Роджер, снова отпив из стакана, принялся изучать Фрэзера, выискивая сходство. Оно имелось, хоть и не очень заметное: такая же посадка головы, разворот плеч и, главное, глаза. А вот лицо совсем другое, с более квадратной челюстью и широкими бровями. Еще у Брайана Фрэзера радужка была орехово-зеленой, а не голубой, а вот разрез глаз и линия губ точь-в-точь как у Джейми.
Ближайшие Кэмероны живут в Лохабеле, качнул наконец тот головой. И о чужаке последние дни я не слыхал.
Он вдруг уставился на Роджера не то чтобы подозрительно, но с некоторым сомнением.
А с чего вы взяли, что он направится в эти места?
Я его видели, выпалил тот. Неподалеку от Крэг-на-Дун.
Фрэзер заметно опешил.
Крэг-на-Дун, значит, повторил он, настороженно щурясь. Вот как Сами вы откуда идете, сэр?
Из Инвернесса, тут же ответил тот. Я преследую его из самого города.
Почти правда. Он предпочел не вспоминать, что формально поиски Джема начались с того самого кабинета, где Роджер сидел в данный момент.
Со мной был один друг родич. Он отправился поспрашивать в Крансмуире.
Услыхав, что он не один а значит, не такой уж и сумасшедший, Фрэзер успокоился, встал из кресла и подошел к окну, за которым на фоне закатного неба чернел шиповник.
Хм Оставайтесь пока у нас, сэр. Уже темнеет, до ночи вы все равно далеко не уйдете. Отужинаете с нами, переночуете И, может, завтра объявится ваш родич с хорошими вестями. Или вдруг кто-то из моих арендаторов видел незнакомца. Я поспрашиваю их утром.
У Роджера гудели ноги от желания вскочить, броситься в ночь и сделать хоть что-нибудь полезное. Однако Фрэзер прав: нет смысла бродить по горам в темноте, рискуя заблудиться, что в это время года равносильно верной гибели. Поднимался ветер, колючие ветки шиповника бились о стекло. Скоро начнется дождь А если он застигнет Джема?!
Я Да, благодарю, сэр. Спасибо. Очень мило с вашей стороны.
Фрэзер хлопнул его по плечу, выглянул в коридор и позвал:
Дженет! Дженет, у нас к ужину будет гость!
Дженет?
Он, сам того не замечая, тоже встал и вышел в коридор. Кухонные двери распахнулись, и на пороге возник хрупкий силуэт девушки, вытиравшей о фартук руки.
Моя дочь, Дженет, представил ее Фрэзер, ласково улыбнувшись девушке. Дженни, это мистер Роджер Маккензи. Он ищет своего малютку сына.
Правда? Та застыла на середине реверанса и изумленно распахнула глаза. А что с ним случилось?
Роджер повторил историю про Роба Кэмерона и Крэг-на-Дун, все это время борясь с желанием спросить у девушки, сколько же ей лет. Пятнадцать? Семнадцать? Двадцать один? Она была на удивление хороша, с прозрачно-белой кожей, разрумянившейся от кухонного жара, мягкими черными кудрями, убранными с лица, и приятной гибкой фигуркой, на которую он старался не глядеть. Самое жуткое, что она, несмотря на женственность, оказалась до ужаса похожа на Джейми Фрэзера. Прямо-таки его родная дочь И тут у Роджера чуть было снова не подогнулись колени, потому что он вспомнил о той, кто на самом деле приходится Фрэзеру дочерью.
О боже. Бри! Святой Господь, помоги ему. Неужто он ее больше не увидит?..
Наконец Роджер понял, что уже некоторое время молчит и с отвисшей челюстью пялится на Дженет Фрэзер. Впрочем, та, видимо, привыкла к подобному поведению мужчин: скромно улыбнулась, заверила, что ужин будет готов уже через несколько минут, и предложила отцу показать мистеру Маккензи путь до уборной. Затем вернулась на кухню, и лишь когда за ней хлопнула тяжелая дверь, Роджер снова обрел способность дышать.
Ужин был незатейливым, но обильным и очень вкусным. Еда быстро придала Роджеру сил. Хотя ничего удивительного он и не помнил, когда последний раз ел.
Расположились они на кухне, и за столом вместе с хозяевами сидели горничные, Анна и Сенга, и рабочий по имени Том Мактаггарт. Роджера засыпали вопросами: хотя собравшиеся искренне сочувствовали его горю, куда более их интересовало, из каких он мест и какие принес новости.
Увы, от него оказалось мало толку, хотя бы потому, что Роджер не знал, какой именно сейчас год. (Брайан умер о господи, еще только умрет! когда Джейми было девятнадцать, и если тот родился в мае тысяча семьсот двадцать первого или двадцать второго? через два года после Дженни). Следовательно, Роджер не знал, какие именно события могли недавно произойти в мире. Пришлось выкручиваться и рассказывать о своем «прошлом». К счастью, Кайл-оф-Лохалш располагался едва ли не на другом конце страны, вряд ли в этих местах часто встречаются его «земляки».
Затем, наконец, ему повезло: Мактаггарт поведал, как снял ботинок, чтобы вытряхнуть камешек, а одна из свиней умудрилась в это время пролезть под забором и рысью поскакать прямиком в огород. Он, конечно же, бросился вслед за ней и даже сумел поймать но когда притащил упрямую скотину обратно, оказалось, что другая свинья тоже вылезла из загона и сжевала его ботинок.
Вот все, что осталось! Он сокрушенно вытащил из кармана измятый кусок кожаной подошвы. И то еле выдрал из зубов!
И чего так переживать? Дженни сморщила нос при виде ошметков. Тагги, не волнуйся. На следующей неделе будем забивать свиней и дадим тебе кусок шкуры на новые подметки.
Ага, а до того времени мне босиком ходить? недовольно спросил тот. По утрам уже заморозки! Я простужусь и умру от плеврита прежде, чем эти свиньи сожрут последнее корыто корма. Тем более кожу надо будет еще продубить.
Рассмеявшись, Брайан кивнул Дженни.
Твой брат ведь, уезжая в Париж, оставил пару своих старых сапог? Если ты не отдала их нищим, может, Тагги пока поносит?
Итак, Париж. Джейми провел там два года и вернулся вернулся Когда? Когда ему было восемнадцать. А восемнадцать ему исполнилось в мае тысяча семьсот тридцать девятого. Значит, сейчас тридцать седьмой, тридцать восьмой или тридцать девятый.
Почти определившись с датой, Роджер понемногу успокоился и стал припоминать, какие события произошли в эти годы. О чем можно упомянуть за столом? Как ни странно, первой в голову пришла мысль об открывалке для бутылок, ее изобрели в тысяча семьсот тридцать восьмом. Затем о землетрясении в Бомбее тысяча семьсот тридцать седьмого.
Слушатели, само собой, больше заинтересовались новостью об открывалке, и Роджеру пришлось попотеть, описывая ее конструкцию: он ведь понятия не имел, как она изначально выглядела. Впрочем, и в адрес жителей Бомбея прозвучали сочувственные слова. За души людей, погибших под руинами, вознесли краткую молитву.
Только где он находится, этот Бомбей? спросила горничная, та, что помоложе.
Она наморщила лоб, рассеянно обводя взглядом собравшихся за столом.
В Индии, тут же ответила Дженни и вскочила. Сенга, подавай кранахан[37], хорошо? А я покажу, где Индия.
Она исчезла в дверях, и в суете из-за перемены блюд Роджер украдкой выдохнул. Скованность понемногу спадала, хотя он по-прежнему переживал за Джема. На мгновение он вспомнил про Баккли: как тот воспримет известие, что они промахнулись с датой?
Тысяча семьсот тридцать какой-то там год Господи, Бак ведь еще даже не родился! Хотя какая разница? Роджер ведь появился на свет в двадцатом веке, но вполне счастливо прожил немало лет и в восемнадцатом. Впрочем, до рождения Бака оставалось не так уж много вдруг это каким-то образом на него повлияет?
Роджер знал (или просто верил), что нельзя вернуться в свое же прошлое. Невозможно физически сосуществовать в одном времени со своим двойником. Возможно, именно это и случилось: вдруг они угодили в прошлое Бака, того отшвырнуло назад, и он утянул за собою Роджера?
Роджер знал (или просто верил), что нельзя вернуться в свое же прошлое. Невозможно физически сосуществовать в одном времени со своим двойником. Возможно, именно это и случилось: вдруг они угодили в прошлое Бака, того отшвырнуло назад, и он утянул за собою Роджера?
Додумать эту пугающую мысль он не успел: вернулась Дженни с большой тонкой книжицей. Как оказалось, цветным атласом с на удивление точными картами и описанием «народов мира».
Брат прислал из Парижа, горделиво заявила она, открывая атлас на развороте с Индией. Звездный кружок, обозначающий Бомбей, окружали изображения пальм, слонов и какой-то травы: видимо, чайного куста. Он учится в университете.
Правда? улыбнулся Роджер, делая вид, что впечатлен. Впрочем, сей факт и впрямь потрясал воображение: представить только, каких расходов потребовала бы одна лишь дорога из этой горной пустоши в роскошный Париж. И давно он там?
О, почти два года, ответил Брайан, бережно погладив страницы атласа. Мы по нему очень скучаем, но он часто пишет. И шлет книги.
Он скоро вернется, заверила Дженни, хоть и не без некоторого сомнения. Он обещал.
Брайан улыбнулся, впрочем, тоже натянуто.
Да, хотелось бы верить, nighean. Однако, быть может, он найдет в Париже нечто такое, что задержит его на время.
Например? Ты про ту даму де Мариньяк? с сарказмом поинтересовалась Дженни. Мне не нравится, как он о ней пишет. Очень не нравится.
Из нее выйдет не самая плохая жена, пожал Брайан плечами. Она из хорошей семьи.
Дженни хмыкнула: мол, только из уважения к отцу она не высказывает свое мнение о «той даме», хотя все было понятно без слов. Фрэзер рассмеялся.
Твой брат не такой уж дурак, заверил он. Вряд ли он женится на простушке или эээ
Кажется, он хотел сказать «шлюхе», губы уже сложились в это слово, и более приличествующее подобрать он не успел.
Еще как женится, фыркнула Дженни. Он охотно шагнет прямиком в паутину, если у паучихи будет милое личико и крепкая задница.
Дженет! с притворным возмущением воскликнул отец.
Мактаггарт открыто вздохнул, а горничные хихикнули в кулачок. Дженни смерила их сердитым взглядом, поднялась с достоинством и спросила у гостя:
Что ж, мистер Маккензи. Надеюсь, ваша-то супруга жива? И это она мать вашего мальчика?
А разве
Вопрос застал его врасплох, но тут Роджер вспомнил, в каком веке находится. В это время для женщины пережить роды большая удача.
Да. Да, она в Инвернессе, с нашей дочерью.
Мэнди. О господи, его крошка Мэнди. И Бри. И Джем. Роджера только сейчас осенило. До сих пор он об этом и не думал, сосредоточившись на поисках сына. Однако теперь сердце сковало ледяной болью. Ведь скорее всего он более никогда не увидит родных. И они даже не узнают, что с ним сталось.
О боже прошептала Дженни, в ужасе распахивая глаза, осознав наконец, что именно ее угораздило ляпнуть. Она наклонилась через стол и взяла Роджера за руку. Простите, мне так жаль. Я не хотела