Еще дальше, за двором, находились корты, крытый бассейн, широкий паркинг; рядом заворачивала дорога к частному аэродрому. Оттуда я полетел в Пурмагезе. Анжелика говорила, что
Прошу прощения. Я уже вернулась. Выпейте чего-нибудь.
Виски.
Вы кажетесь немного, хм, измотанным.
Верно, там нам приходится нелегко. Спасибо. М-м-м. А-а, нет: я лишь позавтракал с вашим отцом.
Она взглянула на него странно.
Рукой со стаканом он указал на двор:
Кто это?
Патрик.
Хм?
Патрик Георг, муё кузен, Макферсон.
Который? Тот?
Они все. Он надевает новые пустышки.
Он заморгал, поглядывая на них из-под солнца. И правда, люди были схожи.
Ону не стахс, добавила Анжелика, сев на стул. Белая ворона в семье. Но отец егу любит. Впрочем, идеальный секретарь при необходимости должен уметь раздваиваться, вам не кажется?
Наверняка это серьезная необходимость, пробормотал Замойский, бросая последний взгляд на легион фехтовальщиков.
Уже не скрыть: сейчас сложная ситуация, время перелома.
Собственно да, просопел он, тоже усевшись; стакан поставил на бедро. Может, вы мне, наконец-то Джудас, кажется, именно эту роль вам предназначил.
Гувернантки? улыбнулась она.
Блесны.
О?
Знаете, для рыбалки, забрасываешь удочку, продемонстрировал он, а возле крючка
Вы пьяны? Уже?
Красивое платье.
Спасибо. Патрик, прошу, проверь мембраны трансмиссионных Полей господина Замойского.
Кому это было?
Патрику Георгу.
Замойский непроизвольно оглянулся.
Она фыркнула смехом но без издевки; смех этот показался ему даже каким-то симпатичным и расслабляющим.
Я ведь говорила, что ону не стахс.
А в чем там дело, с теми мембранами?
Способ, каким вы пользуетесь Плато
Отворились двери, и внутрь ворвался задыхающийся мужчина, тридцати с небольшим лет в некомплектном костюме из белого хлопка: без пиджака, зато в жилете. Рукава шелковой рубахи были подвернуты, и Адам моментально обратил внимание на его правое предплечье. Оплетала его цветная татуировка: дракон. Очень похожих тварей Замойский видел на флагах и на свадебной посуде ну и на гербе.
Отворились двери, и внутрь ворвался задыхающийся мужчина, тридцати с небольшим лет в некомплектном костюме из белого хлопка: без пиджака, зато в жилете. Рукава шелковой рубахи были подвернуты, и Адам моментально обратил внимание на его правое предплечье. Оплетала его цветная татуировка: дракон. Очень похожих тварей Замойский видел на флагах и на свадебной посуде ну и на гербе.
Мойтль, нахмурилась Анжелика, что ты здесь, черт побери
Мойтль смотрел на Замойского:
Я только что услышал. Хорошо, что успел. Нам нужно поговорить.
Это какой-то пароль, или что? рассердился Адам. Я должен знать отклик?
В открытые двери заглянулу Патрик Георг.
На Плато норма, обронилу, после чего голова егу вновь исчезла.
Замойский, дезориентированный, грустно заглянул в почти пустой стакан.
Я только что вспомнил, что я алкоголик.
Я именно об этом! крикнул Мойтль и подошел к креслу Замойского. Попытался заглянуть ему в глаза; не удалось. Потому присел и перехватил взгляд, предназначенный стакану. Вы вспомнили, верно?
Что?
Все! Верно?
Мойтль попыталась унять его Анжелика.
Тот отмахнулся, даже не оглянувшись. Он не спускал глаз с лица Замойского.
Я могу попытаться, пробормотал тот, припомнить
Прекрасно!
за определенную плату.
Лицо Мойтля замерло.
Анжелика глянула искоса на Адама.
Господин Замойский начинает ассимилироваться.
Мойтль вскочил, вскинул руки и глаза к потолку, исполнил какой-то молитвенный ритуал в ритме басового бормочандо, поволокся к двери и назад, после чего с тяжелым вздохом присел на подлокотник бидермейеровской софы.
Ладно, выдавил, вали.
Гм?
Сумму, человече, размер оплаты.
Замойский возмутился:
Я даже не знаю валюты, что здесь ходит!
Тогда, твою мать, что тебе нужно?
Ох, сущую безделицу, пробормотал Замойский в стекло. Гражданство. Кусок Плато. Пару секретов, он глянул налево. Могу я сам себя обслужить?
Прошу.
В баре стояли напитки, о каких он и не слыхивал никогда алкоголи из-под чужих солнц, чужих Портов, чужих физик Некоторое время он потратил на чтение этикеток. Макферсоны за его спиною обменивались однозвучными замечаниями. Он дал им время.
Когда Адам вернулся на свое место, Мойтль изображал каменное спокойствие.
Это абсурдное желание. Все, что у тебя в голове, находится также и в твоих архивациях.
Что находится у меня в голове протянул Замойский. У меня там ваши фальшивки, карьера отставного покорителя космоса в скольких торговых переговорах я участвовал!.. Фальшивки, как я и говорю; но я помню. Потому, может, оставишь аматорский блеф и сразу перейдешь на три уровня выше? Если бы у тебя был доступ к моим архивациям, этого разговора не было бы. Ты крутишь что-то частным образом, за спиной у Джудаса. Плати.
Анжелика перевела взгляд на Мойтля:
Твой ход.
За спиной Джудаса! фыркнул Мойтль. Ничего себе! Ты слышалу, Патрик?
Ага! крикнулу Патрик Георг Макферсон из коридора рядом.
Ты слишком много себе воображаешь. Это никакой не внутрисемейный заговор. Мне просто нужно знать.
Что?
То, что ты мне тогда сказал.
Когда?
То есть не помнишь, верно?
Я никогда ранее в глаза тебя не видел, отрезал Замойский и сделал изрядный глоток.
Мойтль указал на его стакан:
Я тебя опоил. Опоил до положения риз. Знаю об этом от твоей надзирающей СИ. Она тебя фильтровала; я сломал протокол Сойдена.
Что тут скажешь, ее и спрашивай.
Тот покачал головою:
Увы. Я сам вычеркнул из нее эти данные.
Замойский скорчил мину разочарованного кретина. Ничего не сказал, только тупо таращился на Мойтля, рука инстинктивно колыхала бокал с алкоголем.
Анжелика принялась смеяться. Был это тот же самый смех изрядно заразительный, из глубины подвздошья, который там, в Клыке, долгие минуты удерживал их обоих в железной хватке.
Это уже не дежа-вю, подумал Адам, это шизофрения реальности.
Вы трёхнутые, выдавила она наконец. Голос в голос, волос в волос.
Да, трех таких как нас больше одного не найти.
Что за проблема, проворчал Замойский, берем пустышку, включаем копирование и оп-па.
Она продолжала смеяться.
Ну ладно, Анжелика хлопнула Мойтля по спине, исповедайся ему в своей глупости.
Тот лишь выругался тихонько.
Тот лишь выругался тихонько.
А она бездонна, как море, закончила Анжелика на высокой ноте, после чего обратилась к Замойскому. Он полагал, что Джудас его недооценивает, что пренебрегает им, что он мог бы стоять выше в «Гнозисе». Словом, корпоративный Шекспир. Ну и услышал, несчастный дурень, о загадке «Вольщана» и уколола его шпора амбиций. Покажет, чего он стоит! Где не смогли помочь все инклюзии «Гнозиса», он справится! Что, не так было? Мойтль! Да у тебя тестостерон чуть из ушей не брызгал.
Сестра, представляешь, двоюродная, доверился Адаму Мойтль. А то и прабабка тут как смотреть. Она знает меня с полгода, а рассказывает мне мои сны, прежде чем те мне приснятся.
Женщины, согласился с ним Замойский, это системы более высокой сложности: они нас легко анализируют; мы их не умеем.
Верхушка Кривой, кивнул Мойтль.
Анжелика прислушивалась к ним с явной заинтересованностью.
Как дети, как дети, ну как мальчишки малые под лестницей
Но в этот момент Мойтль Макферсон и Адам Замойский были уже старыми приятелями. Только обменялись взглядами.
В любом случае, продолжила она, взялся он за тебя всерьез. И, похоже, о чем-то узнал, потому что взял под собственный кредит трезубец и вылетел из Сол-Порта. Ну и пропал без вести: никакого движения на его Полях с год уже. И теперь его грызет: какой же смертью он умер?
Замойский с комичным удивлением осматривал на просвет золотистую жидкость в бокале.
Воистину, велика и таинственна его сила.
Это не только алкоголь, фыркнул Мойтль. Алкоголь был прикрытием для СИ, я тогда придумал что-то другое. Будь это вопрос исключительно соответствующей химической стимуляции Как полагаешь, отчего ты постоянно ходишь подшофе, вполсвиста, одной ногой в делирии?
Верно, согласилась Анжелика. Это все извивы когнитивистики. Ты можешь иметь на Плато полную архивацию, но это еще не дает тебе доступа ко всей информации, содержащейся в считанном сознании. Запускаешь его во времени, предпроцессируешь во всех возможных условиях и получаешь полное Чистилище: полную модель френа и памяти. Она тебе покажет вероятностное поведение делинквента. Но всегда лишь в пределах какого-то процента, промилле. Всегда остается нечто за горизонтом души. Верно я говорю, Мойтль?
Но теперь я слышу, как он что-то вспоминает!
Ну-у, заколебался Замойский, тот наш разговор наверняка нет.
Неважно. Что удалось раз
Поправь меня, если я ошибаюсь, Замойский ткнул пальцем в Макферсона. Ты из более ранней архивации. А потому нет ни малейшей гарантии, что во второй раз твои размышления пустились бы той же самой тропкой. Кроме того что на самом деле скрывается за твоим интересом? М-м? Полетел бы ты туда еще раз? Не-ет; секретарь Джудаса слушает. Тогда что? Какая польза? Я вот как думаю Что ты делаешь здесь, в Фарстоне, Мойтль? Неужели наказание? Ну, ведь ты стахс, верно? Охо-хо, не делай такого лица! Я ведь знаю: папочка задвинул тебя в резерв, а ты вновь пытаешься втереться к нему в доверие, доказать полезность. Ну так вотрись сперва ко мне и предложи мне гражданство.
Какой наглец.
Спасибо.
Немного выпил и истинный Шерлок Холмс. А может меня не хватит на выкуп гражданства?
Да ладно. Тебя хватило на три Клыка.
Ты сам говорил, что не знаешь современного рынка.
Это я тоже покупаю: знание.
Анжелика наклонилась к нему.
Но правда ты вспомнишь? спросила уже всерьез, без улыбки.
На такие dictum он мог лишь пожимать плечами и отводить взгляд. Вспомнит ли он? Обыщет Дворец и, возможно, найдет; есть большие шансы. С другой стороны и этого Адам не собирался говорить вслух, он был почти уверен, что это дело не имеет большого значения, или что Джудас уже знает ответ на вопрос Мойтля. Одно из двух, а скорее второе, поскольку во время завтрака шеф «Гнозиса» не заикнулся об этой тайне ни словом.
В свое время, правда, Джудас испытывал настоящий интерес к судьбе «Вольщана». Иначе зачем бы он держал здесь Замойского? Зачем накладывал ему на кору мозга сетку, приставлял семинклюзию, шпионил с помощью модуляторов сознания под прикрытием алкоголизма? А потом все же отослал в Пурмагезе. Но, может, после новости из Колодца и после покушения (покушений!) у него не было выхода. В любом случае, о договоре Адама и Мойтля Джудас узнает в тот самый миг, когда тот будет заключен. А наверняка и еще раньше; скорее всего он уже знает.