Мать и сын Курлины были одного роста, мягкой полноты и имели необычный овал лица. Сильно заостренный подбородок и широкие скулы делали их лица похожими на сердечки. Глаза матери были небольшими, слегка раскосыми и карими. Округлой форме глаз и длинным, словно растрепанным ресницам Саши завидовали все его знакомые девчонки. Цвет глаз был ярко-синим, таким бывает небо в январе, при морозце градусов так в двадцать и полном безветрии. «Хорошо, что Сашка от отца взял только глаза, больше с этого убогого и взять-то нечего было» Полина все еще не могла решиться на разговор с сыном. А тот, в нее же терпеливый и спокойный, просто ждал.
Полина с тоской кинула взгляд на журнальный столик, на котором в пластиковой папке лежали документы, выданные ей сегодня нотариусом. Собственно, об этом и хотела она поговорить с Сашей. Неожиданные осложнения, ее бывший муж достал ее и с того света, просто и легко отомстив за то, что она от него ушла.
Замуж за Федора Курлина она вышла от отчаяния. Да и как еще можно было добровольно отдать себя этому невзрачному, вечно воняющему потом парню? Но Полине, приехавшей в город из глухомани в три с половиной двора, комната в коммуналке, своя, с пропиской, показалась пропуском в рай. В городской, с удобствами и, главное, с перспективой на безбедную жизнь рай. Задерживаться надолго в этом браке она не собиралась, ей нужно было просто, чтобы ее не услали по распределению в такую же дыру, из которой она приехала. Федора ей нашла подруга, живущая с ним в одном доме. «Я вас познакомлю в субботу, на дне рождения. Приглашу и его. Полька! Это твой шанс. Тащи сразу в койку и в ЗАГС. Знаешь, мама у него очень интеллигентная, ничего против иметь не будет. Был бы он не таким мерзким, сама бы вышла за него, просто чтобы такую тихую свекровь иметь. А то посмотри, что мне досталось!» Наташка кивнула на дверь в самую большую комнату их квартиры. Ее муж, женившись на ней, когда она была еще первокурсницей, а ему было уже тридцать, привел ее пред светлые очи своей мамы уже с кольцом на пальце и зачатым ребенком в животе. Трясясь от страха, он пролепетал, что вот, мол, моя жена, любите ее, мама. И мама любила. Да так, что у Наташки на пятом месяце случился выкидыш. По уши влюбленная в своего мужа, Наташка простила свекровь за тот учиненный ею роковой скандал и предложила разменять квартиру. И тут выяснилось, что ее муж без мамочки жить не хочет. Единственной отрадой для Наташки стали ежевечерние чаепития у Веры Карловны, с которой они вместе работали в школе. Вера Карловна не раз робко просила Наташку познакомить ее сына с какой-нибудь приличной девушкой, и вот ей пришла идея свести Федора с Полиной.
Полина пришла на день рождения Наташки в новом платье из магазина «Березка», выкупив боны у сокурсницы по тройной цене. Но платье стоило того. Талия, подчеркнутая темным пояском, казалась тонкой, юбка «рюмочкой» плотно обтягивала бедра, а вырез открывал белоснежную шею. Полина была красива природной красотой выросшей на свежем воздухе девушки.
Наташка сделала так, что остальные приглашенные были уже по парам, и Полине и Федору волей-неволей пришлось сидеть рядом за столом и танцевать парой. То ли Федор помылся тщательно, то ли Наташка настроила Полину правильно, но вечером Федор вызвался проводить ее до общежития, а она согласилась. Попить чайку до утра она разрешила и, проснувшись у него на плече, поняла, что не так уж все и плохо.
Как и предсказывала Наташка, мать Федора обрадовалась невестке, скоренько, пока не родился внук, прописала ее на свою жилплощадь, торопилась после уроков домой, чтобы приготовить беременной снохе что-нибудь вкусненькое и ругала Федора, который по-прежнему шастал со своим фотоаппаратом по улицам города. Полина, вспоминая свою мать, доярку с красным от постоянно вливаемого в себя самогона лицом, смотрела на свою свекровь как на нечто неземное. Стараясь разгрузить работавшую в школе маму Веру, Полина убиралась в комнате и ждала ее прихода, как не ждала никогда мужа, чаще радуясь его отсутствию. Так, в заботе друг о друге, они прожили восемь лет. Уже умер сосед Василий, в комнату которого они с Федором переехали как самые нуждающиеся в жилплощади, Сашенька пошел в первый класс, как вдруг Вера Карловна заболела. «Полинушка, не бросай Федора, пропадет!» она произнесла на последнем выдохе и, прочитав в глазах ее согласие, закрыла глаза. Именно в дни похорон Полина до конца осознала, что такое Любовь. Любовь не мужчины и женщины, любовь не к партии или Родине. Любовь человека чистой души и открытого сердца ко всем, кто встречался у него на пути. Скромную учительницу младших классов провожали так, как не удостоился ни один из первых лиц города. Живыми цветами был усыпан пол в квартире, подъезде и дорожка перед домом. Бывшие ученики семьями, с малыми детьми и престарелыми родителями подходили к гробу Веры Карловны, чтобы сказать ей последнее «прощай». Полина смотрела на мужа, который с удивлением вглядывался в поток людей, и, кроме злости и отвращения, не испытывала ничего. «Как такой женщине в сыновья досталось это недоразумение? Если только в роддоме подменили?» пыталась понять она. Но синие глаза Федора доказывали, что он родной сын своей матери. Со смертью Веры Карловны отношения Полины и Федора сошли почти на нет. Помня о своем обещании, Полина терпела его, тратившего заработанные преподаванием гроши на пленку и проявитель. Она пошла работать в магазин продавцом обуви, лишь бы ее сын ни в чем не нуждался. Продавая по воскресеньям импортные сапоги на вещевом рынке в «Энергетике», она имела лишние рубли к зарплате. По сути, она тащила семью одна