Марина Ясинская
Сердце лётного камня
Серии «Авионеры»
© Марина Ясинская, текст, 2019
© Макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2019
Вступление
Кип в сотый раз поправил затейливо завязанный шейный платок, придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале и тяжело вздохнул. Да, пускай он одет по последней моде узкие серые брюки, приталенный черный фрак, яркий жилет в клетку, но даже одежда от лучших портных не могла изменить того факта, что у Кипа было круглое румяное лицо, нос картошкой, непослушные рыжие вихры, а также кхм, некоторая полнота.
Недовольно нахмурившись, Кип сдернул шейный платок и бросил его на кровать, на гору уже отвергнутых собратьев.
Что за день такой сегодня! с досадой выпалил он. Все не так!
А по-моему, ты просто недостаточно стараешься и переживаешь, небрежно заметил его приятель Ансель, сидевший на стуле в углу скромно меблированной комнаты. В темно-карих глазах под широкими черными бровями сверкало ехидство. Вон тот зеленый шейный платок ты примерил всего два раза. Это никуда не годится!
На самом Анселе шейного платка не было и в помине. Как, впрочем, и модного жилета. Темные волосы, слишком длинные по требованиям современной моды, почти закрывали шею, но Ансель даже и не подумал уложить их в красивую прическу с помощью помады, лишь небрежно забрал длинные пряди в хвост на затылке. Походило на то, что юноша игнорировал как моду, так и возможное общественное осуждение: он был одет в свободные, немного потертые штаны, просторную рубашку и удобный черный сюртук, и в этой неприглядной одежде чувствовал себя намного комфортнее, чем его приятель в нарядном, но тесном костюме.
Дамам нравятся хорошо одетые и ухоженные джентльмены, заученно отозвался Кип, послушно роясь в горке цветного шелка в поисках зеленого платка.
Пфф! непочтительно фыркнул Ансель. И много ли толку от этих новомодных брюк? Ведь ты же даже присесть не можешь, такие они узкие! Собственно говоря, а ты уверен, что у тебя в них колени сгибаются? Потому что как ни крути, но в танцах колени будут поважнее брюк И брось ты уже этот кошмарный платок! Я пошутил.
Кип озабоченно согнул ногу в колене. Результат не утешал: колено отказывалось сгибаться больше чем на сорок пять градусов, а нога не поднималась от пола выше чем на десять дюймов. По крайней мере, не поднималась без риска для брюк, которые могли просто треснуть по швам от прикладываемых усилий.
Ну и ладно, этого и для котильона хватит, и для вальса, решил Кип. Сделал пару шагов к высокой кровати, осторожно присел на край и тут же вскочил. А садиться мне и вовсе не обязательно. На Ассамблеи ведь не сидеть ходят Но все-таки что же делать с шейным платком?
Вообще не надевать, предложил Ансель.
Уверенный тон приятеля сбил Кипа с толку. Он беспомощно посмотрел на горку разноцветного шелка на кровати, перевел взгляд на свое отражение, потом на Анселя.
Но но как насчет того, что нужно быть хорошо одетым, чтобы понравиться дамам? неуверенно спросил он.
Сколько я тебя знаю, ты всегда носил эти треклятые платки, вот и скажи, помогали они тебе с дамами до сей поры?
Кип покраснел. Дамским вниманием он избалован не был. Да что уж там, если говорить начистоту, то этим самым вниманием он был полностью обделен.
Вот именно, кивнул Ансель, не дожидаясь заранее известного ему ответа. Потому что не в нарядах дело.
Ну, конечно, еще и в манерах, подхватил Кип, с готовностью ступая на знакомую почву прописных истин. Джентльмен должен быть скромным и сдержанным, слушать даму с максимальным вниманием, не высказывать слишком смелых суждений и не делиться собственным мнением, особенно если оно отличается от общепринятого. Тихий, спокойный, застенчивый джентльмен
Очень быстро наскучит любой даме, закончил за него Ансель.
Кип хотел было возразить, но посмотрел на развалившегося на стуле небрежно одетого приятеля и невольно подумал, что тот никогда не вел себя по правилам этикета, который вдалбливали в мальчиков с детства, но при этом неизменно пользовался дамским вниманием.
Мысленно плюнув на манеры, Кип расстегнул пуговицу на поясе брюк, с облегчением выдохнул и плюхнулся на кровать, прямо на пеструю горку шелка.
И что ты предлагаешь?
Я предлагаю не страдать из-за шейного платка, усмехнулся Ансель. Поймал умоляющий взгляд приятеля, так и просивший серьезного ответа, и решил больше не отшучиваться. А еще я точно знаю, что если буду делать вид, будто у меня нет своего мнения, и что мне не интересно ничего, кроме рецептов выпечки и фасонов брюк, то надолго меня не хватит. Сам подумай: положим, все эти ухищрения принесут результат и какая-нибудь дама сделает предложение Неужели потом тебе захочется всю жизнь притворяться быть тем, кем ты на самом деле не являешься?
Ну, потом-то можно не притворяться, ведь мы поженимся, возразил Кип.
Ансель наклонил голову так, словно смотрел на какой-то особенно редкий экземпляр.
Считаешь, брак помешает жене уйти из семьи?
Приятель окончательно сник.
Тогда я не понимаю. Если на самом деле дамам не нужны скромные, тихие мужья, которые занимаются домашним хозяйством и растят детей, то зачем нас с пеленок учат быть именно такими?
Не знаю, пожал плечами Ансель. Но я определенно не собираюсь делать вид, будто у меня в голове не водится не единой умной мысли. И будь я проклят, если обвяжу себе шею этой цветной удавкой или втиснусь в этот жуткий фрак только лишь для того, чтобы понравиться какой-то даме.
Кип, заразившийся было боевым настроем приятеля, поначалу согласно кивал, но последняя фраза Анселя заставила его в ужасе выдохнуть:
Ты что, хочешь сказать, что пойдешь на Ассамблею прямо так?
Да, прямо так.
Но ведь тебя могут просто не пустить внутрь в таком виде!
И невелика потеря, ухмыльнулся Ансель. Я все равно на днях уезжаю. И позволь тебе напомнить: я изначально не горел желанием туда идти, это ты попросил меня составить тебе компанию. Кстати, что в этой Ассамблее такого особенного, что тебя так припекает?
Кип засуетился, вскочил с кровати, втянул живот и принялся поспешно застегивать пуговицу на поясе брюк.
Видишь ли, не поднимая глаз, пробормотал он, это прогрессивная Ассамблея.
Какая-какая?
Ну, понимаешь прогрессивная, повторил Кип, залился краской и шепотом, словно поверяя страшный секрет, пояснил: Там объявляют белый танец.
Ансель понимающе присвистнул. Белый танец, когда джентльмены сами приглашают дам, появился совсем недавно и был воспринят светским обществом в штыки. Шокирующее и неприличное новшество, непристойное и аморальное вот лишь несколько эпитетов, которыми его заклеймили. И именно эти слова больше, чем что-либо еще, способствовали распространению и растущей популярности белого танца: ничто не привлекает так сильно, как то, что стремятся запретить.
А я тебе там зачем?
Боюсь, что в последний момент передумаю, честно признался Кип, и что у меня просто не хватит духу первым пригласить даму. Мне нужно, чтобы ты был рядом и не позволил мне струсить.
Не понимаю, чего именно ты боишься?
Как чего? Что, если я приглашу даму, а она мне откажет?
Хмм думаешь, ты получишь неисцелимую душевную рану и умрешь на месте? насмешливо протянул Ансель.
Ну, не умру, конечно Но ведь это так страшно: приглашать, когда не знаешь, согласится дама или нет! воскликнул Кип и замер, озаренный внезапной мыслью. Интересно, а дамам тоже бывает страшно, что джентльмен может им отказать?
Не думаю, пожал плечами Ансель. Это для нас первыми пригласить на танец нечто из ряда вон выходящее, а они все-таки занимаются этим всю свою жизнь.
Кип подозрительно прищурился:
Ты что, уже приглашал дам на белый танец?
Да, коротко ответил Ансель.
И как? с жадным любопытством подался к нему приятель. Как это было? Страшно? Волнующе?
Непривычно, подумав, сказал Ансель. Хотя, знаешь, добавил он, готов поклясться, что даме понравилось.
Тогда вперед! воодушевленно воскликнул Кип, бросил страдальческий взгляд на безнадежно помятые шейные платки на кровати и решительно направился к двери.
В зале Ассамблеи было нарядно, шумно, людно и, несмотря на открытые окна, душно.
Оркестр, спрятанный за кадками с поникшими пальмами, наяривал кадриль и мазурку. Высокая стойка бара в углу зала гордо демонстрировала запотевшие графины, хрустальные фужеры, накрахмаленные салфетки и целую батарею бутылок. Огромные газовые шандальеры под потолком и светильники с лампами накаливания на стенах заливали все вокруг теплым желтым светом. В центре зала, на натертом до глянца паркете, кружили под музыку пары. Вдоль стен понуро стояли те невезучие джентльмены, которых так и не пригласили на танец.
Ух ты! восторженно выдохнул Кип, оглядываясь так, словно это была первая Ассамблея в его жизни. Надо было все-таки надеть шейный платок, прошипел он, когда прошедшие мимо дамы не удостоили его даже самого мимолетного взгляда.
Ансель только покачал головой: переубеждать приятеля не имело смысла, тот слишком крепко верил в великую силу хороших манер и правильно подобранного гардероба.
Ух ты! восторженно выдохнул Кип, оглядываясь так, словно это была первая Ассамблея в его жизни. Надо было все-таки надеть шейный платок, прошипел он, когда прошедшие мимо дамы не удостоили его даже самого мимолетного взгляда.
Ансель только покачал головой: переубеждать приятеля не имело смысла, тот слишком крепко верил в великую силу хороших манер и правильно подобранного гардероба.
Последние звуки кадрили растворились в воздухе, пары в центре зала распались, разошлись в стороны, рассеялись в нарядной толпе. А через несколько мгновений раздались первые ноты менуэта.
Кип заметался, не в силах решить, где ему выгоднее встать и где будет больше шансов на то, что дамы его заметят и пригласят на танец.
Одна за другой в центр зала выходили пары, вливались в музыку. И чем дольше играл менуэт, тем больше сникал Кип.
Моему отцу было девятнадцать, когда у них с мамой родился я, расстроенно заметил он, когда стало очевидно, что приглашений на этот танец больше не последует. Мне скоро исполнится семнадцать, а я даже ни разу не был на свидании. Точно тебе говорю: я так и останусь старым юношей!
У нас с тобой до девятнадцати еще два с лишним года, а это уйма времени, хлопнул Ансель его по плечу. И потом, не все обзаводятся семьями так рано, как твой отец