В сердце многократного додекаэдра находилось таинственное сплетение молекул, настолько тесное, что непросто было различить в нем отдельные электронные облака.
= Каждый императорский нанобот контролируется непосредственно с Плато. Манифестации инфа это отражения программ NSCC. Меняется карта NSCC меняются связи и структура 3D-инфа. Понимаешь ли теперь, что такое то черное нано?
= Хакнутый инф.
= Да.
Фоэбэ закрылу визуализацию и вернулу старые адресации манифестации.
Прим Замойского опустил руку с тросточкой. Заморгал от июльского солнца, взглянул на негритянку, огонь, струны. Снова поднял руку. Жилы под ударом резонировали. Первертированная имперская. Кто-то вошел на ее Поля.
Весь Фарстон был объят протоколом Первой Традиции. Содержится ли в нем трех-с-половиной-метровая женщина с огнем на черепе? Из машинной ошибки и машинной сверхкорректности рождаются наибольшие абсурды.
Адам снова запустил запись. Чернокожую мортоманифестацию потянуло назад, фоэбэ и стахс отступили. Шло все со скоростью один к одному, и конец (то есть начало) разыгрался молниеносно. В двух метрах перед Оком Ночи негритянка распалась. Сперва угасло пламя на ее черепе словно закрутили ацетиленовую горелку. Потом щелк-щелк-щелк; три моргания глазом она сложилась в себя, как органическое оригами. Двукратно, четырехкратно, восьмикратно назад, по черным линиям беззакония 64-кратно, 128-кратно засосало ее Око Ночи.
Теперь еще секунда, полторы закрылось и оно, уходя от света к своим невидимым доменам.
Миг для энтропии, пробормотал Адам.
Поворот и
Симуляция прыгнула вперед.
Снова (кажется, уже в четвертый раз) он увидел последовательность событий. В пропитанном солнечным светом воздухе взорвалась граната темноты, сквозь выбитую дыру проглянуло Око, черный клубень, карман ночи. Все быстрее пульсируя, выбросило из себя в сияние дня зародыш убийцы. Тот, едва выпав на свет, начал с ужасающей скоростью развертываться до полной манифестации.
Замойский запустил рестарт и просмотрел это снова, теперь без визуализации инфовых микроструктур.
Негритянка взорвалась ex nihilo, просто из воздуха. Может лишь доля секунды раньше отпечаток движения, слишком резкого, чтобы оно отобразилось в зрачках Но если кто-то знает, чего именно ожидать, то заметит френетическую пляску тесно сплетенных рук, ног, ребер, кожи, внутренних органов, ничем, однако, не напоминающих фрагменты человеческой анатомии. Словно анатомический атлас рисовали кубисты
Хватит, прошептал он. Я должен подумать, а по воле рандомизатора издевательски при этом улыбнулся.
Георг перепроцессировалу это как-то по-своему, поскольку сразу же выскочилу с предложением:
Если у тебя нет других обязательств, стахс, приглашаю тебя в «Три Короны».
= «Три Короны», инфо.
= Частный стахсово-фоэбэвый клуб, Лондон, под протоколами Ортодоксии. Правила? История? Члены? Другие подробности?
Благодарю.
П.Г. переслалу ему на Поля буферные адреса и крипто для доступа. Замойский рефлекторно разгладил китайский кафтан и переадресовался.
Они стояли на ступенях кирпичного дома в старой части Лондона. Постконденсатный вихрь воздуха уже замедлялся, медленно опадали пыль и листья. Манифестация Георгу как раз поднимала руку, чтобы постучать; манифестация была та же самая (идентичная), как и в Фарстоне. Да и Замойский не изменился: Да_Винчи_VII, Князь Востока теперь это уже жесткий дефолт.
Прежде чем он вошел, еще раз оглянулся на улицу, на перекресток. Пара подростков кричала друг на друга с противоположных тротуаров. Проехала машина (серебристый «мерседес»). Старик читал на ходу газету, ветер вырывал ее и мял. Из-за угла выскочила собака, обнюхала ботинок мужчины, боднула лбом его ногу человек, не глядя, потянулся вниз и погладил дворнягу.
Это что, вторичные манифестации? Адам был уверен, что нет. Он видит настоящих, биологических людей, настоящую собаку, автомобиль, отравляющий воздух, XX век в веке XXIX.
Замойский и Макферсон вошли в «Три Короны».
Это не был «Клуб Диоген» Майкрофта Холмса, но, тем не менее, никто не повышал голос над уровнем ленивой беседы, да и женщин Адам заметил не слишком много. Вся мебель выполнена из темного дерева, оно же покрывало стены, бордовые ковры выстилали паркет, приглушая звуки шагов Тишина обладала глубиной и фактурой арабского гобелена.
Инсталлированные в панели керосиновые лампы истекали медно-бронзовым, тяжелым светом. Как же свет может быть тяжелым? Да именно так: покрывая каждую поверхность ощутимым, шершавым слоем янтарной крошки. Даже люди под прикосновением такого света двигались медленнее и плавнее; время с трудом продиралось между мгновениями.
Хозяин клуба (бородатый господин в костюме-тройке) после короткой куртуазной беседы посадил их в углу третьего салона, тут было еще темнее.
Замойский присматривался к уходящему. Наноманция? Биологическая пустышка? Ведь наверняка не OVR.
Спросил Патрика устами анимы.
= А ты видел барельеф над дверью? = ответилу ону вопросом.
= Нет. Какой барельеф?
= Набросок Да Винчи, человек, вписанный в квадрат. Покажу тебе после. Это обряд Первой Традиции. Ортодоксия Цивилизации HS.
= Ах. Понимаю.
Но они-то двое присутствовали лишь наноматическими манифестациями. Замойский жалел, что не может почувствовать настоящего запаха этого места.
Лакей принес алкоголь.
П.Г. извинилусь и вышлу в зал рядом. Замойский уселся свободнее. Понимал, что Патрик отошлу, поскольку Адам произнес свое «Я должен подумать» вслух а «Три Короны» представляли собой идеальное место для спокойной рефлексии.
И понимал еще вот что: теперь на этом отрезке Кривой переадресация в произвольное место Цивилизации (на Земле, в Солнечной системе, в другом Порту, в другой инклюзии, в плато-конструкциях AR) всегда проблема лишь нескольких недолгих к-секунд времени, необходимого для полной конфигурации манифестации, зависящего от первоначальной густоты инфа в конечной точке. Потому перескакивание по мимолетному капризу в желаемый пейзаж, под отвечающие напряжению момента экзотические небеса, под звезды с сиянием настолько же резким и горячим, как идущий разговор все это было совершенно рационально. Да что там! Адам уже начинал инстинктивно понимать естественность такого образа жизни. Ведь он не забыл, как ехал через полгорода, чтобы съесть ленч в любимом ресторане, через половину Европы, чтобы заказать костюм у любимого портного. И что изменилось? Ничего. Просто легче реализовывать капризы, сокращается путь между мыслью и поступком.
Высоты Кривой искушали, UI притягивала. Калотропия, в конце концов, отзывалась в каждом создании, и чем более низком, тем быстрее.
Прим Замойского наслаждался неизвестным алкоголем, дистиллированным Бог весть под какими солнцами, в каких Портах; не хотел спрашивать оэс, без объяснений тот оставался богаче на еще один вкус. В свете пропитанных керосином фитилей стекло обладало цветом грязного нефрита.
Высоты Кривой искушали, UI притягивала. Калотропия, в конце концов, отзывалась в каждом создании, и чем более низком, тем быстрее.
Прим Замойского наслаждался неизвестным алкоголем, дистиллированным Бог весть под какими солнцами, в каких Портах; не хотел спрашивать оэс, без объяснений тот оставался богаче на еще один вкус. В свете пропитанных керосином фитилей стекло обладало цветом грязного нефрита.
Он слышал шорох тихих бесед и тот «шелест роскоши», свойственный таким местам, но сумел от него закрыться, проигнорировать, как игнорировал шепоты, непрерывно вливающиеся в //уши.
Я мог бы так жить, подумал Адам. Это хорошая жизнь. Синий кафтан отражался в поверхности вращающегося в руке стакана. Я сам; никто за мной не следит, никто не надзирает. Я обладаю гражданством, я стахс
Он знал, что 99 % населения Земли не граждане Цивилизации HS. Не потому что эти люди не находятся на соответствующем отрезке Кривой, а потому что не могут себе позволить. Базовый Договор был написан в духе тогдашних держателей технологий, Цивилизацию Homo Sapiens основал промышленно-политический истеблишмент XXII века.
Значит, я могу говорить о себе, что принадлежу к элите, аристократии этого мира.
(Но выше ее есть еще аристократия вселенной; и аристократия всех возможных вселенных)
Рядом лежала коробочка с эмблемой трех золотых корон на крышке. Он открыл. Сигара. Невольно улыбнулся.
Встал, прикурил одну от пламени лампы. Только вкус, без запаха; но зато какой вкус!.. Кто за все это платит?
//спросил.
Менеджер оэс зачерпнул из публичных Полей и ответил:
= Вводивший член клуба.
То есть Патрик.
Но рыночная стоимость такой вот сигары близка к нулю, как и любого продукта реконфигурации инфа. Глазами воображения Замойский почти видел бесконечные табачные поля, закрывающие горизонт стебли растений, которых духи сеяли, растили и лишали листьев. Сигара не стоила ни молекулы экзотической материи.
И все же Патрик принималу полную ответственность за Адама, а это означало больше, чем обязательства по урегулированию счетов. Тут существовали определенные четкие правила.
Первая Традиция они ведь манифестировались не прямо в клубе, но снаружи, на ступенях. Вошли шаг за шагом, переступили порог. Значит, даже такие подробности
Рассевшись в до невозможности удобном кресле, Замойский затянулся влажным дымом.
Подробности: способ обхода протокола Фарстона.
Подробности: почему она хотела убить и меня?
Подробности: почему, почему ей это не удалось?
Сам момент убийства Джудаса Адам просматривал больше двадцати раз, по вектору времени и против него, в обычном масштабе, замедленно и даже ускоренно. Как выдергивала хребет, как распарывала пустышку, одним движением мощных рук разрывая тело напополам. Чтобы в следующий момент развернуться она и остальные копии и помчаться к Замойскому.
Этот фрагмент он гонял многократно, знал его почти наизусть. Анжелика поднималась с лавки, бледная. Одуревший Адам осматривался вокруг, ничего не понимая. А мортоманифестации бежали, газельими прыжками преодолевая газон. Гости стояли и смотрели, молча, неподвижно: ничего не поделать, нечего говорить.
Отчего вообще негритянка? И это пламя из черепа. Это глупо. Зачем? Не проще ли хакнуть Поля, подчиненные непосредственно нановару, поглощенному организмом пустышки, выбранной в качестве жертвы? Эргономия убийства это наука, как и любая другая. Это испепелило бы мне сердце раньше, чем кто-либо понял, в чем дело.