Главное значение в сталкинге уделяется трём уровням точки сборки:
1 (низший) Разум. Он доступен всем людям. Обладающие большим разумом становятся влиятельными людьми, им неведомы остальные уровни.
2 (средний) Безжалостность. Сталкер разрушает чувство собственной важности.
3 (высший) Безмолвное знание. Всё понятно без слов.
С самого начала Дон Хуан пытался добиться от Кастанеды принятия мира магов без лишних вопросов. Мир магов надо принять и не сравнивать с реальным миром. Именно для этого Кастанеда на первых порах курил галлюциногены, чтобы раскрепоститься и попытаться понять иную реальность. Иная реальность с миром магов имеет мало общего. Просто нужно для себя усвоить, принимая извращённую реальность, понимаешь что происходящее реально. Другого способа, кроме как такого, у Дона Хуана нет. Есть мир магов и есть мир реальный. Эти миры не пересекаются. Кастанеде тяжело принять необычные явления, которые он наблюдает. Его разум пытается дать обоснование видимым явлениям, а не принимает их как само собой разумеющееся.
Когда Кастанеда начнёт понимать, что мир не прост, что есть иная реальность за гранью разумного, когда он перестанет задавать вопросы, тогда он сможет овладеть высшей ступенью точки сборки. Его создание получит полный контроль над разумом и находиться одновременно в нескольких местах для него уже не будет проблемой. Великие сталкеры прошлого могли находиться одновременно в четырёх и больше местах.
08.04.2014 (http://trounin.ru/castaneda87)
Клайв Льюис «Пока мы лиц не обрели» (1956)
Существовала ли контркультура в Древней Греции в том смысле, что придаём мы контркультуре сейчас? Наверное существовала. Просто та контркультура для нас давно стала историческим наследием и приравнивается к памятникам античной литературы. Будь Клайв Льюис древним греком, то наверное жил бы в бочке и ел овсянку, придумывая небылицы на потеху публике. Вот сказ о «Зевсе, Гере и прогулке под грозой», вот сказ о «Геракле, сыне Зевса», вот «Плавание до Трои», а вот наследие для потомков в виде переосмысления мифа о Психее, составленное по следам новоплатоников.
С первых страниц поражаешься обилию жестокости. Перед читателем не цивилизованная Древняя Греция, а одно из варварских государств. Правит им тиран, но не в хорошем смысле этого слова, а в смысле слова наших времён жестокий правитель. Ни с чем не считается, для него нет авторитетов. Его окружение шуты. Он сам сравни небожителю. Нет закона выше его и нет закона ниже, он и есть закон, его слово веско, сам он бог своей паствы. Жестокость тирана усиливает отсутствие наследников, многочисленные жёны рожали ему только дочерей. Его жестокое сердце превратилось в камень. Ему ничего не стоит убить в порыве гнева слугу, отправить дочь в жертву богу и даже оскопить по прихоти. В таком окружении растёт одна из дочерей, что выступает в роли рассказчика.
Повествование при первом ознакомлении очень напоминает стиль Кутзее. Флёр философии погружает читателя в собственные размышления. Льюис ставит вопросы, но не на все отвечает. Трудно отнести книгу к религиозным, она скорее антирелигиозна. Отношение к богам по сути главная сюжетная линия книги. Рассказчик на всём протяжении сюжета говорит о жестокости богов, о их наплевательском отношении к верующим. Боги у Льюиса больше напоминают небожителей, которые могут существовать сами со себе. Но Льюис не учитывает, что бог не может существовать без веры, что грамотно отразил Пратчетт в «Мелких богах». Льюис также склонен впадать в заблуждение, окутывающее людей до сих пор, что верующих, что неверующих. Принято не просто верить в бога, а поклоняться ему. Вспомните только определение верующих «рабы божьи». При таком подходе возникает внутреннее чувство аболиционизма, то есть неприятия факта рабства как такового, желание его с себя сбросить и вывести из заблуждения других. Религия тонкая штука. Её изначальное значение всегда ставилось против светской власти. Издревле стать всем, благодаря религии, могли люди, которые иным способом до власти никогда бы не дошли, кто по рождению, а кто по своим военным способностям. Не читайте повесть Шекли «Координаты чудес». Пребывайте в забвении, иначе перевернёте мироощущение и никогда не вернёте его уже назад.
При чтении книги, почему-то погружаешься в транс. Льюис видимо знал тайные подходы к своему творчеству. Повествование идёт, а ты им любуешься и его восхваляешь. Какие-то струны души задеваются. Наверное неприятие жестокости в повседневной жизни. Кого-то покоробит сомнение в богах. Кого-то, что сомнения обернулись познанием богов. Богов много и они жестоки. Нет единого бога, несущего любовь. Даже богиня любви скорее богиня зависти и мести.
Пока мы лиц не обрели пока мы не познали в себе бога пока жестокость правит всем вокруг снимите маску.
08.04.2014 (http://trounin.ru/lewis56)
Николай Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1832)
Неизвестно почему, но Гоголь у большинства читателей ассоциируется в первую очередь как мистик. Возможно такую славу он заслужил благодаря «Вию», «Вечерам на хуторе близ Диканьки» и отчего-то «Мёртвым душам», хотя последнее произведение не имеет ничего мистического, кроме названия. К тому же в активе Гоголя имеется «Тарас Бульба», тоже без мистики, сугубо по историческим мотивам. Все перечисленные книги являются отражением реальности той жизни, в которой жила Российская Империя. Где-то Гоголь давил правдой, поражая отчаянностью свой сатиры с политическим и религиозным уклоном, где-то он пытался делать это метафорически. Не стоит искать и копаться в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Там действительно можно найти многое при достаточно глубоком изучении. Впрочем, найти что угодно можно где угодно, главное грамотно расставить слова в ином порядке и выдать как за неоспоримые истины.
«Вечера на хуторе близ Диканьки» это сборник рассказов. Практически сборник украинских казачьих страшилок. Заметьте, Гоголь пишет только о казаках и ни о ком больше. Будто никогда не было на землях Украины иных народностей кроме казаков. Ни на что не намекаю, просто как факт. Гоголевская Украина это украинское казачество. Взять того же «Тараса Бульбу» в подтверждение слов. Там описан быт казаков, немного быт поляков и само собой евреев.
Самый знаменитый рассказ из сборника «Ночь перед Рождеством». Его сюжет известен каждому и не требует пояснений. О доблестном кузнеце Вакуле, его матери ведьме, укравшем Луну чёрте, гламурной девушке и даже о царице, пожаловавшей пару обуви с царского склада. Быт украинского села поражает воображение, обычным метеорологическим явлением в виде закрывания Луны облаками тоже придаётся мистическое значение чего только в темноте не померещится. Немного фантазии и окраина Империи способна приблизиться к центру страны, пускай тут будет задействована чертовщина. Без неё и сейчас никуда. Заставь чёрта Богу молиться, тогда можешь рассчитывать на любые уступки с его стороны. Образ украинской девушки, славящейся дерзким поведением, чувством собственной важности, желанием выглядеть красиво перед всеми и ждать комплиментов от окружающих, да решительных действий в виде манны небесной ради себя любимой. Такой образ прописан в рассказе не зря. Все ждут сюрпризов перед Рождеством. Всем желателен кусочек своего счастья. «Ночь перед Рождеством» самый позитивный из всех рассказов в сборнике добрая сказка с положительным исходом и без особой мистики, просто Гоголь включил фантазию.
Другие рассказы менее интересны. «Сорочинская ярмарка» о проклятых местах и чертовщине. «Вечер накануне Ивана Купала» о папоротнике и беспамятстве. «Майская ночь» о голове деревни и правилах приличия винокура. «Пропавшая грамота» вновь о чертовщине. «Страшная месть» полный сумбур, богатый крылатыми выражениями о Днепре. «Шпонька и его тётушка» выбивается из общей канвы школьная, затем армейская жизнь тихого человека, сталкивающаяся с интересами тётки. «Заколдованное место» вновь сумбур.
Хорошо, когда весело. Хорошо, когда страшно.
11.04.2014 (http://trounin.ru/gogol32)
Герман Мелвилл «Рай для Холостяков и Ад для Девиц» (185356)
Если верить предисловию Борхеса, давшему описание Германа Мелвилла, то сразу перед глазами встаёт фигура Артура Гордона Пима из практически одноимённой книги Эдгара По. Посудите сами, жил Мелвилл с Эдгаром По практически в одно время. Отправился в плавание в девятнадцать лет из порта под название Нантукет. Бежал с корабля от жестокого капитана на остров с каннибалами. Через сто дней его подобрало австралийское судно, где он спустя какое-то время поднял бунт. Если после этого перед вашими глазами не возник образ Артура Гордона Пима, то вы либо не читали Эдгара По, либо просто это всё глупые увязки.
Мелвилл известен как автор «Моби Дика». Его рассказы не так известны. Представленный сборник содержит рассказы и повести, написанные во временной отрезок с 1853 по 1856, так называемый газетный период творчества Мелвилла. Утверждают, будто при жизни Мелвилл не пользовался популярностью у читателей. Известность пришла намного позже, уже после смерти, даже не его, а Кафки. Получив клеймо предвестника Кафки, Мелвилл с ним так и попадает на книжные полки. И всё из-за одной уолл-стритской повести «Писец Бартлби».
Писатели XIX века подхватили инициативу более ранних писателей. В их творчестве обязательно присутствует описание мира, их собственных путешествий и взглядов. Тогда не было иного способа познания мира, кроме как читать заметки путешественников. В то время людям был интересен именно окружающий мир. Не далёкие планеты и не глубины океанов. Именно быт и нравы иных земель. Путешествие по планете было всегда связано с препятствиями, занятием было довольно продолжительным и для крепких здоровьем людей. Мелвилл был из их числа. Он смело может быть назван Мартином Иденом. Бывший моряк, позже писатель. Судьба к нему была не столь благосклонна, и жизнь свою он закончил не по тому сценарию, на который обрёк своего героя Джек Лондон. Как знать, может жизнеописание Мелвилла как раз и вдохновило Лондона на написание «Мартина Идена».
Издатель книги провокатор. Название для сборника «Рай для Холостяков и Ад для Девиц» просто не может не резать взгляд. Мне кажется, что большинство читателей от этого книга только потеряла. Не каждый возьмёт такую книгу, скорее сославшись на схожесть с Пауло Коэльо, а значит автор опять будет читать нотации о том как правильно жить. Девушки иного толка подумают о том, что очередной мужик самоутвержается, и отвернутся от книги. Даже не станут читать предисловие Борхеса, достаточно надписи на корешке. И изрезанный взгляд скользит по книжной полке дальше. Подобного рода сборник рассказов был издан ещё при жизни Мелвилла. И назывался он «Рассказы на веранде».
Первый рассказ оттолкнёт от книги тех читателей, что закрывают книгу после определённого количества страниц. Уверяю, «Веранда» настолько глубокомысленное произведение, рождённое восприятием мира писателем через призму собственного я. Такое гораздо больше заинтересует поклонников Германа Гессе или Джеймса Джойса, нежели человека, пожелавшего найти лёгкое чтение. Большая часть жизненного опыта умещается в этом коротком рассказе. Миросозерцательная картина писатель смотрит со своей веранды по сторонам. Он уже многое в жизни испытал. Многое прочитал. Без сносок порой просто не обойтись. Не каждый из нас способен по строчкам помнить Библию, образы из которой так часто используются Мелвиллом.