Твои руки в крови.
Ган посмотрел на свои руки, перевел взгляд на первого помощника.
Ты о чем вообще?
Это ты их убил!
Ган тоже перестал грести, затащил весла в лодку, бросил на дно.
Ты там ничего не употребляешь?
Митя, Тихон, Карась, Натуралист, Инга их смерть на твоей совести. Ты их убил.
Ясно, он старался говорить спокойно, ты хорошо подумай, я всегда был с тобой рядом, никуда не отлучался. Всех их я мог убить точно так же, как и ты. То есть никак не мог.
Поведение Трофимова ему не нравилось. Рука первого помощника лежала на поясе, совсем близко торчала рукоять пистолета, человек он опытный, выхватить может в любой момент. А свой обрез и «Макаров» Ган бросил на скамью за спиной. Незаметно обернуться и взять их не получится. Он показал первому помощнику ладони, мол, смотри, я не вооружен и ничего не предпринимаю.
Сергей Евгеньевич, вы вспомните, Ингу зарубил Тихон на наших глазах, Карась убил сам себя, Натуралист не удержался на лестнице и упал. Тихона я убил, но если бы этого не сделал, мы бы с вами не разговаривали сейчас в этой лодке, он бы и нам башки посносил.
Первый помощник не верил ни единому его слову. Ган с ужасом понял, что атака теней не прошла бесследно для Трофимова. Тут же вспомнилось, как того облепили загадочные создания, и как кричал Сергей Евгеньевич перед тем, как прыгнуть за борт. «Значит, и он тоже. Как Тихон, как Карась, как Натуралист. Свихнулся. Или двигается к безумию семимильными шагами. Надо заговорить, отвлечь». Но слова упорно не шли. А что сказать? Что это не он?
Я тоже видел их, Сергей Евгеньевич. Ган наконец нашел нужные слова.
Первый помощник дернулся.
Кого?
Этих созданий на корабле.
Глаза Трофимова расширились.
Ты дурак, прошептал он, сбрендил. Это галлюцинация, самовнушение!
Что бы это ни было, мы видели одно и то же.
Трофимов был опасен никогда не знаешь, чего ждать от тронувшегося умом человека. Как он поведет себя через минуту? Рука первого помощника нервно теребила пояс, вытащить ствол займет пару секунд. Ган успеет только вскочить на ноги.
Я ничего не видел! визгливо сообщил собеседник.
Хорошо, согласился Ган. Пусть так. Мы просто устали, нам нужно доплыть до танкера и отдохнуть как следует.
Ну не-е-ет, тебе не место в Черноморье. Сергей Евгеньевич покачал головой. Ты плохой человек.
Чем же я плох?
Как только ты появился у нас, Черноморье сразу стали преследовать несчастья одно за другим. Зачастили пираты, твари морские, теперь этот лайнер.
Разве я привел пиратов? Разве я отправил наш отряд в экспедицию на лайнер? Вы подумайте хорошенько.
Молча-а-ть! вдруг вскинулся Трофимов. Ты мне зубы, сука, не заговаривай. А то я тебя по законам времени
Разве я привел пиратов? Разве я отправил наш отряд в экспедицию на лайнер? Вы подумайте хорошенько.
Молча-а-ть! вдруг вскинулся Трофимов. Ты мне зубы, сука, не заговаривай. А то я тебя по законам времени
Первый помощник вскочил, выдернул пистолет, но перестарался, зацепился за скамью, его немного повело. Вот он, шанс! Ган рванулся, подцепил носком весло, подбросил его в воздух, перехватил рукой получилось удачно. Ударил хлестко, без размаха. Деревянное весло с чавканьем и хрустом вгрызлось в нижнюю челюсть. Удар отбросил Трофимова назад, первый помощник еще и затылком приложился об скамью. Пистолет по высокой дуге плюхнулся в воду, через мгновение только круги на воде указывали, где сгинул в пучине ствол. Ган не стал дожидаться, когда Трофимов поднимется, шагнул вперед и опустил весло на его голову. Еще раз, и еще. Затем устало повалился на дно лодки. Он лежал и смотрел на небо, затянутое тучами. Дождя не было, но небосвод опять потемнел, вот-вот снова прольются первые капли. От всех этих приключений замутило, Ган приподнялся на руках, едва успел высунуть голову за борт. Спазмы скрутили пустой желудок, облегчение не наступило.
Черт!
Многовато приключений для одного дня. Но впереди ждало еще одно незаконченное дело. Вот только отлежится немного.
«Эх, Саныч, видел бы ты сейчас меня, в кого я превратился. Ты бы точно не одобрил. С тобой у меня никогда не получалось спорить, ты быстро рушил все мои доводы. Дорого бы я дал сейчас за вечернюю беседу с тобой за кружечкой чая. И намного дороже за то, чтобы вновь увидеть Олю и Диму».
Помнить было больно, в забвении тоже есть свои плюсы. Он так стремился восстановить память, так хотел узнать, кто он на самом деле. И вот его маленькая мечта стала явью, только тяжелее стало на душе. Вместе с памятью вернулось и понимание, почему его кличут Ганом. Оказалось, проще простого, всего лишь производное от фамилии.
«Петр Ганев, профессиональный киллер, агент Тайной Канцелярии, приятно познакомиться, бля».
Ладно, вздохнул он, хватит валяться.
Трофимова он столкнул за борт, а потом еще долго отмывал соленой водой кровь с корпуса лодки. Так будет меньше вопросов, хотя и кровь можно объяснить, главное убедительная легенда. Убедительной легенды у Гана как раз и не было.
Грести не хотелось, он наудачу попробовал завести мотор получилось с первого раза. Движок затарахтел, будто и не замолкал никогда, лодка дернулась и стала набирать скорость. Ган уверенно направил нос на танкер, темнеющий вдали, мысль скрыться, уплыть к побережью даже не возникла в его мозгу. Он привык завершать свои дела.
Мертвы?!
Адмирал ходил из угла в угол рубки, размашисто вышагивая, кулаки сжаты так, что побелели костяшки пальцев.
Как вы это допустили? Как ты это допустил?! Я же просил при первой опасности сразу поворачивать назад.
Легко сказать, усмехнулся Ган.
Андрей Викторович нахмурился.
Вы же понимаете, что команда отправилась опытная, мы просто столкнулись с непреодолимой силой. Обстоятельства так сложились, что выжил только я. Если я расскажу, что видел, вы подумаете, что я сбрендил.
А ты попробуй.
Ган попробовал. Не вдаваясь в подробности, он поведал о том, как потерялся Тихон, как убили Митю при загадочных обстоятельствах, как застрелился Карась, про стычку со здоровяком, про бегство, Натуралиста, упавшего с лестницы. Про странных существ. Только про первого помощника пришлось наврать. Просто сказал, что твари сожрали его в тот момент, когда они садились в лодку, чтобы уплыть.
Адмирал слушал внимательно, не перебивал. С аномалиями он и сам уже сталкивался в своей жизни, видел много необъяснимого, жуткого. Никаких мотивов для вранья у Гана не было. Почти все в отряде были ему незнакомы, никаких личных счетов не могло быть, выгоды с их смертей тоже не получить. Да и зачем ему было возвращаться, если он виноват в гибели спутников?
Сергиенко чувствовал вину за то, что послал черноморцев на смерть, эти шесть жизней были теперь на его совести.
Я ведь как лучше хотел, горько сказал он.
Сел, наконец, на стул, сгорбился и как-то разом постарел на десяток лет.
Думал, найдем выживших, продолжал он, пространство расширим, подводные фермы построим там, биотоплива больше станем добывать. Эх
Все хотели как лучше, отозвался Ган, нельзя все знать наперед.
Адмирал подошел к окну и посмотрел на лайнер «Азов», почти целиком спрятавшийся в тумане. Он думал, что ему еще предстоит отчитаться перед людьми, сообщить жене Тихона об утрате. Проваленная миссия и гибель шестерых бойцов расстроят команду.
Все хотели как лучше, отозвался Ган, нельзя все знать наперед.
Адмирал подошел к окну и посмотрел на лайнер «Азов», почти целиком спрятавшийся в тумане. Он думал, что ему еще предстоит отчитаться перед людьми, сообщить жене Тихона об утрате. Проваленная миссия и гибель шестерых бойцов расстроят команду.
Проклятый лайнер, прошептал он.
Лучшего момента было не найти.
Без обид, Адмирал.
Сергиенко развернулся. Ствол «Макарова» смотрел ему в грудь.
Ах, ты
Поосторожнее со словами, Андрей Викторович, перебил Ган.
Чего мне осторожничать? Ты собираешься меня убить и просишь об осторожности? Зачем тебе это? Кто тебя послал? Кардинал?
Поздно догадались. Столько времени было, чтобы устранить меня.
Не верю, Сергиенко медленно развел руки, хоть убей, не верю. Ты выручал нас, дрался за нас, что изменилось?
Я просто вспомнил.
Значит, тебя подослали, чтобы прикончить меня? Долго же ты притворялся.
А я и не притворялся, амнезия на самом деле была, иначе уже давно бы убил.
Ну, стреляй, Адмирал стукнул кулаком по столу, стреляй, мать твою! Давай, гнида Кардинала.
И Ган выстрелил.
Глава 12
Тени прошлого
Адмирал удивленно смотрел на отверстие в переборке рубки. Как опытный человек, он не мог не заметить, что в последний момент Ган увел руку в сторону. Стрелять второй раз тот не стал, а просто швырнул пистолет на стол. Ствол проскользил по поверхности и замер на самом краю недалеко от Сергиенко.
Андрей Викторович посмотрел на «Макаров», поднял глаза на Гана. Какой сюрприз еще готовил этот человек? Но тот просто стоял, опустив руки, и смотрел на него. Без тени злобы, без желания убить, усталым взглядом. Сергиенко понял, что ему все равно, даже если Адмирал сейчас схватит пистолет и выстрелит.
Что за спектакль ты устроил?
Ган ответил не сразу, бухнулся на стул, потер переносицу.
Не могу.
Неужто совесть напомнила о себе?
Совесть, бля, зло ответил собеседник. Я последние годы тупо выполнял задания, все другие мысли гнал прочь. Для меня жизнь, существование даже, а не жизнь, свелась к этим заданиям. Не спрашивайте, зачем я это делал, я не отвечу, потому что не найду ответа.
Скажи, только честно, ты убил моих людей?
Только двоих. Тихона, потому что он накинулся с топором на всю группу, и Трофимова, который тоже с ума сошел. Если бы не я его, то он бы меня убил.
Ган посмотрел в лицо Сергиенко, увидел, что тот сомневается.
Мне ведь плевать, верите вы мне или нет. Если так проще, то вешайте всех собак на меня. Одно лишь скажу: больше ни под каким предлогом не посылайте людей на лайнер, если не хотите их потерять. Или вернется назад какой безумный и начнет здесь всех крошить без разбора.
А с чего ты уверен, что сам не безумен?
А я и не уверен.
Что же мне делать-то с тобой, задумчиво пробормотал Адмирал, допустим, все правда. Как мне поступить?
Ган кивнул на пистолет на столе:
По совести.
Э, не-ет. Это слишком просто, уверен, что ты этого больше всего желаешь. А давай-ка с тобой прогуляемся. Покажу тебе кое-что тут недалеко.
Они находились в каюте Адмирала, чуть просторнее, чем у Гана, но тоже тесноватой. Обстановка спартанская: койка, тумбочка, маленький столик, сейф, затертый до дыр коврик на полу, выцветший плакат на стене с видами какого-то города.