Тигр! Тигр! - Альфред Бестер 6 стр.

Во вторник Рейх покинул башню «Монарха» раньше обычного, после полудня, и спустился в магазин аудиокниг «Сенчури-аудио» на Шеридан-Плейс. Магазин специализировался на пьезокристаллических записях крошечных драгоценностях в элегантной оправе. Последний писк моды оперные броши для милой дамы. (Музыка всегда при ней.) Имелись в «Сенчури» и стеллажи с устаревшими печатными книгами.

 Мне нужен какой-нибудь особый подарок для подруги, которой я пренебрегал,  заявил Рейх продавцу.

Его тут же забросали предложениями.

 Недостаточно оригинально,  посетовал Рейх.  Почему бы вам, люди, не нанять наконец щупача? Куда легче с клиентами управляться станет. Не настолько ж вы старомодны и вычурны?

Он начал слоняться по магазину с беспокойными клерками на хвосте. Как следует заморочив им голову, но еще до того, как встревоженный менеджер послал бы за продавцом-щупачом, Рейх остановился перед книжными стеллажами.

 А что это такое?  изобразил он удивление.

 Старинные книги, мистер Рейх.  Продавцы охотно взялись объяснять теоретические и практические аспекты архаичной визуальной книги, пока Рейх неторопливо обыскивал стеллажи, пробираясь к намеченному потрепанному коричневому томику. Он хорошо помнил эту книгу. Он пролистал ее пять лет назад и сделал пометку в черной записной книжке. Старый Джеффри Рейх был не единственным предусмотрительным человеком среди Рейхов.

 Интересно. Да, очень интересно. А вот это что?  Рейх снял с полки коричневый томик.  Развлечения для вечеринки. Что значит эта дата? Правда? Неужели в ту пору уже устраивали вечеринки?

Продавцы заверили его, что древние были во многих отношениях потрясающе современны.

 Посмотрим, что тут,  хмыкнул Рейх.  Бридж медового месяца Прусский вист Почтовое отделение Сардинки Что же это может быть? Страница 96. Давайте глянем.

Рейх перелистывал страницы, пока не добрался до напечатанного жирным шрифтом заголовка:

РАЗЛИЧНЫЕ ЭКСТРАВАГАНТНЫЕ ИГРЫ ДЛЯ ВЕЧЕРИНОК.

 Вы только взгляните,  рассмеялся он в притворном удивлении. И указал на хорошо запомнившийся ему абзац.

Один игрок водит. В доме гасят весь свет, и ведущий где-нибудь прячется. Спустя несколько минут игроки порознь отправляются его искать. Первый нашедший не сообщает об этом остальным, но прячется вместе с ведущим. Постепенно каждый игрок находит «сардинок» и присоединяется, пока все не спрячутся в одном месте, а последний проигравший не останется блуждать один во тьме.

 Это я возьму,  сказал Рейх.  Именно это мне и нужно было.

Тем вечером он истратил три часа, методично обезображивая страницы томика. Он разогревал их, протравливал кислотой, пятнал, резал ножницами, уродуя инструкции ко всем забавам, и каждая пропалина, каждый порез, каждый разрыв казались ему ударом, нанесенным по извивающемуся в корчах телу дКуртнэ. Покончив с опосредованными убийствами, он убедился, что все инструкции стали неудобочитаемыми. Все, кроме «Сардинок».

 Это я возьму,  сказал Рейх.  Именно это мне и нужно было.

Тем вечером он истратил три часа, методично обезображивая страницы томика. Он разогревал их, протравливал кислотой, пятнал, резал ножницами, уродуя инструкции ко всем забавам, и каждая пропалина, каждый порез, каждый разрыв казались ему ударом, нанесенным по извивающемуся в корчах телу дКуртнэ. Покончив с опосредованными убийствами, он убедился, что все инструкции стали неудобочитаемыми. Все, кроме «Сардинок».

Рейх упаковал книгу и послал ее оценщику Грэму через пневмопочту. Сверток с шумом устремился в путь и возвратился часом позже с официальной оценкой и печатью от Грэма. Увечий, понесенных книгой по вине Рейха, тот не заметил.

Рейх сменил обертку на подарочную, приложив к ней, как было принято, оценку, и послал тем же способом в дом Марии Бомон. Через двадцать минут пришел ответ.

Дарагой! Дарагой! Дарагой! Я уж думала, ты савсем позобыл (да уж, похоже, записку писала сама Мария) старую прилестницу. Как восхититильно. Приходи в Бомон-Хаус сегодня вечером. У нас вечеринка. Поиграем в игры из твоего чюдесного подарка.

Приложением к письму в почтовой капсуле пришел портрет Марии в звездочке из синтетического рубина. Естественно, портрет ню.

Рейх ответил: Какая жалость. Не сегодня. У меня один из миллионов пропал.

Она ответила: Тогда в среду, умнинький мой. Я тебе один из своих дам.

Он отозвался: Рад буду принять подарок. Приведу гостя. Целую тебя всю.

После этого он пошел в постель.

И закричал на Человека Без Лица.

Утром среды Рейх наведался в наукоград «Монарха» (отцовские чувства и всякое такое, вы знаете) и провел познавательный час в обществе талантливой молодежи. Он обсудил их проекты и блистательное будущее, какое сулила им вера в «Монарх». Рассказал старый пошлый анекдот про девственника-первопроходца, который совершает экстренную посадку на летающий в открытом космосе гроб, а труп ему и говорит: Да я просто туристка! Талантливая молодежь подобострастно посмеивалась и немного презирала босса.

В такой вот неформальной обстановке Рейх улучил минутку проскользнуть в лабораторию с ограниченным доступом и похитил оттуда одну нокаут-капсулу. Последние представляли собой медные кубики, вполовину меньше запальных капсюлей и вдвое смертоносней. Если такой кубик разбить, он исторгал ослепительное голубое пламя, и вспышка временно ионизировала родопсин зрительный пурпур сетчатки глаз,  ослепляя жертву и лишая ее всякого представления о времени и пространстве.

После полудня среды Рейх спустился на Мелоди-Лэйн, в сердце театрального квартала, и посетил контору «Психосонгс Инкорпорейтед». Тут заправляла умненькая девушка, сочинявшая великолепные куплеты для рекламного отдела и штрейкбрехерские кличи разрушающей силы для отдела пропаганды (в прошлом году «Монарху» потребовались все ресурсы, чтобы подавить выступления протестующих рабочих). Звали барышню Даффи Уиг&. В глазах Рейха она была воплощением современной карьеристки девственницы-соблазнительницы.

 И как ты, Даффи?  спросил он, вежливо чмокнув ее. Даффи была красива и фигуриста, словно график динамики продаж, но чуть моложе, чем ему нравилось.

 А вы, мистер Рейх?  Она смерила его странным взглядом.  Однажды найму какого-нибудь эспера, специалиста по одиноким сердцам, чтобы истолковал для меня ваш поцелуй. Мне по-прежнему кажется, что спрашиваете вы не о бизнесе.

 Нет.

 Вот негодяй.

 Даффи, мужчина должен блюсти честь смолоду. Целуешь девушек без разбору в богачах не задержишься.

 Вы же меня целуете.

 Только потому, что ты совсем как та девушка с кредитки.

 Пип,  сказала она.

 Поп,  сказал он.

 Бим,  сказала она.

 Бам,  сказал он.

 Прибила бы на месте того, кто это сочинил,  сказала Даффи мрачно.  Ладно, красавчик, что у вас за печаль?

 Азартные игры,  ответил Рейх.  Эллери Уэст, заведующий моим клубом для персонала, жалуется на азартные игры в «Монархе». Говорит, народ к ним слишком пристрастился. Если честно, мне без разницы.

 Должник побоится просить повышения.

 Вы умны не по годам, юная леди.

 Значит, тебе что-нибудь против азартных игр?

 Что-нибудь в этом роде. Прилипчивое, но не слишком очевидное. Не типичный пропагандистский мотив, а, так сказать, с замедленным высвобождением. Я бы хотел добиться более-менее бессознательного психокондиционирования.

Даффи кивала, делая быстрые пометки.

 И пускай эту песенку будет приятно послушать. Бог знает, сколько народу передо мной пройдет, напевая, насвистывая и мурлыча ее себе под нос.

 Ах ты ж негодник. Все мои куплеты приятно послушать.

 По первому разу.

 За это с тебя еще тысяча.

Рейх рассмеялся.

 Если уж мы о монотонности говорим  продолжил он без паузы.

 Мы не говорили.

 Какая была самая прилипчивая из твоих работ?

 Прилипчивая?

 Ты понимаешь. Вроде тех рекламных куплетов, которые так и лезут в башку.

 А, это. Мы их называем пепси.

 Почему?

 Не в курсе. Говорят, первым придумал их сочинять какой-то Пепси, еще несколько веков назад. Я на это не ведусь. Я однажды такой сочинила  Даффи поморщилась.  Мне до сих пор вспоминать противно. У тебя на месяц в голове застрянет. Меня год донимало.

 Преувеличиваешь.

 Репутацией клянусь, мистер Рейх. Песенка называлась Тень, сэр, сказал Тензор. Я ее сочинила для провального шоу про безумного математика. Мне заказали как можно более раздражающий мотивчик. Они свое получили. Зрителей он так бесил, что пришлось прикрыть передачу. Целое состояние потеряли.

 Хочу послушать.

 Я не могу с тобой так обойтись.

 Давай-давай, Даффи. Мне неподдельно интересно.

 Пожалеешь.

 Не верю.

 Ну ладно, свинтус,  сказала девушка и подтянула к себе клавиатуру.  Это тебе за тот неискренний поцелуй.

Пальцы и ладонь Даффи грациозно заскользили по панели. Комнату наполнила абсолютно монотонная, невероятно банальная и незабываемая мелодия. Квинтэссенция всех когда-либо слышанных Рейхом мелодических клише. Какую мелодию ни пытайся припомнить, а все они с неизбежностью сводились к Тень, сэр, сказал Тензор. Потом Даффи запела:

 Боже мой!  воскликнул Рейх.

 Я над этим мотивчиком как следует потрудилась.  Даффи продолжала играть.  Заметили этот такт после слова раз? Это полукаденция. Потом еще один, после класс. Концовка песни сама становится полукаденцией, так что оборвать ее просто не получается. Такт словно гонит вас по кругу: Натяженье, предвкушенье, треволненье просто класс! Рифф. Натяженье, предвкушенье, треволненье просто класс! Рифф. Натяженье, пред

 Ах ты чертовка!  Рейх вскочил, прижимая ладони к ушам.  Ты меня заколдовала. Сколько это продлится?

 Не дольше месяца.

 Натяженье, предвкушенье, тревол Я конченый человек. Как спастись?

 Легко,  ответила Даффи.  Просто кончи в меня.  Она снова прижалась к нему и запечатлела пылкий поцелуй юности.  Дурачок,  шептала она.  Олух. Балбес. Недотепа. Когда, наконец, потащишь меня, как дурочку, в переулочек? Ластами шевели. Или не такой ты и башковитый, как мне кажется?

 Я еще башковитей,  ответил он и вышел.

Как Рейх и планировал, песенка крепко засела у него в голове и продолжала эхом отдаваться в сознании, пока он шел по улице. Тень, сэр, сказал Тензор. Тень, сэр, сказал Тензор. Натяженье, предвкушенье, треволненье просто класс! Рифф. Превосходный мыслеблок, если ты не эспер. Да и щупачу сквозь такое не пробиться. Натяженье, предвкушенье, треволненье просто класс!

 Я еще башковитей,  пробормотал Рейх и задал своему джамперу курс на ломбард Джерри Черча в Верхнем Уэст-Сайде.