Молодым людям свойственно желать совершать открытия в жизни, достигая высот и обогащая палитру впечатлений. Нельзя с детских лет, переходя в юность, продолжать считать овец перед засыпанием и вновь ловить ворон за окном: горизонты для приключений открыты, а ограничения взрослого мира ещё не воспринимаются с той же степенью осознания. Гончаров пропускает этап юношеского становления, в котором молодой герой явно наломал дров, желая угодить маменьке; перед читателем уже зрелый юноша сама наивность и простота, которого обвести вокруг пальца проще простого. Однако, герой не разучился считать овец и ловить ворон, уделяя этому занятию добрую часть свободного времени.
Конечно, первая любовь должна быть у каждого. У кого-то она плавно перетекает в брак, но чаще любовь не выходит дальше головы, оставаясь частью приятных воспоминаний о далёком прошлом. Если молодой человек видит в дурашливости эмоционально незрелых сверстниц чудо из чудес, то дядя способен подметить только бородавку на носу её тёти, не придавая красоте никакой роли, осознавая естественный переход милых созданий через волшебных фей к усиленно потом что-то от тебя требующих фурий, по сравнению с чем спасение противной букашки ради последующего безжалостного уничтожения это, по сути, аналогичная модель поведения, заложенная на уровне подсознания. Гончаров не отводит влиянию женщин на мужчин важную роль, останавливаясь лишь точно на такой же возрастной заматерелости, прошедшей через крах надежд из-за несостоятельности милых симпатичных мальчиков. И как точно подметил дядя в молодом возрасте женятся ради одной цели, чтобы дома была домохозяйка. Только попробуй убедить в чём-то человека, в чьих жилах кипит горячая кровь, а шишек на лбу, от всюду расставленных грабель, становится всё больше, но собственные поступки всё равно не подвергаются анализу, отчего очень трудно подобрать правильный совет.
Ничего нового: Гончаров всё показал в виде самой обыкновенной истории, но сделал это грамотно, расставив правильные ударения в нужных местах.
11.03.2015 (http://trounin.ru/goncharov48)
Густав Майринк «Голем» (1914)
Когда-нибудь в каком-нибудь городе некая легенда некоего дома, что будоражит спокойствие всей округи, находя подтверждение в показаниях очевидцев, буквально вчера ставших свидетелями проявлений правдивости мистических видений, обязательно будет подвергнута художественной обработке и написана. Старые здания наполнены привидениями, под большим мостом может жить тролль, либо где-то в Праге в еврейском гетто укоренился миф о големе-защитнике, что просыпается каждые тридцать три года, забирая перед забвением очередную жертву. Легенда о големе восходит к XVI веку и является особенностью мифотворчества пражской еврейской общины, один из представителей которой решил повторить божий промысел, создав подобие себя из глины, но не для любования, а для охранения порядка. Тот голем был послушным существом, являясь одновременно первым роботом, внимавшим команды через бумажку с информацией, что вкладывалась ему в разъём, напоминавший рот; однажды команду голем не получил, после чего случился великий погром. Благодаря ли Майринку или иным, но понятие голема твёрдо вошло в обиход жителей всей планеты, прекрасно понимающих значение слова и природу того существа, которое является самым лучшим охранником, оживающим для устранения угрозы.
Густав Майринк долгое время жил в Праге. В двадцать четыре года он стоял на пороге смерти, размышляя над обоснованием смысла дальнейшего существования. Случай помог ему отложить решение щекотливой ситуации на потом, а вследствие тяжёлой эмоциональной травмы Густав легко стал внимать всему мистическому; был вхож в круг каббалистов. Видеть во всём тайные знаки, пытаться обосновать происходящие в мире события с помощью различных приспособлений, но при этом оставаться человеком, лишённым чрезмерного стремления погрузиться и принять на себя всё то, чем живут его друзья именно такое впечатление производит Густав на читателя. Отбросив всё лишнее, вооружившись местным фольклором, Майринк воссоздал голема, взбудоражив мысли воюющей Европы, ещё не подвергнувшейся воздействию ядовитого иприта, чтобы понять необходимость существования големов на самом деле, как единственного средства уйти от ужасов войны, заменив живых людей искусственными созданиями. Всё это будет бродить в головах людей того времени, желавших обрести подобного защитника.
Мистическая составляющая в «Големе» действительно есть, но автор её разобьёт, придав влажной глине законченный вид и дождавшись естественного засыхания, после чего читатель будет обречён увидеть под маской тайны злой гений человечества, привыкшего стрелять в спину под громкие звуки и ощипывать тушку домашнего животного, выращенного ради пропитания. Можно испортить любое начинание, а таинственной истории придать самый обыкновенный вид. Отчасти, Майринк поступил именно так, прикрывая интригой самое обычное осознание факта, твердящего, что всё тайное рано или поздно становится явным. А вот какими средствами достигается понимание непостижимого самая главная загадка. Майринк не вводит в повествование людей с необычными способностями, но поступает довольно удивительным образом, наполняя книгу не только знаками, но и артефактами, дающими способность воспринимать виденное кем-то ранее. Кажется, перед читателем типичный миф со сказочными элементами так и есть на самом деле. Не скатерть-самобранка, не плащ-невидимка и даже не поедающая людей стена, а аналогичный предмет.
«Голем» первое крупное произведение писателя, поэтому оно очень трудно читается. Не умеет автор красиво раскрыть перед читателем сюжет, уделяя больше внимания наполнению страниц, нежели изготовляя уникальное повествование по отработанному годами рецепту. Читателю придётся продираться, пытаясь усвоить содержание, чтобы самостоятельно искать нужные ниточки. На первый взгляд кажется, что начинать книгу об оккультизме историей об окулисте это игра словами. Кощунственные поступки псевдодоктора являются тем самым спусковым механизмом, что готовит читателя к выстрелу, подогревая интерес любопытной историей, куда может быть втянут каждый. Полностью осознав весь ужас, читатель на протяжении остальной части книги будет искать точно такие же моменты, но ничего подобного он больше не найдёт, приняв весь сумбур, который Майринк из себя выжимал.
Герои «Голема» перемещаются по разным локациям, совершая действия, проверяя теории, опровергая ранние предположения и делая важные для дальнейших поступков выводы. Само собой получается, что всё сводится к поиску смысла жизни в Каббале и других книгах о мистике. Ответ давно ясен, но человеческий мозг не готов принять логическое объяснение, вновь и вновь трактуя окружающий мир с позиции тайного начала, скрытого от человека, чтобы к нему доступ был только у избранных. Нельзя однозначно утверждать про простоту всего сущего, поскольку многие материи ещё не открыты, но мистической среди них точно нет. Однако, в один прекрасный момент неизвестное выйдет на поверхность, став частью повседневной жизни, лишённой пещерных предрассудков.
Нужно разбивать оковы заблуждений, но для этого необходимо понимать, что заблуждения вообще возможны. «Голем» Майринка является одним и ключей к пониманию этого.
12.03.2015 (http://trounin.ru/meyrink14)
Вирджиния Вулф «Рассказы» (начало XX века)
Для чего-то или просто так? В случае Вирджинии Вулф всё сводится к простому пониманию скоротечности жизненных процессов, когда за малейшей деталью не получается заметить главного и не удаётся построить цельную картину из происходящих вокруг тебя событий. Всё разрушается из-за проигнорированного кирпичика в основании стены и не той пропорции песка в растворе, больше нуждавшемся в куриных яйцах для придания крепости, нежели важную суть можно постигнуть с помощью философии, сконцентрированную на размышлениях, хотя всё довольно легко поддаётся объяснению без применения заумных теорий. Вирджиния в своих рассказах старалась донести до читателя важность каждого момента жизни, высмеивая желание увидеть большее за малым. Только делала она это в виде потока сознания, к которому не каждый читатель оказывается подготовленным, лишь сокрушаясь над обилием быстро сменяющих друг друга декораций, не дающих времени задуматься, покуда к финалу Вирджиния прямым текстом скажет о сути повествования. Если задуматься, то последний абзац является наиболее важной частью каждого рассказа, но для привлечения внимания читателя нужно сообщать гораздо больше информации, чем следует.
Лишнее в художественной литературе принято называть «водой». Оно колыхается, не давая читателю ни удовольствия, ни приковывая его взгляд. Без лишнего в тексте обойтись невозможно: наполнитель требуется не только для производства литературных продуктов, но и для любой сферы жизни, где потребитель намерен получить много больше, чем ему предлагается изначально. Только как добиться нужного результата, если писатель придерживается точки зрения, отличающейся от принятого понимания классической литературы с ладно выстроенным сюжетом и обязательными эпизодами нравоучений? Вирджиния Вулф творила тогда, когда модернизм расцвел и поражал внимание людей своей дикостью, более характерной для животной природы, не признающей ничьих авторитетов, делая всё по своему усмотрению с прицелом на продолжительный срок. Модернизм стал подтверждением теории людей, склонных считать, что эволюция совершается скачками, а не длительным процессом плавно перетекающих изменений. Резкий переход от классики к экспериментам стал стартовой площадкой для различных литературных течений, одним из которых ярко обозначился поток сознания, много позже принявший иные формы, что стали отличны от изначальной, но при Вирджинии Вулф этот стиль был молод, и стальное перо писательницы могло уверено выводить на бумаге именно тот литературный жанр, который не каждому современному читателю может понравиться.
Лишнее в художественной литературе принято называть «водой». Оно колыхается, не давая читателю ни удовольствия, ни приковывая его взгляд. Без лишнего в тексте обойтись невозможно: наполнитель требуется не только для производства литературных продуктов, но и для любой сферы жизни, где потребитель намерен получить много больше, чем ему предлагается изначально. Только как добиться нужного результата, если писатель придерживается точки зрения, отличающейся от принятого понимания классической литературы с ладно выстроенным сюжетом и обязательными эпизодами нравоучений? Вирджиния Вулф творила тогда, когда модернизм расцвел и поражал внимание людей своей дикостью, более характерной для животной природы, не признающей ничьих авторитетов, делая всё по своему усмотрению с прицелом на продолжительный срок. Модернизм стал подтверждением теории людей, склонных считать, что эволюция совершается скачками, а не длительным процессом плавно перетекающих изменений. Резкий переход от классики к экспериментам стал стартовой площадкой для различных литературных течений, одним из которых ярко обозначился поток сознания, много позже принявший иные формы, что стали отличны от изначальной, но при Вирджинии Вулф этот стиль был молод, и стальное перо писательницы могло уверено выводить на бумаге именно тот литературный жанр, который не каждому современному читателю может понравиться.