Макани повернулась и, посмотрев на друзей, попыталась увести разговор в другую сторону:
Ну Джессика этого не делала.
Алекс вскинула брови:
Джессика?
Джессика Бойд. Дублерша. Макани закатила глаза, заметив ухмылку Алекс. Я слышала, как кто-то упоминал о ней. Вы правда можете представить, что она способна кого-то убить?
Ты права, сказала Алекс. Это вряд ли. Джессика Бойд была хрупкой девушкой. Сложно представить, чтобы она даже рыбку смогла смыть в унитаз. Но вы заметили, что лучшая подруга Хэйли не пришла сегодня в школу?
Потому что Брук в трауре, рассердился Дэрби. Если такое случилось бы с кем-то из вас, я тоже забил бы на все.
Алекс заговорщицки наклонилась вперед:
Подумай об этом. Хэйли была одной из самых талантливых учениц в школе. Все знали, что она уедет в какое-то место побольше и получше: Бродвей, Голливуд. Типа того. Такой человек точно должен был быть заносчивым, но не она. Хэйли любили. А это всегда значит, что кому-то она не нравилась.
Макани сморщила нос.
И ты думаешь, ее убила лучшая подруга?
Никто даже не знал Хэйли, сказал Дэрби, кроме ребят в драматическом кружке или «Вокальном движении».
«Вокальное движение» так неудачно назывался хор. В «Осборн Хай» существовали три престижные организации: театральный и хоровой кружки, что по составу почти на сто процентов совпадало с футбольной командой. Это Небраска. Конечно же, их школа серьезно относилась к футболу.
Но именно про это я и говорю, заметила Алекс. Никто не знал ее. Разве не логично, что это сделал кто-то из ее друзей? Из зависти?
Нам начинать волноваться? Ты собираешься нас убить? шутливо спросила Макани.
Ой, охнул Дэрби.
Алекс вздохнула:
С вами не соскучишься.
Кажется, я предупредил тебя утром, сказал Дэрби, что не стоит быть такой возбужденной.
Поднявшийся ветер встряхнул бумажную афишу на другом конце двора. Реклама «Суинни Тодда». Каждая буква истекала кричаще-яркой, вручную нарисованной кровью, а две длинные полосы темно-красного тюля свисали с углов, словно театральный занавес. Порыв ветра поднял тюль в воздух, заставив его танцевать и извиваться. Макани почувствовала, как по спине пробежал холодок. На гавайском ее имя означало «ветер», но она не считала себя суеверной. Нужно перестать говорить о Хэйли.
Это бестактно, сказала она, не в силах сдержаться, и кивнула в сторону баннера. «Пояс брызг». Думаете, они его отменят?
Алекс проглотила последний ломтик картошки.
Лучше бы они этого не делали. Первое школьное мероприятие, на которое я собиралась пойти. По своей воле, добавила она. Алекс состояла в оркестре марширующих музыкантов, а это означало, что ей приходилось посещать футбольные матчи.
Дэрби уставился на нее.
Что? Вроде это весело, сказала Алекс, встретившись с ним взглядом. Тебя зальет сценической кровью.
Макани фыркнула:
Опять это слово. Весело.
Дэрби вдруг изобразил ложную тоску.
Помню, как ты собирала пластиковых лошадей и карточки покемонов, а целью твоей жизни была работа в «Пиксар».
Говори потише, дурачок, строго сказала Алекс, стараясь сдержать улыбку.
Ребята снова начали поддразнивать друг друга из-за детских хобби и странностей, и Макани, как часто случалось, почувствовала себя исключенной из разговора. Ее внимание начало таять, а взгляд переместился на площадку. Уже почти время. Еще минута и
Вот он.
Сердце Макани замерло, когда Олли появился во дворе, чтобы выбросить пустой пакет из-под ланча. Он делал это каждый день. Всегда обедал в пустующем уголке за старыми шкафчиками, а потом исчезал в главном здании. Остаток часа он проведет в библиотеке. Макани почувствовала знакомую печаль. Олли был так одинок.
Небольшая компания футболистов стояла под афишей «Суинни Тодда», закрывая вход в здание. Мышцы Макани напряглись, когда Мэтт Батлер золотой мальчик Осборна, знаменитый раннинбек[3] сказал что-то, как только Олли подошел ближе. Что бы это ни было, Олли не отреагировал. Мэтт сказал что-то еще. Олли молчал. Тогда Мэтт схватил большим и указательным пальцами прядь волос Олли. Его друзья смеялись, но сам он пропускал все мимо ушей. Макани с болью наблюдала, как над ним издеваются. Крупный парень со странным именем, Бадди или Бубба, подпрыгнул и дернул за тюль, так что правая половина афиши оторвалась и упала. Олли едва увернулся от нее, и парень засмеялся еще громче, но его удовольствие было недолгим.
Мэтт гневно указал на порванную афишу:
Эй, чувак! Прояви уважение.
Эти слова разнеслись по всей площадке. У Бадди, или Буббы, ушло несколько секунд, чтобы установить связь между испорченным плакатом и Хэйли, а затем смущенное выражение его лица сменилось униженным. Перед ним встал выбор: признать свою вину или удвоить усилия. Бадди выбрал второй вариант. Он толкнул Мэтта в плечо и запустил яростную цепную реакцию толчков.
Нарастающая потасовка захватила внимание всех учеников. Только Макани смотрела в другую сторону. Олли по-прежнему не двигался с места. Он никак этого не показывал, но очевидно, что футболисты заставили его нервничать. Она встала.
Нет, сказал Дэрби, Макани. Нет.
Алекс покачала головой, и ее заколки зазвенели друг о друга.
Олли не заслуживает твоей помощи. Или жалости. Или что ты там испытываешь прямо сейчас.
Макани разгладила толстовку на груди и зашагала прочь.
Ты никогда нас не слушаешь, прокричал вслед Дэрби. Почему?
Алекс вздохнула.
Удачи, конфетка.
Напряжение, нараставшее внутри Макани месяцами, готово было вырваться наружу. Может, Олли и не заслуживает ее помощи, но она все равно собиралась попробовать. Может быть, это связано с тем, что в предыдущей школе Макани хотелось бы, чтобы ей кто-то помог. Или, возможно, из-за Хэйли, из-за этого страшного происшествия, в котором уже никто не может помочь. Макани бросила взгляд на друзей и пожала плечами.
Повернувшись вперед, она увидела, что Олли смотрит на нее без злости или любопытства. Недоверчиво.
Макани храбро направилась к нему. Она всегда выделялась среди сверстников. Их кожа была на несколько оттенков светлее, чем ее, а вдохновленный серфингом гардероб был ярче, чем принято на Среднем Западе. Она не собирала свои естественные кудри в прическу и при движении уверенно покачивала бедрами. Это был обманный маневр, чтобы люди не задавали вопросов.
Олли бросил еще один взгляд на спортсменов, все еще кричащих и рисующихся друг перед другом, убрал в сторону болтающийся тюль и зашел в школу. Макани нахмурилась. Но когда она открыла дверь, он ждал ее с другой стороны.
О, вздрогнула Макани.
Да?
Я я просто хотела сказать, что они идиоты.
Твои друзья? спросил Олли с каменным лицом.
Макани поняла, что Олли пока держит дверь открытой и видит Дэрби и Алекс через развевающийся прозрачный тюль. Они наблюдали за ними с другой стороны площадки. Макани отпустила дверь, и та с грохотом захлопнулась.
Нет, сказала она, пытаясь улыбнуться, остальные.
Да, знаю. Его лицо оставалось бесстрастным, настороженным.
Улыбка сползла с лица Макани. Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, пока они изучали друг друга. Их глаза находились почти на одном уровне, Олли был всего на три-пять сантиметров выше нее. Они стояли так близко, что Макани могла рассмотреть новый цвет волос Олли. Даже кожа его головы была ярко-розовой: понадобится время, чтобы краска полностью смылась. В его виде чувствовалась какая-то уязвимость, и Макани снова смягчилась. Она ненавидела себя за это.
Она ненавидела себя по многим причинам.
Макани злилась, что Олли так сильно зацепил ее, хотя знала о его репутации. Злилась, что заставила себя думать, будто он ей безразличен, хотя знала, что это не так. И из-за того, как закончились их отношения. Внезапно. Молча. Это был их первый разговор с конца лета.
Может быть, если бы мы изначально больше разговаривали
Они никогда много не говорили. В то время она даже была благодарна Олли за это.
Он не отрывал взгляда своих светлых глаз от нее, словно хотел что-то найти. Кровь в венах запульсировала. Почему-то внезапно возникло чувство, что сейчас жаркий летний день и они идут в супермаркет.
Почему ты здесь? спросил он. Ты не разговаривала со мной весь семестр.
Макани сразу же разозлилась.
Могу сказать то же самое о тебе. И я сказала, что хотела. О наших одноклассниках. О том, что они идиоты и все такое.
Ага, напрягся Олли, это ты и сказала.
Макани издала смешок, чтобы показать, что он ее не задел, хотя оба знали, что это не так.
Отлично. Забудь. Я просто пыталась быть другом.
Олли промолчал.
Всем нужны друзья, Олли.
Он слегка нахмурился.
Но, очевидно, это невозможно. Одним резким толчком Макани распахнула дверь. Отлично поговорили. Увидимся в классе.
И, выскочив, уткнулась прямо в тюлевый занавес. Макани чертыхнулась, пытаясь высвободиться, но лишь больше и больше запутывалась в темно-красной сетке. На площадке поднялся громогласный рев: кричала хаотичная толпа восторженных зрителей.
Наконец-то началась драка.
Макани перестала метаться. Она оказалась в ловушке, почти в тюрьме, в этом несчастном городке, где она ненавидела всё и всех, особенно себя.
Послышался тихий шелест, и Макани с удивлением обнаружила, что Олли все еще стоит за ее спиной. Его пальцы осторожно высвободили ее из тюля. Занавес снова опустился, и теперь они в тишине смотрели на одноклассников, словно через красный туман.
Глава третья
Ты знала эту девушку, Хэйли? спросила бабушка Янг, сидя на диване.
Макани помахала на прощание Дэрби, когда тот отъезжал. Он дважды нажал на гудок. Дом бабушки находился в паре минут ходьбы от школы, но он всегда подвозил ее. Макани жила в самом старом квартале Осборна, а Дэрби в самом новом. Алекс жила возле Троя, на ферме, где выращивали телят. Днем на репетиции Алекс подвозила девушка, играющая на теноровом саксофоне. Все умели водить, но только у Дэрби был постоянный доступ к машине.
А Олли жил за городом. Макани не знала, где точно. Когда драка закончилась, он ушел в библиотеку, а она вернулась к друзьям. Позже, на уроке испанского, она чувствовала на себе его взгляд и против воли заволновалась, хотя в действительности ничего не поменялось и не поменяется.
А Олли жил за городом. Макани не знала, где точно. Когда драка закончилась, он ушел в библиотеку, а она вернулась к друзьям. Позже, на уроке испанского, она чувствовала на себе его взгляд и против воли заволновалась, хотя в действительности ничего не поменялось и не поменяется.