Смерти нет Не верь!
Иногда все переходило в дикие, отчаянные, почти звериные вопли: «Не верь!»
Затем его, бешено вращающего одним глазом, второй вырезали и кинули в ведро с парашей, потащили к канаве. Сторонники новой власти думали, что все у них пройдет по плану с гиканьем и обезьяньими ужимками постреляют по живой мишени вволю. Расслабились. И этот худой коротышка метр с кепкой, шкет, напрыгнул на здоровенную двухметровую образину. Как-то ее повалил, оказался сверху. Кусался и рычал по-звериному, а затем бил прижженной культей, разбрызгивая в стороны свою же кровь, мешая ее с вполне красной африканца. Кисть Махрову, с вполне задумчивым и даже эдаким профессорско-исследовательским выражением на интеллигентной морде, отрезал ржавой ножовкой наш доктор Хаос.
Накуренный командир этого зоопарка хохотал до колик, колотил ручищами по коленям, ему вторили бойцы, и одному лишь угодившему под обреченного было не до смеха дерьмо в штанах мешало. Обгадился, бедолага.
За хорошее зрелище и доставленные лузлы Серегу бросили обратно в клетку, даже оказали неотложную медицинскую помощь, кинув, будто кость собаке, пару перевязочных пакетов.
Уже часа через три тот бился в горячке и шептал, шептал, шептал:
Никогда, никогда, слышишь, не сдавайся. Парень, нельзя! Не верь в смерть! Пусть она дышит тебе уже в лицо! Не верь! Борись, борись
Он выжил. Без руки, без глаза, продержался целых пять дней в условиях полной антисанитарии. Потом, когда немного подлечился, пошел убивать. Одноруким детей пугали. А так смотришь на него соплей можно перешибить, но дух дух. И изрядная доля даже не сумасшествия, а некой отвязной и очень заразительной отмороженной дебильности. Но все же
Из произошедшего я вынес немало уроков. Один из главных только от твоего настроя зависит твое же выживание.
Сдался все.
Потерял веру все.
И никто тебе не поможет, только ты сам!
Из произошедшего я вынес немало уроков. Один из главных только от твоего настроя зависит твое же выживание.
Сдался все.
Потерял веру все.
И никто тебе не поможет, только ты сам!
Всегда нужно искать варианты. И я искал, сейчас искал. А ощущение обреченности начало волнами накатывать на разум. Меня же этот урод, олень, шушера будет на куски кромсать! Стоп! Ощущения схожие, как тогда в вертолете и позже, когда удирал от элитного монстра. Есть!
Вот оно, это чувство!
Точно!
Главное было отделить!
Обвел комнату совершенно другим взглядом, я могу, да, черт возьми, я могу переместиться в любую точку по своему желанию. Дальше комнаты нет, а вот в ее пределах куда угодно. Только перенос произойдет, уверен на девяносто процентов, вместе со стулом. От пут я не избавлюсь. Смысл? Время потянуть? Если только совсем выхода не останется
И что делать?
Ну, вон в тот угол рядом с окном, и Что дальше?.. Может, кто-нибудь поможет, увидев колышущиеся занавески? Ага, ага. Так я только оттяну свой конец. Сука, если бы не руки и ноги в путах, переместился бы за спину ублюдку, взял шею в захват И свернул бы ее, как кутенку.
Но лучше чуть придушил бы, а потом показал бы, чему я научился в негритянских застенках. Он банальными яйцами не отделался бы Я кромсал бы и резал, резал бы и кромсал. И с огоньком! С другой стороны, а можно ли злиться на автомат? На пистолет? На скальпель? На нож? Он инструмент! Всего лишь поганый долбаный инструмент, пусть и с зачатками мозгов, тупая пила, которой маньяк отпиливает голову. Имя же реальной твари Вилена!
Шарил глазами по комнате, ища выход. Тем временем убийца таки определил, откуда будет лучший ракурс для фотоаппарата, не спеша принялся устанавливать аппаратуру. Времени практически не оставалось. Сейчас закончит подготовительные процедуры, и тогда конец! Дальше останется только терпеть и подыхать.
Что же делать-то?!
Стоп, почему я думаю только о том, что могу
А если так? Вот так?!
И почувствовал смогу, смогу! Это ощущение было сродни тому, что каждый из нас знает: можно щелкнуть пальцами, цокнуть языком.
И тянуть нельзя! Время на раскачку? Да хрен бы с ней!
Бородач наклонился к черной открытой сумке, стоявшей на полу, и в этот момент я переместился!
Появился прямо над ним на высоте не меньше трех метров. Слава высоким потолкам и безумству храбрых!
Как там где-то было? «А может, просто небом стать?»
Вот хотелось стать камнем, просто камнем, а лучше куском железной руды такого же объема!
Эта мысль пронеслась вместе с полетом вниз.
Бандит до последнего не заподозрил неладного. Только уловив краем глаза тень, чуть приподнял голову, и ему впечаталось в лоб сиденье стула с водруженным сверху моим седалищем.
Хруст, я прокатился по спине бородача, свалился вбок. Ударился головой о пол. Но главное, стул не выдержал испытаний и рассыпался с треском, а я теперь мог двигать ногами. Хорошо, что в СССР мебель никогда прочностью не отличалась!
Чужак стоял на коленях и тряс головой, рука его тянулась к поясу. Я же успел единственное, что можно было сделать из такого положения, перекатиться по полу и захватить его шею ногами, их в замок, а мужика уронить на пол.
И теперь давил, пережимал, не давал дышать!
Я старался сломать ему шею, он же, несмотря на средние габариты, силой обладал немалой и пытался одной рукой разомкнуть смертельные «объятья».
А правую ногу обожгло болью, еще и еще. Еще!
Он, падла, успел сообразить и выдернуть нож из ножен и втыкал его, пусть неуклюже и хаотично, но часто в левую икру. До кости!
Если бы не было кляпа во рту орал бы во всю мощь легких.
Чуть было не разжал замок. Но на остатках силы воли давил, давил!
Дохни! Дохни!
Пришла отстраненная мысль: хорошо, что он не сообразил вытащить пистолет.
Дурея, и зверея, и даже не имея возможности заорать, я вложил в свое движение все силы, резкий поворот вправо, всем телом, главное ноги не разжать. Хруст! Тварь обмякла и задергалась в конвульсиях.
Этот звук был сладкой музыкой, куда там Бетховену. И теперь я могу говорить, что, когда хрустят шейные позвонки твоего млядского врага, ты слышишь радостный рев древних предков, что поклонялись Перуну и Одину, они поют, поют свою победную песню. Радуются! Еще одного мудака потомок им в услужение отправил! И это здорово! Это прекрасно, это кайф. Это не просто кайф, это то, ради чего стоит жить. От адреналина дрожали руки, победил тогда, когда шансов не было и когда ставка одна из самых высоких жизнь.
Да что за хрень в башку лезет?
А вместе с этим поднималась океанская волна, которая превращалась в цунами и накрывала с головой, топила собой все, убирая сейчас и боль, и слабость, я могу! Я все могу!..
Могу!
Истеку сейчас кровью. Вот и все, что я могу.
Откуда это состояние? От наркоты, которой меня напичкали, еще не отпустило?
Так, где его нож? Вот!
Плохо, что на затылке глаз нет. Пока нащупал влажное, в моей крови, лезвие, добрался до рукояти, сжатой в чуть подрагивающей руке, прошло с минуту.
Теперь медленно и плавно. Порезавшись пару раз и слабея от потери крови, я смог разрезать путы. Как и предполагал пластиковый хомут. Вырвал со стоном кляп, сделанный из скомканного полотенца и скотча. Хорошо, побрился недавно, а то бы заорал.
Бросился, хотя какое бросился проковылял к кровати, на которой валялись вещи, вываленные в кучу из моего рюкзака. Живец. Четыре глотка. За кроватью скрючился труп еще одного бородача. Идиоты! Из-за одной жемчужины такой ажиотаж. У меня в ремне их больше двадцати. Забирали бы и валили Даже не подумали проверить.
Мерзкое пойло, без которого ни одному иммунному не выжить, скользнуло по пищеводу, обожгло его. И сразу стало легче. И в голове немного прояснилось. Так, мой пистолет. Проверил все в порядке. Передернул затвор. И в кобуру. Гранаты в карманы. Возьму-ка я еще «ПБ», чем черт не шутит
У бандитов искать перевязочные пакеты бессмысленно. Сдернул с кровати простыню, бандитским ножом отрезал несколько полос, обработал их живцом. Разрезал до колена штанину, перебинтовал ногу.
Вновь осмотрелся, с меня уже натекло крови прилично. Все вокруг в ней. А еще хлюпало в ботинке.
Приоткрыл дверь, выглянул. И едва не выругался. Дверь в мой номер была напротив. Пятнадцать метров, и вот тебе аптечка и перевязочный пакет.
Я же тебя, еще пока неизвестная Вилена Отчего-то я думал, что это та самая блондинка, которая жестикулировала в банном баре. Так вот, мразь, я тебя, может, и не буду на куски резать, но убью. Обязательно убью! Своими руками.
Но сначала надо добраться до своего номера. Перебинтоваться нормально. У меня там есть все. И зарубку надо сделать на память перевязочный пакет должен быть везде и всегда. Как живец. Неважно, безопасное место или опасное
Вот тебе и авторитет Гранита. Срали девки на него. Резкие и шустрые, что тот понос. Мы еще только пиво пили, обдумывая, что делать, жевали сопли, а одна из них уже нашла отморозков и на делюгу подписала.
Ну, сука!
Я плюнул в тело врага.
«Ты еще его обоссы!» поглумился внутренний голос.
Надо будет обосру! сказал я вслух.
Обыскивать тела? Хрен бы с ними. Что-то плохо мне становилось. Муть перед глазами, до легкой тошноты. Успею, сейчас главное подлечиться. Добраться до рации Все же двух ублюдков завалил, будут выяснять, что и к чему.
Вилена. Как я ее убивать буду? Вдруг закроют или прибьют сами? Ментатов, если выспрашивать начнут, не обманешь. С другой стороны Смогут ли ей что-то инкриминировать? Наняла, пообещала? Так бандитов я допрашивал без протокола или мозголома, мало ли что они могли сказать Сам я, коль был бы властью, послал бы подальше с такими доказательствами. Убить хотели это да. За это получили, за это расплатились. Извините, товарищ Люгер, но девку мы не сможем привлечь. Поэтому нужно к властям. Про нее, правда, если получится, надо умолчать, мне самому нужно увидеть ее кровь, самому ее пустить.
Заковылял тихонько к своему номеру. Так Дверь чуть приоткрыта непорядок. Темная фигура в свете от ночника, стоящего на столе. Некто нагнулся над кроватью и что-то там делал. Что? Не разобрать. Вот тебе и «у нас не воруют». Везде воруют!
Поднял «ПБ» на уровень глаз.
Едва сдержал стон ногу опять прострелило болью.
А перед глазами уже сгущалась разноцветная муть и парили уже ставшие постоянными спутниками красные пятна с радужными краями. В последний момент Зондер, а это был именно он, что-то почувствовал, обернулся.
Мля успел сказать он, а я уже вдавил спусковой крючок и быстро-быстро еще и еще. Трижды хлопнуло, хотя достаточно было и одного выстрела. Первая же пуля угодила чуть выше его правого глаза. Вторая влетела в раскрытый рот, третья в шею. Тело завалилось на кровать, пачкая все кровью.